Истоки (Книга 2)
Шрифт:
XXVIII
Ночью Чоборцов получил приказ командующего армией Валдаева прорвать оборону немцев полосой в четыре километра, на глубину в пятнадцать. Валдаев усиливал дивизию эресами, придавал ей отдельный танковый батальон.
Много дней до приказа Чоборцов изучал расположение немецких позиций, с командирами полков и батальонов ползал ночами по местности. За речушкой, километра три по фронту, за снежными перелесками лежала укрепленная высота, обрезанная слева и справа долинами. Несколько рядов проволоки, минные поля, опять проволока и минные поля. Временами немцы били из шестиствольных минометов и тяжелых орудий.
Чоборцов решил обойти высоту
Полковник Яголкин из Ставки омраченно молчал, скрестив на груди руки, прямо глядя перед собой.
– Полковник Чоборцов, - подчеркивая первое слово, заговорил он густой октавой, - почему решили наступать цепью? Устав требует наступать глубоко эшелонированно.
– Рота впереди, две уступами позади, что ли! Понесем большие потери от кучного огня минометов, да и не сможем использовать всю силу и плотность нашего огня.
– Вы вводите в бой все силы, а резервы где?
– Хватит с меня одного батальона. Отступать не собираюсь, товарищ Иголкин.
– Я против! Это безграмотно, противоречит военной науке...
"Молчать не буду. Не согнешь меня, гнули не согнули, а теперь я тугоносый стал... Да и не случись со мной беда, так бы, наверно, я и жил: есть, будет сделано! Ох, тяжел мой путь... Сколько могил солдат!.." думал Чоборцов.
– Вы тут два дня. А я облазил все места, портки протер до дыр... Я прошел не только от границы, но и сверху - от генеральского звания до полковника. Я отвечаю. А если вы против, командуйте сами. Меня вы можете ставить хоть на роту, я пойду на прорыв. Я уверен в победе.
– Я протестую, товарищ полковник!
– сказал Иголкин. Он надел шинель, папаху и, выходя из блиндажа, закончил: - Вас ничему не научили ваши ошибки, Чоборцов.
Поведение этого человека пробудило в Чоборцове напористость, нагловатую насмешливость.
– Ишь ты, козырь какой!
– Он оглядел своих командиров глубоко сидящими глазами.
– Может, еще кто не согласен со мной?
– Согласны, - сказал начальник штаба. Комиссар кивком головы поддержал его.
Проводя совещание, Чоборцов прикидывал в уме, за какое время доедет полковник Иголкин на машине по завьюженной дороге до штаба армии, попадет на прием к Валдаеву. Звонок телефона раздался в ту самую минуту, когда по его расчетам и должен был доложиться полковник командарму.
– Явитесь с начальником штаба и комиссаром, - тихо приказал Валдаев.
Чоборцов надел белый полушубок, энергично с хрустом затянул ремень на круглом стане.
– Все остается в силе, ничего не менять, - сказал он командирам полков. К машине шел развалкой, взметая валенками напорошивший по насту снежок.
Комиссар и начштаба сели в машине позади него.
Езда в сумерки по заснеженному волнистому полю успокоила Чоборцова. Вспомнилось море перед палаццо в Валенсии, где он жил в апартаментах из трех комнат...
В первое же утро его разбудили барабаны. Он вышел на глубокий балкон и увидел огромный, шествующий впереди солдат оркестр с множеством фанфар. Солдаты шли в синих комбинезонах за оркестром, высоко подняв головы, резко, не по-нашему махая руками на уровне груди, неся винтовки на плече...
Дивизия состояла из трех бригад: анархистов, социалистов и коммунистов. Ее командир считал, что обойдется без советника, и не принял сразу Чоборцова. И тогда он с переводчиком Шейниным поехал на позиции социалистов. Шутник Шейнин научил испанцев прощаться так: катись колбасой! Даниэль, как звали там Чоборцова, обучал испанцев тактике. Расставил он пулеметы по-своему, а не как у них - кучно. И в первом же бою выкосил не одну цепь марокканцев. Высокие, жилистые, с короткими сизокурчавыми волосами и очень белыми зубами, они ползли в атаку, как змеи, проворные и гибкие. Когда пленным марокканцам сказали, что этот белобрысый коренастый есть русский, они раскрыли рты в ужасе. Чего они так напугались, он не знал, но это его потешало. Льстило ему, когда враг боялся его, - это доставляло удовольствие. Потом командир дивизии подружился с ним, увидав в бою, как он сечет атакующих фалангистов с меткостью ворошиловского стрелка. Из России пришла посылка, и Даниэль Чоборцов щедро угостил испанцев водкой и икрой. Он привык к тому, что нужно доказывать свою правоту любому человеку, свой он или не свой. Никто никогда тебя сразу не поймет...
В коридоре школы, где разместился штаб, Чоборцов и комиссар переглянулись. Сняли шубы. Широкой ладонью Данила пригладил волосы на высоко выстриженной голове, повертел ею налево, направо, разминая мышцы шеи.
В кабинете Валдаева, кроме начштаба армии Сегеды, сидели человек десять офицеров. Валдаев поднял голову с коротким начесом на лоб, глядя на Чоборцова тяжело потемневшими глазами, пригласил сдержанным жестом:
– Докладывай.
Вертко поворачиваясь у карты, бросая стреляющие взгляды на полковника из Ставки Иголкина, сидевшего на диване скрестив руки, Чоборцов докладывал напористо:
– Я использую всю силу огня, наступая цепью. Атакующие будут идти следом за огневым валом. А пусти я по старинке, тремя эшелонами уступом, немцы посекут кинжальным огнем, минометами, орудиями. А теперь они не успеют сообразить - как я ворвусь на их позиции. Пусть рвутся ихние мины и снаряды за спиной моих орлов...
– Смело и безграмотно. Слепая отвага неосведомленного в науке, заглушил Чоборцова октавой Иголкин.
– Где и какие резервы у вас?
– Хватит с меня батальона. Довольно уступами-то густыми, колоннами-то подставлять себя под огонь. Густо наустилали убитыми снега... Я отвечаю за успех операции, - закончил Чоборцов, выпятив грудь.
Валдаев подпер ладонью удлиненное с подбородка лицо, слегка косясь на Иголкина. Тот прямо глядел перед собой серыми, стального блеска глазами.
"А Данила-то крупный характер... А я считал его... В огне рождается новый полководец, человек новый... Да, армия, военная мысль обновляются..." - думал Валдаев, вспоминая первые дни наступления под Москвой, когда сильный жестокий враг впервые был опрокинут и его били, как в запальчивой драке, чем попало и куда попало. Уж очень не терпелось изгнать врага, восстановить свое человеческое, солдатское достоинство.
– Утверждаю, - сказал Валдаев. Встал и спросил, есть ли у кого вопросы.
Иголкин удивленно вскинул брови, заерзал на диване, закурил.
– Чоборцов, - продолжал Валдаев оживленно, - ты должен прорвать оборону, наладить переправу через речку. В прорыв пойдет танковый корпус генерала Лаврова.
Чернявый генерал-майор с Золотой Звездой Героя Советского Союза на мундире, чуть великоватом на его дробной фигуре, встал и кивком головы подтвердил, что он понимает задачу.
– У нас в корпусе шестьдесят танков. Выйдите на прорыв. Мы подбросим вам еще. Жуков обещал в случае успеха корпус Катукова. Танки должны ворваться в Вязовый, перерезать узел дорог. Там у противника армейские склады.