Истинные поклонники
Шрифт:
Мамины сообщения мне читать не хотелось, потому что я и так знал, что в них могло быть – порция истерики и мозгоизнасилования. Но тут мне пришлось удивиться – она лишь спрашивала о какой-то троюродной тётке из Курска и о рецепте приготовления домашнего сыра. Выходит, она не знает о смерти Маши?
Запоздало я сообразил, что никто кроме меня и не мог сообщить всей родне, что моей жены больше нет.
– Я могу идти? – спросил я, вставая.
– Будь на связи, – велел следователь рассеянно и махнул рукой.
Я вышел из кабинета и
Голова раскалывалась всё больше, и пришлось пройти почти целый квартал, прежде чем попалась аптека. Там я взял обезболивающее, минералку и хорошее дорогое снотворное. А потом я набрал сестру. Она взяла трубку почти сразу:
– Кирюш, привет! Ты где-то рядом? Заходи, мяска поедим, мне тут из деревни шабашку мясом привезли! Слушай, а ты видел этот новый фильм, ну что я тебе говорила?..
– Аня, помолчи, – взмолился я. – Дай сказать.
– Что такое? – упавшим голосом спросила она и выключила телевизор.
– Маша умерла, – бухнул я и замолчал.
Сестра тоже молчала и только пыхтела в трубку.
– Маша умерла сегодня… – я еле выдавливал из себя слова. – Утром… У меня к тебе две просьбы.
– Слушаю? – насторожилась она.
– Скажи маме об этом. Но только огради меня, пожалуйста, от её сочувствия. Я не хочу, чтобы она сейчас звонила…
– Я постараюсь, – пообещала она. – А ещё?
– Ты можешь приехать ко мне и побыть со мной немного?
– Выезжаю, – бросила она и положила трубку.
Я вернулся к машине и поехал домой, потому что даже в такой ситуации проявлял щепетильность и считал неприемлемым, чтобы сестра ждала меня под дверью.
Она заявилась очень быстро, я даже в домашние вещи переодеться не успел. Шумно ввалилась в прихожую и сразу же заполнила собой всю квартиру. Немного зависла на кухне, разглядывая наш нетронутый заветренный завтрак, потом решительно швырнула всё в мусорное ведро и вихрем перемыла посуду. Я был ей очень благодарен за то, что она избавила меня от необходимости выбрасывать колбасу, которую я жарил специально для Маши. Как она любила, на сливочном масле…
Аня была старше меня на девять лет, и поэтому в её отношении ко мне всегда присутствовало и что-то материнское. Мама наша была не самым подходящим воспитателем, и её лучшим вкладом в наше развитие стало то, что она рано предоставила нас самим себе и оставила в покое.
Аня обошлась без плача и причитаний, за что я тоже ей был очень благодарен. Сухо и дежурно расспросив меня об обстоятельствах смерти, она не стала развивать и углублять эту тему, а лишь уточнила, кому из Машиных родственников надо позвонить, чтобы они приехали на похороны. Не дождавшись от меня вразумительного ответа, сама нашла в моём телефоне нужные контакты и, уединившись на балконе, оперативно совершила звонки.
Потом сестра достала из принесённого пакета большущий кусок говядины и принялась очень ловко и с ощутимым удовольствием превращать его в медальоны с грибами и зеленью.
– Ничего себе у тебя шабашка, – хмыкнул я. – Это за что ж тебе мясом заплатили?
– Да есть дела… – неопределённо ответила она, загадочно улыбаясь. – Ветеринарам одним помогла болезнь определить, которую они никак диагностировать не могли…
– А это мясо? – я вытаращился на сковородку, где аппетитно тушились красные кусочки.
– Не боись, всё проверено и безопасно, – отмахнулась она, с невероятной скоростью нарезая лук и петрушку. – Это было очень просто, вот бы всё в работе всегда давалось так же легко.
– А что не получается? – скорее из вежливости спросил я, хотя голова по-прежнему раскалывалась, и интереса к работе сестры (в которой я, к тому же, вообще ничего не понимал) не было совершенно никакого.
– Да препарат один работает не так, как было запланировано! – воскликнула она с досадой и так шлёпнула ладонью по столу, что сразу стало понятно, что проблема нешуточная и мучает её основательно.
– А что с ним не так?
– Мы должны были создать препарат, который должен удалять воспоминания за определённый период. Рабочий срок мы определили для начала три месяца. На мышах он вроде работал как надо. Но на остальных животных почему-то действует по-другому. Полгода работы насмарку! – кажется, сестра была по-настоящему расстроена из-за этого.
– Ты уверена, что он не может быть применён с другой целью? – осторожно спросил я, понятия даже не имея, о чём именно идёт речь. Впрочем, это было и неважно.
– Да кому нужен препарат, который стирает всю память подчистую, вместо того чтобы действовать избирательно! – Аня рубила зелень с такой силой, что я испугался, как бы она в запале не отрезала себе пальцы. – Заказчику нужен препарат, избавляющий от определённых воспоминаний, а не стирающий всю кору мозга начисто. Столько денег и времени вбухали в этот препарат! Инвесторы уже начинают нас за яйца тянуть, потому что сроки почти вышли, скоро препарат либо надо будет отклонить и забыть про него, либо продвигать дальше, на производство. Но он совершенно не готов!
– А на людях точно так?
– На людях не пробовали, – отмахнулась она, сознательно остывая и беря эмоции под контроль. – Но если обезьяны забывают, как дышать, то и наша реакция не сильно будет отличаться…
Некоторое время я раздумывал о том, зачем вообще сестра пошла в ту область науки, где на один успех приходится сто провалов и неудач. И это с её-то болезненным самолюбием…
Мы хорошо поужинали. Хотя мне поначалу казалось, что аппетита нет никакого, мясо оказалось настолько вкусным, что я даже съел несколько кусков. Сестра не стала злоупотреблять своим вмешательством, и, видя моё разбитое состояние, сразу после ужина отправила меня в кровать. Лишь напоследок осторожно спросила: