Исторические заметки о Литве
Шрифт:
Павел Кукольник (1795-1884)
Исторические заметки о Литве
В продолжении 40-летняго пребывания в здешнем крае, старался я собирать всевозможные сведения о достопримечательных событиях, составляющих его историю. Желая на старости лет поделиться с читающею публикою приобретенными мною сведениями, я решился представить ей общее изображение судьбы всей Литвы сначала как народа, потом как государства, а наконец как области королевства, к которому оно присоединилось. Не имея возможности в кратком очерке представить все, что только входит в состав истории какого-либо народа, я обратил внимание на один предмет, а именно: развитие в Литве Русскаго элемента, и влияние его на судьбу государства. Остальные предметы описаны будут вкратце, только для сохранения исторической связи.
Имея в виду исключительно эту цель, я разделю Историю Литвы на три периода.
1) От появления литовского народа на историческом поприще до первого соединения его с Польшею, при Ягайле, то есть до 1385 года.
2) От Ягайлы до окончательного соединения с Польшею на люблинском съезде, в 1569 году.
3) От люблинского съезда до присоединения
Первый период заключает в себе развитие сил литовского народа, направление, данное ему первыми князьями, постоянное и час-от-часу теснейшее сближение с Русью. Кто захочет без предубеждения следить за событиями этого периода, тот легко убедится, что могущество и благосостояние Литвы зависало именно от ближайшего соединения с Русью, и чем более ослабляема была эта связь, тем ощутительнее были потери Литвы. Изложенные ниже факты оправдают лучше это заключение.
Второй период представляет безпрерывныя усилия литовцев к уничтожению предначертания Ягайлы и освобождению себя от накинутаго им соединения с Польшею, пока непреклонная воля последняго из Ягеллонов не укрепила этого союза окончательно.
Третий период содержит в себе стремление Польши к уничтожению литовскаго, а в особенности русскаго элемента в пределах б. велик. княжества. В этот период не только изчезает самостоятельность великаго княжества, которой уже не видно на политическом поприще; но изменяется весь характер древней Литвы, нравы, обычаи ея жителей, порядок управления, чиноположение, и страна эта делается только частию государства, к которому присоединилась, как равное к равному. Русский элемент, составлявший существенную силу великаго княжества, подвергается преследованию и уничтожению. Раздоры между иноверцами, возбужденные насилием римско-католического духовенства, в особенности Иезуитов, возмущают спокойствие страны, а иногда оканчиваются кровопролитием. Переняв недостатки управления Польши, Литва делается жертвою честолюбия, алчности и фанатизма духовенства, насилия вельмож, своевольства шляхты, и вместе с Польшею клонится к падению.
Не обольщаясь мыслью, что сочинение мое может иметь какую нибудь особенную ценность в глазах просвещенной публики, я только смею уверить читателей, что собранные мною сведения верны, не искажены и не подвержены никакому сомнению. Излагая их, я не увлекался пристрастием, не руководствовался предубеждением, а заключения свои оправдывал только последствиями описываемых событий.
ВСТУПЛЕНИЕ
Руководствуясь преданиями, которые историки истекших столетий поместили в виде фактов в своих летописях — скажем несколько слов о предках литовскаго народа. От берегов балтийского моря на юг, между реками Неманом и Вислою, жило в древности племя, именуемое Ульмигерами. Оно вело жизнь полудикую, не имело ни городов ни правителей, занималось скотоводством, звериною и рыбною ловлею, частию земледелием и платило дань Мазовецким князьям. Воинственные Скандинавы, посещая Ульмигеров и видя слабость их, начали селиться на их землях, и в короткое время построили на ней множество укрепленных городов или замков. Два знаменитые Скандинава Вайдевут и Брутень прекратили возникшия ссоры между их соотечественниками и местными жителями, соединили их в один народ, освободили его от платежа дани иноземцам и образовали государство. <…> Впрочем собственная Литва и Жмудь составляли всегда одно племя, один народ, под общим названием Литвы. Разница в наименованиях происходила только от местоположения: южная Литва называлась Аукстоте, то есть верхнею, по течению реки Немана, северная же — Шомойть (Жемайтен, Жмудь), то есть нижнею. Нравы, обычаи, религия, язык были у них одни и теже. Жмудский язык в последствии несколько изменился от соседства с Латышами и Пруссами.
