Источник
Шрифт:
– Ты больна?
– спросил он, подойдя к ее кровати.
– Нет, ничего, Крэм...
– простонала она.
– Может, позвать хранительницу?
– Не стоит ее тревожить моими заботами. Завтра важный день, и она должна думать не обо мне, а о нем.
– Могу я что-то сделать для тебя?
– О, буду благодарна, Крэм, если ты принесешь мне немного еды и воды! Думаю, это поможет мне восстановить мои силы.
– Непременно исполню твое пожелание!
– ответил Крэм.
В следующий миг он уже спускался по ветвям на землю, торопясь выполнить просьбу Аларет, которая во избежание встречи со Стэфаном, прикинулась больной. Вскоре Крэм вновь появился в дверях ее дома, держа
Аларет залпом осушила половину содержимого бурдюка, прежде чем утолила жажду. Приятная теплота разлилась по ее телу, и оно засияло тусклым золотистым светом. Вино было мягким, сладким, с ягодно-фруктовым послевкусием, немного кружившее голову, и дурманившее. Вино согревало и окрыляло душу.
Прихватив одну из рукописей отца о традициях людей, Аларет принялась изучать ее в трепещущем свете лампадки, отмечая каждый прочитанный лист доброй порцией вина. К середине рукописи она уже довольно сильно прихмелела, и не услышала, как в ее дом поднялся Стэфан. Он молча стоял в дверях и наблюдал за ней с дверного проема, пока она читалат и громко комментировала прочитанное. На его лице была улыбка. Его глаза ловили каждое движение Аларет. Он едва дышал, чтобы не спугнуть ее, словно редкую волшебную птицу.
Аларет хихикнула, прочитав смешную историю в рукописи отца, и уронила бурдюк. Он брякнулся на пол. Тогда Аларет, отложив тетрадь, наконец заметила Стэфана.
– Зачем ты пришел?
– строго спросила она, нахмурив брови, вонзив в него свой взгляд.
– Ты не пришла ужинать. Крэм сказал мне, что ты не здорова.
Она фыркнула. Затем, не удержавшись, хихикнула, а спохватившись, закрыла рот обеими ладонями.
– Убирайся.
– заявила Аларет, уперев руки в бока.
– Почему?
Аларет хотела ответить ему, но внезапно язык перестал слушаться ее, и она вымолвила несуразицу, после чего не сдержалась, и громко засмеялась. Стэфан улыбнулся, понимая причину ее смеха. Он подошел к ней и поднял бурдюк. Он был пуст.
– Ты все выпила сама?
– удивился Стэфан.
– А ты сам придумал завести двух жен? Очень удобно, позволь заметить! Но, ни в твоем, ни в моем мире, это не хорошо! Я это прочитала в рукописи.
– Не говори этого, Аларет.
– Что желаю, то и говорю!
– огрызнулась она.
– Замолчи.
– Нет.
– раззадоривалась опьяневшая Аларет, сжимая кулаки и повышая голос.
– Я признался Мэрэдит, что люблю другу. Она не обрадовалась, но все поняла.
– Не верю тебе. Хватит мне врать. Отец говорил, что вы, люди, хороши во лжи. Даже не отличишь, когда звучит правда, а когда ложь.
– Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
– Заставь меня поверить тебе!
– плутовато усмехнулась Аларет.
Стэфан подсел к ней и взял ее за руку. Поцеловав ее руку, он поднял ее с кровати, затем сам опустился перед ней на одно колено. Он снял свою королевскую печать с пальца, и протянул его Аларет.
– Ты знаешь, что это означает у людей?
– спросил он у Аларет.
– Догадываюсь.
– ответила она, хватая воздух. Она зарделась, а рисунки на ее лице просияли.
– Аларет, прошу тебя стать моей королевой на все века. Мне не нужно ни королевство, ни титул, ни золото, лишь твоя любовь. Будешь ли ты со мной? Будешь ли ты греть мое ложе, мое сердце, и мои руки до конца веков?
– спросил Стэфан, надевая кольцо на ее палец.
Аларет внимательно осмотрела кольцо, пристально взглянула на Стэфана, а затем громко засмеялась. Она хохотала так громко, что у Стэфана зазвенело в ушах. Она оттолкнула его от себя, сорвала кольцо с пальца, и швырнула его в сторону. Стэфан поднялся на ноги и отступил на шаг назад. По щекам девушки текли слезы, глаза горели желтым пламенем, а руки были сжаты в кулаки. Она схватила первое, что попалось под руку на кровати - этим оказалась половина луковицы - и швырнула ее в Стэфана, велев убираться прочь. Он закрылся рукой от луковицы, но продолжал стоять пере ней на одном колене, глядя ей в глаза. Он молчал. Аларет кричала и рыдала сквозь крики. Когда ее голос стал сиплым, а слезы залили глаза, что все вокруг расплылось, словно чернила в воде, и ее тело утратило силы, она рухнула на колени. По ее щекам, горевшим ярким румянцем, лились потоки слез. Злость и проклятия, которыми она осыпала Стэфана, иссяк, осталась лишь боль.
Когда она закрыла лицо ладонями, вытирая слезы, Стэфан пододвинулся к ней, сел на пол рядом, и обнял ее. Она попыталась вырваться из его объятий, но сил не хватало, и Стэфан не позволил ей сделать это, обнимая ее хрупкое вздрагивающее тельце еще сильнее. Она тихо всхлипнула, опустив голову ему на плечо. Он поцеловал ее и тихо прошептал:
– Я не такой, как твоя мать. Мне плевать на законы и правила. Я хочу быть только с тобой.
Она подняла глаза и взглянула на него. Он улыбнулся и поцеловал ее щеку, утерев слезы с ее лица.
– Не смотри на меня.
– сказала Аларет, виновато опуская глаза.
Стэфан вновь улыбнулся, привлек ее к себе, обняв ладонями ее лицо, и поцеловал ее в губы. Она тихо застонала, порываясь отпрянуть от него, но Стэфан крепко прижал ее к себе.
– Т-с-с. Не надо.
– прошептал он, и продолжил целовать ее.
Она отчаянно отдалась забвению, повинуясь его рукам и целуя его губы, пока он срывал с нее одежду.
– Стэфан, прошу, люби меня. Будь моим. Прошу!
– Я твой.
– шептал он, целуя ее.
Он ласкал ее мягкое, нежное тело, повиновавшееся ему. Стэфан касался губами каждого сантиметра ее горячего тела. Она вонзалась ногтями в его тело, пронзая кожу до крови, хватая воздух каждый раз, когда его губы казались глади ее кожи. Она стонала от удовольствия и изнеможения, каждый раз выдыхая его имя, и каждый удар ее сердца откликался в его сердце. Стэфан чувствовал, что всецело увлечен ею, и, в блаженстве, позволил себе раствориться в ней.
Переводя дыхание, они повалились в кровать. Стэфан привлек к себе Аларет, обняв ее рукой. Он чувствовал ее разгоряченное тело, и слышал, как глубоко она дышит, восстанавливая силы. На его губах появилась улыбка.
– Чему ты радуешься?
– спросила Аларет.
– Как ты узнала?
– удивился Стэфан.
– Я почувствовала. Итак?
– Что?
– Почему ты улыбаешься?
– Я рад, что ты рядом. Ты вдохнула в меня жизнь, и пробудила того, кем я боялся быть прежде.
– Это очень хорошо, что более ты не боишься самого себя. Но что ты будешь делать завтра, когда яд в твоей крови будет силен, как никогда прежде, и соблазны станут необычайно сладки, а все, что было важно прежде - померкнет.