Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября
Шрифт:
В Москве, на совещании выступал от второй Думы Алексинский. Что такое Алексинский, знают все. Даже Булат, [143] которого никто не обвинит в излишней брезгливости, счел необходимым уйти с заседания, чтоб протестовать против избрания Алексинского. Но кадеты… они голосовали за клейменого клеветника.
Алексинский подписал прошение Керенскому о предоставлении Плеханову слова вне списка. Под этим прошением подписался Милюков. У Алексинского есть достаточно оснований демонстрировать свою благодарность Плеханову, который не раз вытаскивал его за уши из грязи. А у Милюкова есть достаточно интереса поддерживать ходатайство Алексинского в пользу Плеханова. «Прекрасную речь произнес Алексинский» – пишет газета Милюкова и выражает надежду, что г. Алексинский скоро займет место социал-демократического «вождя».
143
Булат – видный трудовик, член ЦИКа первого созыва.
Что такое Алексинский, знают все. Но не мешает напомнить, что в числе многих других подвигов этого профессионала клеветы имеются покушения на парижского корреспондента «Речи» Е. Дмитриева. Вместе с несколькими другими шантажистами Алексинский обвинял Дмитриева в том, что он живет под псевдонимом, тогда как фамилия у него «немецкая», что он – германофил; что он издавал газету на немецкие деньги. Словом все, как полагается. Союз иностранных журналистов в Париже разобрал все дело и объявил Алексинского клеветником. Этот союз (синдикат) состоит не из большевиков и циммервальдистов, а из корреспондентов патриотической буржуазной прессы стран Согласия
144
Изгоев – один из тех деятелей буржуазной интеллигенции, которые прошли в 90-х г.г. школу легального марксизма и отчасти соц. – демократии. Изгоев был ближайшим сотрудником Струве и вместе с последним прошел все этапы политической эволюции, от с.-д. к октябристам. В годы реакции Изгоев особенно прилежно занимался оплевыванием революции. После Октябрьской революции Изгоев занимался контрреволюционной деятельностью и, в конце концов, был выслан за границу.
С одной стороны, – т. Каменев, на политической чести которого нет ни одного пятна, и против него милюковская «Речь» пускает в оборот гнусные никем не проверенные жандармские сплетни. С другой стороны, – Алексинский, осужденный и изгнанный за клевету, сотрудник протопоповской «Русской Воли», человек, удаленный из социал-патриотического «Призыва» [145] и из «Современного Мира», человек, не допущенный в Петроградский Совет по мотивам нравственного характера, человек, которого без протестов с чьей бы то ни было стороны члены Центрального Исполнительного Комитета публично называли «негодяем» и «рыцарем политической проституции», – его, Алексинского, милюковская «Речь», как и вся буржуазная печать, поднимает, как героя, на щит.
145
«Призыв» – политический журнальчик, основанный оголтелыми оборонцами из рядов с.-д. и эсеров. Достаточно указать, что главными руководителями этого органа были Плеханов, Алексинский, Авксентьев. За все время войны «Призыв» вел непрерывную агитацию за войну до победного конца и обливал помоями интернационалистов.
Такова мораль буржуазного мира, где лицемерие братается с предательством и где всякого перебежчика из социалистических рядов, как бы презренен он ни был, принимают с распростертыми объятиями и одаряют вещественными и невещественными знаками признательности!..
P. S. Так называемый Центральный Комитет организации так называемого «Единства» признал, что участие его членов в контрразведочном журнале «Без лишних слов» недопустимо, после чего Алексинский выступил из «журнала» и остался в «Центральном Комитете». Что сей сон значит? Можно подумать, что Алексинский случайно попал в какой-то нечестный и неприличный журнал. Но ведь Алексинский создал этот журнал. «Без лишних слов» – это дневник Алексинского. И если журнал бесчестен и неприличен, то только потому, что таков его создатель и редактор. Если Алексинский «выступит» из своего собственного журнала, то бесчестье свое он целиком внесет с собою в «Центральный Комитет». Не место красит человека, господа из «Единства», а человек – место.
