Исторический сборник «Память». Исследования и материалы

Коллектив авторов

Дело Некрича

В историческом поле эквивалентом суда над Даниэлем и Синявским можно считать так называемое «дело Некрича», которое положило конец робким попыткам историков оценить ответственность Сталина как руководителя страны и армии во время Второй мировой войны. Когда в октябре 1964 года Хрущев был отстранен от власти, историк Александр Некрич готовил к изданию «1941. 22 июня» – исследование о первых днях войны и причинах ранних поражений Красной Армии. Хотя новых официальных указаний еще не появилось, автор предчувствовал, что книга может не пройти цензуру из-за «излишне» антисталинской направленности, и потому торопился [34] . Книга вышла в издательстве «Наука» в октябре 1965 года, и все 50 000 экземпляров были распроданы за три дня. Однако рецензий в советской прессе практически не появилось [35] , и это предвещало изменение официального отношения к Сталину.

34

Некрич А. Отрешись от страха. С. 227.

35

Исключениями были рецензия Г.Б. Федорова «Меры ответственности («Новый мир». 1966. № 1. С. 27), а также статья А. Вахрамеева «Правде в глаза» в «Комсомольце Таджикистана». Обе рецензии были положительными.

В феврале 1966 года, через несколько

дней после завершения процесса над Даниэлем и Синявским, состоялось обсуждение книги Некрича в отделе истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма. Об этом событии, оказавшемся для автора судьбоносным, известно главным образом из самиздатской «Краткой записи» дискуссии и из воспоминаний как самого Некрича, так и приглашенных им участников. По их словам, неосталинские историки во главе с Е. Болтиным собирались напасть на книгу «1941. 22 июня» и лишь привлечение союзников-антисталинистов спасло ее от запланированного разгрома; более того, обсуждение книги переросло в строгое осуждение роли Сталина в войне. Неофициальная запись, составленная, вероятно, Леонидом Петровским, вскоре ушла в самиздат и в дальнейшем была опубликована за границей как свидетельство грозящей реабилитации Сталина в Советском Союзе. В письме, адресованном высоким инстанциям, Е. Болтин описывал «Краткую запись» как «тенденциозную и злопыхательскую анонимку», которая искажает суть дискуссии и имеет целью разжигание «нездоровых настроений, вызванных книгой, замалчивание критики ошибок автора и опорочивание его оппонентов» [36] . Надо сказать, что чтение официальной записи обсуждения и архивные документы дают основания поставить версию Некрича о преднамеренном разгроме под сомнение [37] . Тем не менее факт остается фактом: неожиданный оборот, принятый дискуссией, и шум, поднятый в западной прессе вокруг нее, решили судьбу книги и самого автора. В июле 1967 года Александра Некрича исключили из партии за отказ от раскаяния и впредь уже нигде не публиковали; по всей стране библиотечные экземпляры «1941. 22 июня» были либо уничтожены, либо отправлены в спецхран [38] .

36

Письмо Е. Болтина (завотделом истории ВОВ ИМЛ при ЦК) в Комитет по делам печати Совета министров СССР, 19 сентября 1966 г. // РГАСПИ. Ф. 629 (фонд Поспелов П.Н.). Оп. 1. Д. 80.

37

Этот текст был опубликован во 2-м издании «1941. 22 июня» (М.: Памятники исторической мысли, 1995.) Он не содержит убедительного доказательства враждебных намерений, предписанных Некричем Е. Болтину или Г.А. Деборину. Архивные документы, напротив, показывают, что Болтин организовал эту дискуссию потому, что книга вызвала большой интерес среди историков, хотя и не ожидал, что она окажется настолько бурной (Письмо Е. Болтина 19 сентября 1966 г. РГАСПИ. Ф. 629 (Фонд Поспелов П.Н.). Оп. 1. Д. 80.)

38

Некрич А. Отрешись от страха. С. 306.

Однако дело на этом не кончилось. В сентябре 1967 года в журнале «Вопросы истории КПСС» появилась подписанная Г.А. Дебориным и Б.С. Тельпуховским рецензия на книгу «1941. 22 июня» под названием «В идейном плену у фальсификаторов истории» [39] . Задача авторов, резко осуждавших книгу, была очевидна – оправдать ex-post facto исключение Некрича из партии: мол, он фальсифицирует историю и тем самым играет на руку буржуазным противникам Советского Союза. Обвинение вызвало бурную реакцию антисталинистов, в том числе генерала Петра Григоренко – ветерана войны, ставшего диссидентом. Григоренко, считавший необходимым «поднять тревогу» в связи с попытками реабилитации Сталина, написал большое письмо протеста в журнал «Вопросы истории КПСС». В письме «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом!», вскоре ушедшем в самиздат, генерал не только обвинял Деборина и Тельпуховского в клевете, но и, исходя из личного опыта, изложил собственную версию событий, предшествовавших началу войны [40] . Григоренко был не единственный, кто протестовал против исключения Некрича из партии и разгромной статьи. Среди коллег Некрича по Институту истории АН СССР нашлось немало отважных ученых, готовых рискнуть своей карьерой ради справедливости. Коллективное письмо, составленное М.С. Альперовичем и А.Г. Тартаковским в защиту историка, подписали 19 человек; кроме того, несколько академиков отправили письма самостоятельно [41] . Подобные громкие дела оказывали мощное воздействие на взгляды и оценки советской интеллигенции и сыграли важную роль в созревании инакомыслия.

