Источник судеб

Леннард Клайв

— Я уже видел такое, — мрачно проговорил киммериец, — иногда воздушные потоки сталкиваются над морем, словно два великана, решившие померяться силой. Надеюсь, наши труды не пропали даром, и корабль способен выдержать любой ураган. Да помогут нам боги пучин: все же твой Паш-мурта подсунул нам гниловатый товарец…

Работорговец был посредником в покупке этого судна. А деньги раздобыл дон Эсанди.

После того как Конан и Сантидио, пользуясь всеобщей сумятицей, вызванной побоищем между «фиолетовыми» и «зелеными» (которые еще не знали, что их партии уже распущены Сенатом), выбрались с ипподрома, они задворками добрались до «Приюта толстосума» и увидели на месте гостиницы кучу обугленных головешек. Сараи на заднем дворе тоже были сожжены. К счастью, стражники не заметили под рухнувшими бревнами вход в тайное убежище дона Эсанди, да и не

искали его, так как считалось, что Преисподняя давным-давно засыпана по распоряжению властей. Паралито просто сорвал злобу на несчастном хозяине постоялого двора, отправив того в тюрьму за укрывательство опасных преступников и придав его собственность огню, дабы хоть как-то оправдаться перед начальством за свою нерасторопность в поимке беглецов.

Спустившись вниз, дон Эсанди распорядился завалить проход. Предусмотрительность Сантидио, оставившего немало тайных лазов в подземные убежища, спасла жизнь многим братьям «Белой розы»: узнав о грозящей опасности, они, как и много лет назад, поспешили укрыться в Преисподней. Правда, от подземного города осталось совсем немного: несколько зданий, соединенных узкими ходами. Но здесь были запасы провианта и воды, которые позволяли отсиживаться в тайных убежищах достаточно долго.

Теперь предстояло достать корабль. Дон Эсанди не стал посвящать соратников в подробности, сказав только, что в его руки попал древний манускрипт с указанием местоположения таинственного острова в Западном море, куда он и намерен отправиться, ибо тамошние обитатели, если верить тексту, обладают секретом тайного оружия, которое может пригодиться «Белой розе» в ее борьбе с новой тиранией. Деньги были собраны, а Паш-мурта вызвался быть посредником и отправиться на Барахские острова: покупка судна в Кордаве непременно вызвала бы подозрение дона Бенидио, распорядившегося следить за портом сразу же после того, как Сенат объявил о введении прямого королевского правления в Зингаре.

Сантидио, переодетый в восточное платье, встретился с работорговцем в укромной таверне и заключил договор, по которому Паш-мурта получал десятую часть добычи, захваченной в предстоящей экспедиции. Убежденный, что попавший в опалу дворянин собирается стать корсаром, работорговец не слишком верил в успех его предприятия, но, так как вкладывать собственные деньги от него не требовалось, охотно заключил сделку, памятуя о своем обыкновении «класть яйца в разные корзины». Он отбыл на Барахские острова с попутным судном, получив инструкции купить у Красных Братьев самую надежную и быстроходную галеру, провиант и оружие для отряда.

Собрать команду вызвался желтозубый Бандерос. Узнав, кем на самом деле был тот, кого он считал бритунцем, бандит сначала прослезился, а потом поклялся самой страшной клятвой быть преданным Конану до гробовой доски и умереть за него при первом удобном случае. Пока же случая не представилось, Бандерос отправился в трущобы сколачивать ватагу закоренелых негодяев, готовых отправиться хоть в пасть к Нергалу, лишь бы подальше от опостылевшей Кордавы.

Конан устроил смотр отряду в одном из полуразрушенных зданий Преисподней. Семь десятков крепко сбитых молодцев являли собой зрелище довольно живописное: некоторые щеголяли в лохмотьях (не столько по бедности, сколько из принципа), другие носили золотые цепочки и перстни с крупными драгоценными камнями, были среди них и безработные моряки в шароварах и выцветших куртках с позументами, с тяжелыми серьгами в ушах, и респектабельного вида карманники, промышлявшие в базарной толпе и в силу своей профессии вынужденные ничем не отличаться от добропорядочным горожан, затесался среди прочих даже один сутенер с напомаженными волосами… Старшему из этих людей было за пятьдесят, младший еще не брил усов. Все они ненавидели «кураторов», которым вынуждены были платить мзду за возможность заниматься своим незаконным ремеслом, и отлично понимали, что теперь, когда дон Бенидио стал единовластным правителем Зингары, ничего хорошего ждать не приходится. Среди свирепых, хитрых и жадных рож выделялось печальное лицо немедийца — Эвраст напросился в поход, опасаясь, видимо, остаться один в чужой стране, и Конан не стал возражать: вольному воля…

Киммериец обратился к своей команде с краткой речью, сказав, что поход будет опасным, но добыча возможна богатая. Он потребовал беспрекословно выполнять все приказы и не задавать лишних вопросов.