«Пролетарий» N 7, 2 сентября (20 августа) 1917 года.
(Помещено под псевдонимом П. Танас).
2. Июльские дни
Л. Троцкий. ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ЗАСЕДАНИИ ЦЕНТРАЛЬНОГО БЮРО ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ ПО ПОВОДУ СОБЫТИЙ 3 – 5 ИЮЛЯ [146]
(6 июля)
Тов. Троцкий говорит о различии между революционной демократией и революционным пролетариатом.
Не может быть и речи о каком-либо подчинении нашего классового самосознания каким-либо требованиям какого-то непролетарского порядка. Все представители даже демократического порядка сперва пишут: «Свобода, равенство и братство», а потом: инфантерия, кавалерия, артиллерия.
146
Как видно из текста, речь передана чрезвычайно обрывисто и неясно. Из отчета даже не видно, что ее центральным пунктом были июльские события. Некоторое объяснение дает следующее место из книги Л. Д. Троцкого «О Ленине»:
Прямого решения скрыться или уйти в подполье на только что упомянутом свидании принято не было. Корниловщина раскачивалась постепенно. Я лично еще в течение двух-трех дней оставался на виду. Выступал на нескольких партийных и организационных совещаниях на тему: что делать? Бешеный напор на большевиков казался непреодолимым. Меньшевики пытались всеми мерами использовать обстановку, созданную не без их участия. Мне пришлось говорить, помнится, в библиотеке Таврического дворца, на каком-то собрании представителей профессиональных союзов. Присутствовало всего несколько десятков человек, т.-е. самая верхушка. Меньшевики господствовали. Я доказывал необходимость профсоюзам протестовать против обвинения большевиков в связи с германским милитаризмом. Смутно представляю себе ход этого собрания, но довольно отчетливо вспоминаю две-три злорадные физиономии, поистине плюхопросящие (стр. 59).
Классовая пролетарская организация не может брать на себя роль палача даже при эксцессах революционного пролетариата. Мы не считаем крестьянство принадлежащим к пролетарскому классу. А поэтому наиболее ясной и верной точкой зрения в оценке развертывающихся событий мы считаем точку зрения пролетарского сознания.
Теперь мы закончили роман мелкой буржуазии с крупной и средней буржуазией и кончили этот роман очень радикально. Неужели весь пролетариат Петрограда, этот цвет рабочего класса России, вышел на улицу только под влиянием провокации? Вызвать его не могли никакие провокации – вызвали его какие-то особо глубокие причины.
«Известия» N 112, 8 июля 1917 г.
Л. Троцкий. ДНИ ИСПЫТАНИЯ
На улицах Петрограда пролилась кровь. [147] В русской революции прибавилась трагическая глава. Кто виноват? «Большевики», отвечает обыватель, руководимый своей печатью. Весь итог трагических событий исчерпывается для буржуазии и услуживающих политиков словами: арестовать вождей, разоружить массы. Цель этих действий – установление «революционного порядка». Социалисты-революционеры и меньшевики, арестовывая и разоружая большевиков, собираются установить «порядок». Вопрос только: какой и для кого?
147
Речь здесь идет о знаменитых «июльских днях». Непрерывное обострение классовой борьбы, под знаком которого шло все развитие революции от февраля до июля, осложнилось во второй половине июня таким громадным фактором, как наступление, а накануне июльских дней произошло бегство кадетов из правительства. Выступление питерских рабочих, прежде всего путиловцев и революционных солдат, во главе с первым пулеметным полком, произошло не по инициативе нашей партии, как это утверждала в то время белая и соглашательская печать. Но как только выступление стало фактом, а его неорганизованность и стихийность создали условия для тяжелых конфликтов, рабочая секция Петербургского Совета, по заданию ЦК, решила взять на себя руководство движением. На ее заседании от 3 июля большевики предложили избрать комиссию в 25 человек. В своем выступлении они (в том числе и т. Троцкий) указывали, что выступление масс есть результат правых ошибок правительства. В результате прений была принята следующая резолюция:
Ввиду кризиса власти, рабочая секция считает необходимым настаивать на том, чтобы Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов взял в свои руки всю власть. Рабочая секция обязуется содействовать этому всеми силами, надеясь найти в этом полную поддержку со стороны солдатской секции. Рабочая секция избирает комиссию из 15 человек, которой поручает действовать от имени секции в контакте с Петроградским и Всероссийским Исполнительными Комитетами. Все остальные члены данного собрания уходят в районы, извещают рабочих и солдат об этом решении и, оставаясь в постоянной связи с комиссией, стремятся придать движению мирный и организованный характер.