ПЕРИОД I.
От появления литовскаго народа на историческом поприще до перваго соединения Литвы с Польшею при Ягайле 1305 года.
От берегов Немана и Дубиссы на восток вдоль праваго берега Вилии простиралась область, именовавшаяся в древности Ставанией, известная еще Птоломею. На юг от левого берега Вилии находилась другая область Нерома, названная таким образом от реки Нерис (Вилия); область эта граничила к северу с Вшилий, к западу с Неманом, к востоку с дремучими лисами, отделявшими ее от земли Кривичей, а к югу с третьею областью, Пелузией. Эти три области населены были первоначально племенем, сделавшимся известным под названием Литвы. Нерома известна была Нестору, который причисляет ее к странам, платившим дань Варяго-русским князьям в IX веке, — следственно вскоре поели пришествия Рюрика. Таким образом Русское государство при самом начале своего существования приобрело уже права владычества над частью Литвы. Преемники Рюрика, обратив оружие свое против восточных и южных соседей, выпустили из виду дикую и бедную Литву, которая, в свою очередь, начала делать нападения на Кривичей и Полочан. В средине Пелузии, окруженной дремучими лесами и непроходимыми болотами, находились плодородные поля, а множество оставшихся памятников свидетельствуют о весьма древнем населении этой области. Там в древности находились три укрепленные пункта: в Мерече, Ейшишках и Радуне, бывшие средоточиями трех военных округов. Но всего достопримечательнее считаются уцелевшие до сих пор два городища, или огромные земляные окопы. Одно находится; близ Ейшишек, а другое в 3 1/2 верстах от Радуня, при деревне Городище. Одно от другого отстоит на 10 верст. Это два огромные земляные укрепления в виде четырехугольников, коих стены имеют до 600 футов длины и 16 вышины. Они окружены широкими и глубокими рвами. Поверхность земли внутри укреплений гораздо ниже внешней. Там видны следы погребов, углублений и колодцев. Видны также следы ворот или отверстий для вылазки с какими-то контрвалами. Толщина вала доходить до 20-ти футов и более.
Жители этих трех областей именовались Литвою от слова Летуви (дождливый). Может быть сырость климата в стране лесистой и болотистой подала повод к такому названию.
Народ литовский вел жизнь полудикую, питался звериною
Преемники Мейнгарда утверждена были в сане епископов, и для вернейшаго успеха в распространении христианства, прибегли к оружию. Третий из них, Алберт Буксгевден основал в 1200 году город Ригу, а в 1201 орден меченосцев. Папа Инокентий III дал им устав Рыцарей храма, белую мантию с красным крестом и подчинил их Рижскому епископу. По призыву Буксгевдена и благословению Папы безпрестанно отправлялись в Ливонию толпы вооруженных людей проложить себе дорогу к царствию небесному кровопролитием и грабежом, потому что скоро упущена была из виду главная цель учреждения ордена. Ненасытные меченосцы думали только о новых приобретениях и о своем обогащении. Вскоре они подчинили власти своей большую часть Ливонии и обратили мнимо-апостольские усилия свои против Литовцев; но в 1236 г. встретили сильное сопротивление и претерпели жестокое поражение от Рингольда.