— Кто забыл, что значит повиновение вожаку, пусть лучше отправляется обратно в свою

лачугу и копит денежки на отмазку подонкам в сенаторских мантиях, — сказал он, уперев в бока огромные кулачища, — те же, кто любит вольный ветер и доверяют своему клинку, могут последовать за мной.

— Виват капитан! — восторженно проревели бандиты. — Да здравствует наш Бастан!

Для них он был Бастаном, авантюристом без роду и племени — Конан строго-настрого приказал Бандеросу держать язык за зубами. Впрочем, он не возбранил желтозубому поведать головорезам, что их новый предводитель прошел огонь и воду, бороздил волны всех морей и отправил на Серые Равнины людей больше, чем все они вместе взятые. Так что здравница бандитов в его честь была вполне искренней.

Людям Конана предстояло порознь добраться до Барахских островов и найти в Бухте Черепа галеру Паш-мурты. Кто-то из них отплыл на баркасах под видом рыбаков, другие нанялись матросами на попутные суда, третьи, знакомые с ремеслом контрабандистов, отправились ночью на краденых лодках, имея в запасе мешочек с монетами на случай встречи с фазелами береговой охраны. Со своим капитаном они должны были встретиться в условленном месте, о котором знал только Бандерос и куда он должен был привести галеру.

Покончив с делами, Конан и Сантидио отправились к северной границе в форт Эльпас. Дон Эсанди воспользовался своими связями, вступил в тайные сношения с сенатором Фроско, симпатизировавшим «Белой розе», и тот устроил так, чтобы королевскую почту в Эльпас сопровождали чиновник с щегольской клиновидной бородкой и здоровяк-форейтор с покрытым шрамами лицом. Они благополучно добрались до форта, сдали почту и… исчезли, украв лодку и отправившись вверх по течению Черной реки.

Беглецы не знали, что дон Фроско был схвачен людьми дона Бенидио и под пытками признался во всем. В погоню отрядили стражников под началом Паралито, который поклялся не возвращаться живым без пленных. К чести сержанта, свою клятву он исполнил. Родагр, уже давно получивший тайный приказ жрецов Сета пробраться на поляну вяза и похитить чудесный росток, вызвался в провожатые, ссылаясь на то, что ему якобы известно местоположение убежища «Белой розы» в пиктских землях. Он дорого заплатил за свою самонадеянность, став подкормкой для живых кустов, окружавших Зачарованное Место.

Распрощавшись с кузнецом Гевулом, Конан и Сантидио поплыли вниз по Черной, однако в пяти лигах от Эльпаса, где их наверняка схватили бы, свернули в неширокое русло, убегавшее сквозь девственные чащи на запад. Этой речки не было ни на одной зингарской карте, она вытекала из Черной в укромном месте, скрытом густыми зарослями водяного папоротника. Сантидио узнал о ее существовании от сестры, когда они беседовали, ожидая, пока коваль кончит трудиться над своим чудесным мечом. Река текла под уклон и где-то впереди впадала в Западное море.

Они плыли в полной тишине, опасаясь привлечь внимание пиктов, доверившись течению и лишь изредка отталкиваясь веслами от берегов или плавучих коряг. И все же на второй день угодили в сеть, перегородившую русло. Тут же невесть откуда появились пиктские однодеревки и окружили их лодку: низкорослые воины с раскрашенными лицами молча сжимали в руках дротики, короткие луки и каменные топоры.

Конан потянулся было к оружию, но дон Эсанди быстро сорвал с шеи медальон Дестандази и показал его пиктам. К ним приблизилась однодеревка, в которой сидел полуголый человек в головном уборе из птичьих перьев — вождь племени. Он внимательно осмотрел изображения солнца и луны на обереге, потом прижал к сердцу заскорузлую ладонь и сделал знак своим воинам. Все так же молча пикты убрали сеть и исчезли под нависавшими над водой ветвями.

На следующий день Конан и Сантидио достигли побережья. Пройдя вдоль моря пару лиг на север, они оказались в условленном месте. Здесь, возле небольшой бухты, когда-то стоял одинокий форт зингарского вельможи, скрывавшегося в этих диких краях от мести стигийского колдуна Тот-Амона. Зингарец погиб, дом его сгорел — и сейчас еще возле леса виднелись развалины стен и почерневшие, полузанесенные песком рухнувшие бревна частокола. Где-то неподалеку скрывалась в зарослях скала с пещерой, в которой Конан шесть лет назад обрел драгоценности Кровавого Траникоса — величайшего из бараханских пиратов прошлого. Эти сокровища помогли ему овладеть аквилонским троном, когда мятежный пуантенский граф Троцеро, взбунтовавшийся против короля Нумедидеса, разыскал киммерийца на этом пустынном берегу и предложил ему возглавить восстание…