Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий
Шрифт:
— Ростопчин! Поди, скажи, что я жалую его в генерал-майоры!
— Свечин! Поди, скажи, что я жалую ему Анненскую ленту.
Таким образом. Ростопчин и Свечин ходили попеременно жаловать майора, не понимая, что это значит, а майор, неожиданно попавший прямо из деревни во дворец, стоял ни жив ни мертв. Наконец Император спросил:
— Что? Я думаю, он очень удивляется? Что он говорит?
— Ни слова, Ваше Величество.
— Так позовите его в кабинет.
Майор вошел со страхом и трепетом.
— Поздравляю, ваше превосходительство, с монаршей милостью! — сказал Император. — Да!
Майор благодарил, как умел, то веря, то принимая за шутку все, что с ним делалось.
— Как вы думаете: за что я вас так жалую? — спросил его, наконец, Государь.
— Не знаю, Ваше Величество… не понимаю, чем я заслужил… — пробормотал майор.
— Так я вам объясню! Слушайте все. Я, разбирая послужные списки, нашел, что вы при Императрице Екатерине были обойдены по службе. Так я хотел доказать, что при мне и старая служба награждается. Прощайте, ваше превосходительство! Грамоты на пожалованные вам милости будут вам присланы на место вашего жительства.
Майора схватили и опять увезли в деревню. Старуха-жена встретила его в страхе, со слезами и вопросами:
— Что такое? Что с тобой было?
— И сам не понимаю, матушка, — отвечал старик, — думаю, что все это шутка!
И рассказал ей все, как было.
Через несколько времени майору действительно были присланы все документы на пожалованные милости. Однако когда его внезапно схватили и увезли в Петербург, старуха-жена чуть не умерла от испуга и горя. (1)
По воцарении Императора Павла к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: «Проснись, Павел!»
— Пустое пишут, — отвечал Безбородко. — уже так проснулся, что и нам никому спать не даст! (1)
В эту же поездку случилось следующее происшествие: недалеко от Минска Император, скакавший впереди всех в коляске, увидал на дороге молодую барышню и молодого мужчину, стоявших на коленях. Он приказал остановить лошадей, вышел из экипажа, подошел к молодой девушке, велел ей и молодому человеку встать и спросил: что им нужно? Девушка, оказавшаяся знатной фамилии и богатой, любила этого молодого человека, но так как он был беден, то ее мать не хотела согласиться на их брак. Узнав, что Император будет проезжать, влюбленные решились утруждать его просьбой. Государь дал слово молодой девушке похлопотать за нее, тотчас же принялся за сватовство и, достав свою дорожную шкатулку, написал к несговорчивой матери письмо. Так как поместье старухи находилось всего в трех или четырех верстах от большой дороги, то Император послал письмо с фельдъегерем, приказав ему немедленно потребовать ответа. Можно судить, как был принят такой сват и какой последовал ответ. (1)
Петербургский генерал-губернатор Н. П. Архаров несколько лет был должен одному купцу двенадцать тысяч рублей. Все старания купца получить долг остались тщетными. Архаров кормил его сперва завтраками, потом стал выталкивать в шею и, наконец, избил жестоким образом. Несмотря на то что Архаров пользовался
Павел взял челобитную, развернул ее и, разумеется, с первых же строк увидел, что дело идет о его любимце. Он тотчас подозвал Архарова и, подавая ему бумагу, ласково сказал:
— Что-то у меня сегодня глаза слипаются и словно как запорошены, так что я прочесть не могу. Пожалуйста, Николай Петрович, прими на себя труд и прочти мне эту бумагу.
Архаров принял бумагу и начал бойко читать ее, но увидев, что это жалоба на него самого, смутился, стал запинаться и читать так тихо, что едва было слышно.
— Читай, читай громче, — заметил Государь, — я сегодня и слышу как-то нехорошо.
Архаров возвысил голос, однако не более как так, чтобы мог слышать один Государь.
Но Павел этим не удовлетворился. Он велел читать так громко и с такими расстановками, чтобы окружающие могли ясно все слышать.
Делать было нечего. Архаров с замирающим сердцем прочитал челобитную внятно и во весь голос.
— Что это? — спросил Император по окончании чтения. — Это на тебя. Николай Петрович?
— Так точно. Ваше Величество, — отвечал смущенный Архаров.
— Да неужели это правда?
— Виноват, Государь.
— Но неужели и то все правда, что этого купца за его же добро, вместо благодарности, не только взашей вытолкали, но даже и били?
— Что делать! — сказал Архаров, покрасневший до ушей. — Должен и в том признаться. Государь, что виноват! Обстоятельства мои меня к тому понудили. Однако я в угодность Вашему Величеству сегодня же его удовольствую и деньги ему заплачу.
Такое чистосердечное признание смягчило Государя, и он ограничился тем, что, обратившись к купцу, сказал ему:
— Ну, хорошо! Когда так, то вот, слышишь, мой друг, что деньги тебе сегодня же заплатятся. Поди себе. Однако, когда получишь, то не оставь прийти ко мне и сказать, чтоб я знал, что сие исполнено.
Таким образом Архаров был лишен всякой возможности отделаться от своего долга. (1)
Один малороссийский дворянин хорошей фамилии имел дело в герольдии о внесении его в родословную книгу и, находясь по этому случаю в Петербурге, решился подать лично прошение Императору Павлу, причем просил прибавить к его гербу девиз: «Помяну имя твое в роды родов». По тогдашнему обычаю, он подал прошение, ставши на колени. Павел прочитал просьбу, она ему понравилась, и он сказал:
— Сто душ!
Проситель от страха и радости упал ниц.
— Мало? — сказал Император. — Двести!
Проситель, ничего не понимая, продолжал лежать.
— Мало? — повторил Император. — Триста! Мало? — Четыреста! Мало? — Пятьсот! Мало?! Ни одной!
Насилу наконец опомнившийся проситель встал. Хотя, не умея встать вовремя, он не получил имения, но дело его в герольдии окончилось скоро и успешно. (1)
Раз Император Павел, заехав в кадетский корпус, был в духе, шутил с кадетами и позволил им в своем присутствии многие вольности.