Исторические повести
Шрифт:
Жалкий предатель! — крикнул вдруг Иво, бросаясь на Гавриила. — Сейчас я увижу, бессмертен ли ты!
Борьба продолжалась недолго. Страшным ударом Иво рассек железный шлем Гавриила и с ликующим криком поднял руку для смертельного удара, но в этот миг меч Гавриила пронзил его шею и свалил его на снег мертвым.
— Прощай, Ганнибал Эстонии! — тихо проговорил Гавриил, смотря на лежащего. — Жаль, что такой сильный и хитроумный человек был лишен благородства души!
15 Святая женщина
В ту лее
Кто там стучит?
Гонец от рыцаря Мённикхузена, — отвечал незнакомый голос. За воротами стояла лошадь с санями и виднелась высокая мужская фигура; но все это с трудом можно было различить, так как небо снова покрылось тучами и пошел густой снег.
Пусть рыцарь Мённикхузен присылает своих гонцов днем, ночью сюда никого не впускают, — проворчал сторож;, и голова его скрылась в окне. Он хотел захлопнуть ставню, но стоявший на улице человек просунул в окно свой кнут и настойчиво потребовал:
Впустите меня немедленно! Я должен сейчас же переговорить с аббатисой.
Приходи днем, тогда я увижу, что ты за птица.
Это невозможно. Ты знаешь, что город осажден русскими. Мне удалось выбраться из города через Морские ворота, в то время как на другой стороне шел горячий бой; я примчался сюда по льду через залив и должен спешить обратно, пока еще валит снег и не
наступил рассвет, иначе меня могут схватить на дороге.
Какой же приказ ты привез?
Это я могу сказать только самой аббатисе и прошу сейчас же ее разбудить.
Еще лучше! — пробурчал сторож. — Если ты даже не хочешь сказать, что тебе надо, то убирайся прочь!
Не навлекай беду на свою голову, старик! — воскликнул пришелец, теряя терпение. — Я начну стучать в ворота и подниму такой шум, что аббатиса сама проснется и тогда — береги свою шкуру!
И гонец тут же стал приводить в исполнение свою угрозу.
— Да подожди ты, бешеный! — выругался привратник и с шумом захлопнул окно.
Прошло почти полчаса, прежде чем звякнул засов и отворилась узенькая калитка. Двое монастырских слуг с алебардами в руках стали по обе стороны гонца и провели его через двор, вверх по лестнице, затем по длинному темному коридору в монастырскую трапезную, освещенную восковыми свечами. Там на высоком стуле восседала аббатиса. Магдалена, величественная и суровая; вокруг стояло несколько монахинь. Слуги почтительно остановились у дверей, а гонец с низким поклоном предстал перед настоятельницей монастыря. Монахини не без удовольствия заметили, что гонец, одетый в простое платье мызного слуги, — молодой, красивый человек, с гордым тонким лицом и болыними черными как уголь глазами. Аббатиса зорко оглядела его и спросила:
Ты слуга моего зятя?
Я состою на службе у рыцаря фон Мённикхузена, — ответил с поклоном гонец.
Какие вести ты привез?
Гонец ответил не сразу, а посмотрел, как бы о чем-то сожалея, в сторону монахинь. Аббатиса движением руки велела им отойти в сторону. Тогда гонец начал тихим голосом:
Я привез печальную весть. Рыцарь фон Мённикхузен тяжело
Есть ли у тебя какое-нибудь доказательство того, что ты действительно послан моим зятем? — спросила аббатиса.
Гонец сунул руку за пазуху, вынул перстень с печатью, украшенный гербом Мённикхузенов, и сказал, подавая его аббатисе:
Это кольцо дал мне милостивый рыцарь как доказательство.
А какого-нибудь письменного доказательства у тебя нет? — спросила аббатиса, внимательно разглядывая кольцо.
Ведь рыцарь фон Мённикхузен тяжело ранен, он не смог ничего написать, — ответил гонец, слегка краснея.
Когда же он был ранен?
Во время вчерашней вылазки.
Кольцо это мне незнакомо, — холодно сказала аббатиса. — Если у тебя нет лучшего доказательства, то я не могу доверить тебе мою племянницу.
Высокочтимая аббатиса да будет милосердна! — настойчиво просил гонец. — Было бы тяжким не счастьем, если бы я предстал перед моим господином с пустыми руками. Когда я сказал, что рыцарь фон Мённикхузен ранен, я открыл не всю правду, так как не хотел слишком волновать высокочтимую аббатису. Рыцарь не только тяжело ранен — он борется со смертью. Он намеренно искал смерти, после его тяжких бедствий жизнь ему опостылела. Быть может, он уже не увидит свет грядущего дня. Высокочтимую аббатису справедливо считают святой женщиной, как же она, в своем великом милосердии, может запретить дочери поспешить к смертному одру отца?
Пока гонец говорил, острый, пристальный взгляд аббатисы был прикован к его лицу.
Ты принимаешь такое близкое участие в этом деле? — спросила она подозрительно.
Как же мне не принимать в нем участия, если мой бедный господин при смерти и жаждет в последний раз увидеть свое любимое дитя? Да не медлит высокочтимая аббатиса, иначе будет поздно и тогда никакие сожаления не смогут помочь делу. Если высокочтимая аббатиса не знает этого кольца и не доверяет мне, пусть покажет его фрейлейн Агнес. Она наверное узнает кольцо и без сопротивления последует за мной.
Ты так думаешь? — спросила аббатиса со странной, еле уловимой улыбкой. — Ты так хорошо знаешь фрейлейн Агнес?
Пока гонец, несколько смущенный, искал ответа, аббатиса знаком подозвала к себе одну из монахинь и что-то шепнула ей на ухо, после чего та вместе с другой монахиней вышла из зала. Посланец хотел еще что-то сказать, но аббатиса повелительным движением руки велела ему молчать. Монахини вскоре вернулись. Между ними шла Агнес фон Мённикхузен. На ней было длинное одеяние кающейся грешницы; лицо ее, со впалыми щеками и мутным взглядом, поражало своей бледностью. Свет, которого она была лишена долгое время, слепил ей глаза. При виде ее из груди гонца вырвался болезненный, гневный стон. Агнес задрожала. Взгляд ее, словно застыв, остановился на высокой фигуре гонца, кровь бросилась ей в лицо, она громко вскрикнула, пошатнулась и упала бы, если бы ее не поддержали монахини.