Исторические повести
Шрифт:
— Я должен сообщить афшину добрую весть, — сказал горбун. — Из Самарканда получены мечи и стрелы. Оружейникам удалось соблюсти тайну, люди Саида ал-Хараши не видели их, оружие пришло к нам в сохранности.
— Поистине добрая весть! — улыбнулся Деваштич. — Самаркандское оружие поможет нам. Сейчас пришло оружие, а потом, когда мы свяжемся с нашими людьми в Самарканде, к нам прибудут и сами оружейники. Я надеюсь, что мы там, в горах, добудем мечи и стрелы для каждого согдийца, который верен своей земле.
— Вот так мы обретем силу несокрушимую! — согласился советник.
— На это я и рассчитываю, — признался афшин. — А сейчас не будем медлить. Надо вызвать звездочета, пусть скорее составит гороскоп.
Зварасп тотчас же явился по зову афшина. Он так низко кланялся, так много говорил о могуществе афшина, так угодливо предсказывал удачный исход задуманного дела, что афшин снова заподозрил: не лицемерит ли старик. Но отказаться от гороскопа и самому, произвольно, выбрать день, который принесет удачу людям Панча, — на это он не мог решиться.
«Всегда так было, — думал афшин. — Мои деды и прадеды ничего не предпринимали без звездочета. Всякий верил в удачу лишь тогда, когда ему было обещано покровительство небес. Что мне от того, хорош ли Зварасп, умен или смышлен? Важно то, что он умеет читать по звездам. Он сумеет предсказать счастливый день. Этот день принесет освобождение людям Панча».
Все знали, что опасность близка и что арабский наместник в Мерве может в любой момент прислать в Панч своих разведчиков. И все же, когда в Панче появился отряд арабских воинов, люди Панча восприняли это как величайшее бедствие.
Эти «вестники зла», как их назвали местные жители, прибыли с письмом к афшину Деваштичу. То было предложение арабского наместника Саида ал-Хараши подчиниться воле халифа и заставить людей Панча принять ислам. Саид ал-Хараши требовал покорности и полного подчинения, а в противном случае… на многих страницах весьма пространно были изложены все те бедствия, которые постигнут непокорных согдийцев.
Деваштич видел непрошеных гостей с террасы своего дворца. Он сожалел о том, что не успел уйти в горы с людьми Панча. Если бы они были сейчас под его началом, хорошо вооруженные… Впрочем, не в том главное, чтобы уничтожить кучку разведчиков — это просто, а что будет потом. Надо иметь сильное войско, чтобы смело вступить в битву с воинами Саида ал-Хараши. А если его пока нет? Сейчас надо перехитрить иноверцев — нельзя показывать им своего недовольства. Пусть лучше думают, что Деваштич рад их приходу. Он прикроется личиной лицемерия.
На следующий день, когда посланцы Саида ал-Хараши прибыли во дворец Деваштича с письмом наместника, афшин принял их так, словно давно уже ждал.
— Во имя Аллаха милостивого, все будет по-вашему, — обещал Деваштич, принимая послание Саида ал-Хараши. — Земли согдийские полны слухов о славе Мухаммада! Люди Панча готовы принять его веру. Они сделают это, как только поймут все величие пророка.
Посланцы наместника были озадачены таким приемом. Они давно уже убедились в том, что люди, стоящие у власти, куда меньше заботятся о святости своей веры, чем люди земли и ремесел. Но все же они не ждали того, что сам афшин Панча с такой готовностью примет ислам.
«Зачем же посылать сюда войско? — спрашивал гонец, посланный Саидом ал-Хараши, когда писал донесение о том, как принял их Деваштич. — Я думаю, что здесь может быть оставлен небольшой отряд, а войско пригодится в тех городах, где есть много непокорных».
Но и маленький отряд, прибывший в Панч для разведки, сумел за несколько дней показать себя.
Артаван пострадал меньше других, а роптал больше всех. Он чуть не каждый день ходил жаловаться к старосте общины. И когда тот увещевал его, рассказывая о бедах других общинников, он не уставал доказывать ему, что недостойно согдийскому земледельцу трудиться на иноземцев. Соседи Артавана были такого же мнения. Когда до них дошли слухи о том, что в других селениях люди покидают свои дома и уходят в горы, жители Сактара также призадумались.
— Я знаю, как нам перехитрить иноверцев, — говорил Артаван. — Мы должны покинуть наши дома. Нам следует уйти в горы. Когда наше селение опустеет и нечего будет брать, посланцы халифа сами уйдут отсюда, и мы вернемся в свои дома.
— Тогда надо всем вместе идти, — говорили люди. — Надо сговориться, нужно унести с собой все припасы, запрятать свое добро, чтобы ничего не досталось чужеземцам.
— Не можем же мы сговариваться об этом на своем базаре? — возмущался Артаван. — Услышит один ябедник и сразу нас выдаст. Надо поговорить в укромном месте.
Так было решено собраться в пещере Сактар.
— Вы поможете мне, дети, — сказал Артаван дочерям. — Обойдите все дома нашего селения и напомните людям о дне и часе встречи.
— А мы попросим Рустама пойти с нами, — предложила Махзая.
— В самом деле, — обрадовался Артаван. — Попросите Рустама. Да пусть приведет с собой людей своего селения. Всем хватит места в горах. Если они пожелают уйти вместе с нами, тем лучше будет.
Но Махзае не пришлось просить Рустама о помощи, он сам пришел к ней уговаривать уйти в горы.
— Вы уходите в горы? Сейчас? Не дожидаясь нас? Ты уйдешь без меня? — Голос Махзаи дрожал. Она с трудом сдерживала слезы.
— Как ты можешь так думать? Разве я могу уйти без тебя?
Я пришел за тем, чтобы позвать тебя вместе с нами. Я готов даже завтра устроить нашу свадьбу, но сама видишь — настали тяжелые дни. Как же быть? Может быть, твой отец пожелает уйти вместе с нами? Может быть, мы объединим наши семьи и вместе уйдем? Как ты думаешь?
— Все будет хорошо, Рустам. Ведь отец мой ведет сговор с людьми, чтобы всем вместе уйти в горы. Иди скорее к отцу. Он обо всем тебе расскажет.
— Иди, Рустам, домой, зови людей своего селения на сговор, — говорил ему Артаван. — Всякий, кто согласен, пусть приходит в нашу пещеру в день Луны под вечер.
— Все сделаю, — пообещал Рустам. — Мы все вместе уйдем отсюда.
Рустам не решился сказать Артавану о самом главном для него.
Он не сказал, что они с Махзаей хотели бы отпраздновать свадьбу. Он знал, как скуп и расчетлив Артаван, и понимал, что без достойных подарков ему никогда не получить согласия на женитьбу.
Махзая пошла в самый тенистый угол виноградника и там тихонько запела гимны Анахите. Все ее надежды в этой молитве. Может быть, добрая богиня отведет от них руку врага и поможет ей обрести свое счастье.