39

Деборин ГА, Тельпуховский Б.С. В идейном плену у фальсификаторов истории // Вопросы истории КПСС. 1967. № 9. С. 127 – 140.

40

Григоренко П.Г. «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом!» // Мысли сумасшедшего. Избранные письма и выступления Петра Григорьевича Григоренко. Амстердам: Фонд им. Герцена, 1973. С. 31 – 93. См. также мемуары П. Григоренко: В подполье можно встретить только крыс. Нью-Йорк: Детинец, 1981.

41

Отрешившийся от страха. Памяти А.М. Некрича. Воспоминания, статьи, документы / Сост. М.С. Альперович, Я.С. Драбкин Д.Г. Наджафов, Л.П. Петровский. М.: Институт всеобщей истории РАН, 1996. С. 85 – 86.

Начиная с 1965 года просталинские силы внутри аппарата интенсивно добивались реабилитации Сталина. Эти попытки не увенчались успехом: официального пересмотра решений XX и XXII съездов не произошло ни на XXIII съезде (в марте 1966), ни впоследствии. Но хотя большинство в Политбюро занимало нейтральную позицию в этом вопросе, в целом советское руководство сочло политически целесообразным положить конец разоблачению сталинских преступлений. Александр Бовин, работавший в то время в Центральном Комитете, вспоминал: «Послехрущевское руководство, мало что меняя на верхних, официальных, парадных этажах идеологии, дало понять “местам”, что желательно умерить антисталинские настроения, осадить “очернителей” нашей славной истории» [42] . Этот идеологический поворот выразился как в ужесточении цензуры и преследовании инакомыслящих историков, так и в появлении публикаций, подвергавших сомнению разоблачение культа личности. Однако действия властей были фактически негласными, и потому авторы различных обращений и писем протеста не переставали надеяться, что попытки реабилитации Сталина возможно прекратить.

42

Бовин А. XX век как жизнь. Воспоминания. М.: Захаров, 2003. С. 153.

Письма против реабилитации Сталина

Буббайер назвал «бомбардировку письмами» – как коллективных, так и индивидуальных – в числе основных стратегий диссидентов, видя в них проявление возрастающей «гражданской ответственности» [43] советской интеллигенции. По его оценке, письма протеста писались не столько для того, чтобы повлиять на официальный курс или облегчить участь невинно осужденных, сколько для того, чтобы публично отмежеваться от принятого во имя целого народа курса. В некотором смысле эти письма были средством «внутреннего освобождения» [44] . С такой оценкой можно согласиться, однако следует принимать во внимание постепенность этой эволюции.

43

Буббайер Ф. Совесть, диссидентство и реформы в Советской России. С. 134.

44

Там же. С. 135.

Первая волна протестов пришлась на февраль – март 1966 года. В это время проходили и XXIII съезд партии, и суд над Даниэлем и Синявским. Первый открытый политический процесс постсталинской эпохи вызвал большую тревогу в среде интеллигенции. С приближением первого партийного съезда после отставки Хрущева и в связи с учащением выступлений в печати, «направленных, по сути дела, на частичную или косвенную реабилитацию Сталина», группа из 25 деятелей науки, искусства и литературы [45] во главе с Эрнстом Генри [46] направила письмо Л. Брежневу. Подписанты опасались возможного пересмотра решений XX и XXII съездов и предупреждали о появлении «серьезных расхождений внутри советского общества»: такой пересмотр решений «создал бы угрозу нового раскола в рядах мирового коммунистического движения, на этот раз между нами и компартиями Запада». И писем в этом духе было немало. Реабилитации Сталина на XXIII съезде не произошло, однако неосталинистские выступления в печати продолжались.

45

Арцимович Л.А., Ефремов О.Н., Капица П.Л., Катаев В.П., Корин П.Д., Леонтович М.А., Майский И.М., Некрасов В.П., Неменский Б.М., Паустовский К.Г., Пименов Ю.И., Плисецкая М.М., Попов А.А., Ромм М.И. и др. (25 чел.) Письмо 25-ти советских деятелей науки и культуры Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу с протестом против «тенденций, направленных на реабилитацию Сталина», 14.02.1966. За этим письмом последовало второе, 25 марта 1966 г., подписанное 13 деятелями, включая И. Эренбурга .