Избранной комиссии рабочая секция поручила привлечь в ее состав, если окажется возможным, представителей ушедшего с собрания меньшинства.
В комиссию были избраны: Каменев, Зиновьев, Троцкий, Жуков, Енукидзе, Ашкинази, Панов, Палеанский, Корнев, Залуцкий, Карахан, Рязанов, Юренев, Зоф, Нахимсон.
4 июля движение достигло своего кульминационного пункта. Отражая стихийное настроение масс, оно вместе с тем не могло привести к решающим результатам, поскольку в то время пролетариат в общегосударственном масштабе был еще слишком слаб для того, чтобы захватить власть. 5 июля движение пошло вспять, и улицы Питера стали постепенно очищаться от многотысячной массы рабочих и солдат. Освирепевшая буржуазия и советское большинство подняли после этих событий невероятную травлю нашей партии и вели систематические аресты и преследования ее организаций и вождей.
Революция пробудила в массе великие надежды. В массах Петрограда, игравших в революции руководящую роль, надежды и ожидания отличались особенной остротой. Задачи социал-демократии состояли в том, чтобы эти ожидания и надежды превратить в определенные политические лозунги, направить революционное нетерпение масс на путь планомерного политического действия. Революция ставит ребром вопрос государственной власти. Мы, как и большевистская организация, с самого начала стояли за переход всей власти в руки Центрального Представительства Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Сверху, в том числе и эсерами и меньшевиками, массы призывались к поддержке правительства Милюкова – Гучкова. До последнего момента, т.-е. до часа отставки этих наиболее ярких империалистических фигур первого Временного Правительства, обе названные партии солидаризировались с правительством по всей линии. Только после перестройки правительства массы населения узнали из тех же своих газет, что им не говорили всей правды, что их вводили в заблуждение. Затем им объявили, что доверять нужно новому «коалиционному» правительству. Революционная социал-демократия предсказывала, что новое правительство по существу не отличается от старого, что оно не даст ничего революции и снова обманет ожидания масс. Это подтвердилось. После двух месяцев политики бессилия, призывов к «доверию», многословных увещеваний, замазывания действительности, правда прорвалась наружу. Массы оказались снова и в еще более острой форме – обмануты в своих ожиданиях. Нетерпение и недоверие нарастали в петроградских рабочих и солдатских массах не по дням, а по часам. Эти настроения, питающиеся затяжной и безвыходной для всех участников войной, хозяйственной дезорганизацией, надвигающейся все ближе приостановкой важнейших отраслей производства, находили свое непосредственное политическое выражение в лозунге: власть – Советам.