Впрочем существование этого лица подвержено большому сомнению. Ни один из достоверных древних писателей не вспоминает даже имени его. Один только из русских летописцев говорит об нем следующее: “Княжилъ дзе на Новогородку Ринтольдъ, и кажутъ нецыи яко по Русской битве (при Могильне) трехъ сыновъ уробилъ, но неведомо каково дзело сичихъ сыновь было.” Вот все повествование о Рингольде, найденное в одной только из древних летописей. Стрыйковский, найдя эти несколько слов о Рингольде у летописца, которого сам называет хромым, темным и недостойным доверия, не только ввел этого государя в свою историю Литвы, но даже составил подробное повествование его царствования, основываясь якобы на сказаниях Меховиты, Кромера и Вановскаго, из коих ни один не вспоминает о Рингольде. Несмотря на столь недостаточные свидетельства о существовании этого лица, все позднейшие историки повторяют повествование об нем Стрыйковскаго, и единогласно приписывают ему подвиги, доставившие Литве новыя приобретения, порядок и могущество. По их словам Рингольд, сын Алгимунда, превосходя дарованиями и храбростью прочих князей, успел разделенную между ними власть в государстве сосредоточить в своем лице и сделался их главою, или великим князем. В 1230 году он перенес столицу в завоеванный русский Новогрудок, подкреплял единоплеменных Семигалов и Куронов в войне их против Рыцарей; а когда частые набеги его на Ливонию заставили магистра Вольквина предпринять с сильным войском поход в Литву и напасть на собственные владения Рингольда, великий князь разбил его на знаменитом сражении при Камене, в 1236 г., где большая часть Рыцарей и сам великий магистр погибли. Не задолго перед тем разбил он соединенные силы нескольких русских князей под Могильною и завладел Полоцком, которым с тех пор управлять наместник великого князя. Случившееся в это время нашествие Батыя, и последовавшее за тем ужасное опустошение России, облегчило литовцам распространение, завоеваний к югу и приблизило их владения к пределам княжества Галицкого.
Приобретение русских областей имело благотворное: влияние на весь Литовский народ. Входя в ближайшее сношение с Русскими, они переняли и усвоили себе их язык, письмена,, нравы и обычаи; начали вводить русское законоположение и образ судопроизводства: Теснимые и преследуемые Татарами жители русских областей переходили толпами в Литву, в которой находили дружеский и радушный прием, и передавали туземцам свое образование и вероисповедание. Русский элемент час от часу более распространялся и утверждался в Литве. Послушаем, что говорит об этом предмете один из польских дееписателей нашего века (Jaroszewicz, Obraz Litwy, Т. 1, str. 174 i 175.)
“Кроме торговли, которая, издавна сближая оба народа, ознакомила Литовцев с русским языком; кроме религии восточного исповедная, которая под покровительством княжеских жен, по большой части, русского происхождения, уже от начала XIII столетия делая в Литве значительные успехи, посредством духовных лиц и славянской литургии, осваивала Литовцев со всем русским; и еще более содействовали к тому политические сношения Литвы с более населенной и гораздо образованнейшей христианскою Русью. Еще прежде завоеваний Гедимина и Ольгерда, начали Литовцы вмешиваться в дела русских князей и городов; завоевания же эти еще более сроднили их с русским народом. В следствие этого многие из них, проживая долго между русскими, наблюдали их нравы и обычаи, старались приноравливаться к их образу жизни, учились их языку, принимали крещение и православное исповедание, и входили в родственные связи с русским народом; по возвращении же в отечество служили образцами к подражанию соотечественникам. Таким путем не только высшая тогдашняя цивилизация Руси могла, не в одном отношении, иметь влияние на Литву, но и русский язык, в особенности в высшем классе жителей, получил в последствии преимущество перед отечественным, до такой степени, что сделался наконец языком двора и судебных мест. Вместе с языком сделались общеупотребительными и письмена русские. А потому при таком перевесе руссицизма, не удивительно, что самые древние уложения, а потом все три статута литовские, многие княжеские привилегии и летописи, составлены были только на Русском языке, и что до сих пор не найдено ни малейшей даже частной сделки, написанной по-литовски.”