Истины нет

Ефимкин Максим

Волдорт молчал, но кардинал и не ждал ответа. Он уже понял, что священник изящно втянул его в подобные рассуждения только ради того, чтобы решиться в конце концов открыть, из-за чего он так неотложно звал его.

— Нельзя слепо верить любым высоконравственным добрякам, которые, кроме идеи Добра, не видят ничего. Они за этими идеями не ведают отдельных людей и за своими помыслами не способны беспокоиться о будущем, не могут даже задуматься о последствиях. Вспомни, о чем писал Остэлис.

Тут Волдорт едва заметно вздрогнул,

но пресвитер заметил, что его укол попал в цель.

— Обладать какой-то добродетелью — это обладать вершиной, вкруг которой река порока. Вкруг вершины храбрости — трусость, доброты — равнодушие, благоразумия — глупость. И ни ты, ни я не хотим ступить в подобную реку, а потому будем до конца держаться своих добродетелей. Глупо слушать лишь голос доброты. И вдвойне глупо не слушать увещеваний благоразумия. И с тобой я тоже согласен: неправильно слушать лишь голос разума. Он безжалостен, а потому надлежит разбавлять его иными добродетелями. И тот будет счастлив, кто сможет совместить в себе все добродетели Небесные.

— Вы умеете говорить, — Волдорт отвернулся к окну, чтобы скрыть бурю сдерживаемых эмоций. — Впрочем, вам по сану положено.

Теперь молчал Грюон, терпеливо ожидая, как ждет рыбак, когда рыба глубже заглотит наживку, как охотник, который ждет, что зверь подойдет ближе.

— Тем не менее я поступлю согласно свой добродетели, раз уж мы вспомнили ее, — Волдорт выдохнул, словно ребенок, который, стоя по пояс в летней речке, собирается окунуться с головой, но холодная вода острыми иголками удерживает его.

И произнес неожиданно осипшим голосом:

— На Глоть нападут. Бесы истребят там всех. И это произойдет через пять-семь дней.

Кардинал замер, словно встретил василиска, смотрящего на него в упор своими змеиными немигающими глазами. Застыв, как раб на копях, что пытается нащупать голой ногой огромный алмаз и укрыть его от надсмотрщика: он ожидал совсем других слов. Волдорт, несмотря на всю сложность ситуации, не мог язвительно не улыбнуться. Воцарилась такая тишина, что было слышно ровное и спокойное дыхание раненого.

Паузу нарушил кардинал.

— Рассказывай, — коротко бросил он, словно погонщик, резким ударом подгоняющий медлительных волов.

— Ваше Высокопреосвященство, — начал было священник, но Грюон его резко прервал.

— Говори правду, ибо я по твоей милости едва не отправился к праотцам, так что можешь не лгать, я избавлю тебя от необходимости грешить. И твой дар видеть через молитву мне известен: к счастью для тебя и, как мне думается, для меня, Всадник не задевает эту часть Силы, тем более что она у тебя питается иначе. Так что не думай, что я подвергну тебя по этому поводу каким-то пыткам!

«Значит, проводники успели, значит, молитва имела успех и Лесли ничего не рассказал! — внутренне ликовал Волдорт, вовсе не обратив внимания на часть слов о собственном даре. — А как иначе? Проводники не позволили бы говорить с духом,

если он не желает. И что-то я сильно сомневаюсь, что несчастный капитан захотел говорить с кардиналом после того, что его пес цепной сделал».

— Говори! — нетерпеливо бросил пресвитер.

И священник медленно заговорил, старательно подбирая слова:

— Да. Я просил стражей своего Плана уберечь дух Лесли Камило от пыток, что вы ему уготовили.

Грюон искоса бросил злой взгляд на Волдорта.

— Я молился, хотя уверенности в том, что меня услышат, вовсе не было, ведь меня ударил Всадник, но видно, что все получилось, — и добавил поспешно: — И я не хотел вашей смерти, могу в этом поклясться на святыне. Я просил не карать вас, ибо действие ваше по убеждению и не намеренно злое.

Бровь кардинала едва заметно удивленно подпрыгнула, но священник увидел и продолжил, грустно улыбнувшись одними лишь уголками губ:

— Моя добродетель. Будь моя молитва схожа с вашей…

— Дальше, — поторопил Грюон, но Волдорт понял, что это «спасибо».

— Дальше… — священник замялся на мгновение, — в молитвенном трансе мне было видение. Вернее, не так. Я видел эхо предсказания… В нем… Порубежная застава, где и алийские лучники, и княжеская кавалерия несут свою службу, была полностью уничтожена демонами Радастана.

— С чего ты взял, что это было настоящее эхо? — Грюон слушал, повернувшись спиной к Волдорту, заложив руки за спину и раскачиваясь на каблуках.

Он понимал, что Волдорт не ошибается, но также отчетливо понимал, что священник, кроме этого, видел что-то еще, иначе бы по доброте своей выпалил все, едва он зашел, а потому продолжил играть партию.

— Может, ты от слабости зрел дурман?

— Я совершенно точно знаю, как выглядит пророчество, — спокойно ответил священник, — и даже могу отличить эхо от предсказания. Это было настоящее эхо пророчества, из которого следует то, о чем я поведал.

— Очень точное эхо, — кардинал делал вид, что все еще сомневается. — И откуда настолько ясно ты предрекаешь эти самые пять-семь дней? Отчего не месяц?

— Я видел вас стоящим на развалинах городка, — быстро нашелся Волдорт, но ничтожное промедление перед ответом протяжно кричало кардиналу прямо в ухо «Ложь!» — И решил, что если есть надежда, то эти люди должны ее получить. Я посчитал, что должен сказать сразу.

Кардинал улыбнулся: Волдорт точно видел что-то еще, что боялся открыть ему.

— И если именно мои слова запустят предсказание, если вы поверите мне и отправитесь в путь немедля, то это как раз те самые дни.

— Спасибо тебе за твою добродетель, — неожиданно мягко заговорил пресвитер. — То, как ты переживаешь за друзей и даже за врага в моем лице, делает тебе честь. Но мы не отправимся тотчас.

Волдорт испуганно глянул на Грюона.

— Мой слуга очень слаб, и отправимся мы не ранее, чем ты выходишь его.