Выход кадетов в отставку [148] и окончательное обнаружение, в связи с этим, внутренней несостоятельности Временного Правительства еще более укрепили массу в том, что она была права против официальных вождей Совета. Колебания эсеров и меньшевиков подливали масла в огонь. В том же направлении влиял переходивший в травлю натиск на петроградский гарнизон в связи с наступлением. Взрыв становился неизбежным…
Все партии, и в том числе большевики, принимали все меры к тому, чтобы удержать массы от выступления 3 июля. Но массы выступили и притом с оружием в руках. Все агитаторы, все представители районов сообщали вечером 3 июля, что выступление 4 июля – ввиду длящегося кризиса власти – совершенно неизбежно, что никакими призывами удержать массы невозможно. Только поэтому большевистская партия, а вместе с нею и наша организация, решила: не отходить в сторону, не умывать рук, а сделать все, чтоб ввести движение 4 июля в русло мирной массовой демонстрации. Только этот смысл имел призыв 4 июля. Было ясно, что в случае почти неизбежных атак со стороны контрреволюционных банд, могут возникнуть кровавые конфликты. Можно было, конечно, политически обезглавить массу, отказать ей в каком бы то ни было руководстве и предоставить ее собственной участи. Но мы, как рабочая партия, не могли и не хотели проводить политику Пилата. Мы решили быть и оставаться с массой, чтоб внести в ее бурное движение максимум достижимой в этих условиях организованности и тем свести к минимуму возможные жертвы. Факты известны. Кровь пролилась. И теперь «руководящая» пресса буржуазии и пресса, услуживающая ей, пытаются всю тяжесть ответственности за события – т.-е. за нищету, истощение, недовольство и возмущение масс – возложить на нас… И для того, чтобы округлить эту работу контрреволюционной мобилизации против партии пролетариата – выступают анонимные, полуанонимные и клейменые прохвосты, чтобы пустить в оборот обвинение в подкупе: кровь лилась по вине большевиков, а большевики действовали под указку Вильгельма.
148
Поводом к отставке министров-кадетов было их несогласие с тем проектом постановления Временного Правительства об Украине, который предложила делегация Временного Правительства, посланная последним для переговоров с Украинской Радой. Кадеты заявили, что соглашение, заключенное Терещенко, Керенским и Церетели, уничтожает всякую власть Временного Правительства на Украине, что форму управления последней может выработать только Учредительное Собрание, а декларация передает выработку форм управления самой Украине. Помимо этого, министры-кадеты считали, что делегация не имела права заключать декларативного договора, ибо имела полномочия лишь для выработки соглашения. Так как Временное Правительство отклонило предложение кадетов, то тут же четырьмя из них: Шингаревым (министр финансов), Мануиловым (министр просвещения), Степановым (товарищ министра торговли и промышленности) и Шаховским (министр государственного призрения) было сделано заявление об отставке.
В действительности же причины отставки были более серьезные. Они отчасти были вскрыты председателем правительства Львовым, который заявил, что «причина кризиса лежит в расхождении точек зрения: социалистической и буржуазной». Отставка кадетов была политическим маневром, который имел целью взвалить всю ответственность за последствия неудачного наступления и развивавшуюся хозяйственную неурядицу на так называемую социалистическую часть Правительства. Совершенно необоснованной представляется точка зрения Суханова, выдвигающего на передний план именно украинский вопрос и утверждающего, что украинское дело было не только предлогом, но и действительной причиной разрыва коалиции. Более отвечающим действительности является объяснение, данное Троцким в его книге «Октябрьская Революция»:
Когда кадеты, наиболее умные и дальновидные представители коалиции, поняли, что неудавшееся наступление 18 июня может тяжело ударить не только по революции, но и по правящим партиям, они поторопились отойти временно к стороне, взвалив всю тяжесть ответственности на своих союзников слева (Изд. 1918 г., стр. 23).
Мы переживаем сейчас дни испытания. Стойкость массы, ее выдержка, верность ее «друзей», все подвергается сейчас испытанию. Мы пройдем и через это испытание окрепшими и еще более сплоченными, как проходили через все предшествующие. Жизнь с нами и за нас. Новая перестройка власти, продиктованная безвыходностью положения и жалкой половинчатостью руководящих партий, ничего не изменит и не разрешит. Необходимо радикальное изменение всей системы. Нужна революционная власть.
Политика Церетели – Керенского направлена сейчас на разоружение и обессиление левого фланга революции. Если б им при помощи этих методов удалось установить «порядок», они первыми – после нас – оказались бы его жертвами. Но они не будут иметь успеха. Слишком глубоки противоречия, слишком велики задачи, чтоб можно было справиться с ними посредством полицейских мер.