46

Эрнст Генри – псевдоним Семена Николаевича Ростовского (настоящее имя Леонид (Лейб) Абрамович Хентов). Он работал в Коминтерне и в советской разведке в 1930 – 1940-х гг., был арестован в 1951 г. и провел 4 года в заключении; впоследствии реабилитирован. В 1960-х гг. он был известным писателем и журналистом, пользовался авторитетом и популярностью. См.: Драбкин Я.С. Эрнст Генри – «наш человек в XX веке» // Новая и новейшая история. 2004. № 4.

В сентябре 1967 года в связи с приближением 50-летия Октябрьской революции дети репрессированных коммунистов (43 человека) направили письмо в ЦК КПСС. Напуганные «культурной революцией» в Китае, они опасались повторения катастрофы, погубившей их семьи и их молодость. «Это не должно повториться. Возрождение прошлого ставит под удар идеи коммунизма, дискредитирует нашу систему, возводит в закономерность гибель миллионов невинных людей». Теперь необходимо рассказать «полную правду» о сталинских преступлениях, чтобы поднявшееся «общественное негодование» уничтожило все последствия культа личности. В частности, надо соорудить памятник жертвам репрессий, обещанный Хрущевым на XXII съезде. В заключение авторы письма призывали своих вождей не возвеличивать Сталина наряду с героями Октябрьской революции: «Имени же деспота не место на заменах партии» [47] .

47

Письмо 43-х детей коммунистов, необоснованно репрессированных Сталиным, в ЦК КПСС об опасности реабилитации Сталина накануне 50-й годовщины Октябрьской революции. 24.09.1967. АС 134 // Собрание документов самиздата. Т. 2. Мюнхен: Samizdat Archive Association, 1972.

В 1968 г. И. Габай, Ю. Ким и П. Якир обратились к деятелям науки, культуры и искусства:

В течение нескольких лет в нашей общественной жизни намечаются зловещие симптомы реставрации сталинизма. Наиболее ярко проявляется это в повторении самых страшных деяний той эпохи – в организации жестоких процессов над людьми, которые посмели отстаивать свое достоинство и внутреннюю свободу, дерзнули думать и протестовать.

‹…› Каждое ваше молчание – ступенька для нового процесса над Даниэлем или Гинзбургом. Исподволь, с Вашего молчаливого согласия, может наступить новый 1937 год [48] .

48

Габай И.Я., Ким Ю.Ч., Якир П.И. Открытое письмо «К деятелям науки, культуры и искусства…»

Большая доля антисталинских писем пришлась на год 90-летия Сталина. В январе 1969-го в журнале «Коммунист» выступили Голиков, Мурашов, Чхиквишвили, Шатагин и Шаумян [49] . В своей программной статье «За ленинскую партийность в освещении истории КПСС» авторы сетовали:

отдельные авторы вместо подлинной партийной критики ошибок и недостатков, связанных с культом личности, чернят героическую историю нашего государства и ленинской партии в период строительства социализма, изображают эти годы как сплошную цепь ошибок и неудач. ‹…›

КПСС вскрывала и впредь будет смело вскрывать недостатки и ошибки, возникшие в ходе великой созидательной работы. ‹…› Но подмена глубокого и всестороннего изучения героического опыта КПСС коллекционированием сомнительных фактов об ошибках и издержках, выпячивание и смакование недостатков и просчетов – дело недостойное, не имеющее ничего общего с научным исследованием [50] .

49

Голиков В., Мурашов С., Чхиквишвили И., Шатагин Н., Шаумян С. За ленинскую партийность в освещении истории КПСС // Коммунист. 1969. Февраль – март. № 2. С. 67 – 82.

50

Там же. С. 73.

Статья вызвала бурю ответных писем. Против нее открыто выступили Рой Медведев [51] , Леонид Петровский [52] и Петр Якир [53] . В том, что неосталинистские нападки исходят от официального печатного органа ЦК КПСС, авторы этих обращений усматривали особую угрозу. «Таким образом, авторитетом центрального органа КПСС доведена до апогея продолжавшаяся несколько лет просталинская кампания», мрачно заключал Петр Якир. Рой Медведев писал:

51

Медведев Р.А. Возможно ли сегодня реабилитировать Сталина? Открытое письмо в журнал «Коммунист» 03.04.1969. АС 131 // Собрание документов самиздата. Т. 2. Мюнхен: Samizdat Archive Association, 1972.

52

Петровский Л.П. Открытое письмо в ЦК КПСС с критикой исторических публикаций, реабилитирующих Сталина. АС 130 // Собрание документов самиздата. Т. 2. Мюнхен: Samizdat Archive Association, 1972.

53

Якир П.И. Открытое письмо в редакцию журнала «Коммунист» в связи с его публикациями, реабилитирующими Сталина. АС 99 // Собрание документов самиздата. Т. 1. Мюнхен: Samizdat Archive Association, 1972. Об этой статье см. также с. 36 в настоящем издании.