Истории длиной в день

Волков Николай Владимирович

соврешь – знай, я тебя один раз нашел, найду и во второй. Только тогда я доведу дело до конца.

Говори.

Он едва слышно дал мне описание матери-наркоманки, которое совпадало с тем минорным

описанием, которое я получил ранее от мальчика, и сказал где ее искать.

– Сколько у тебя пробыл этот мальчик?

– Месяц.

На меня накатило

бешенство, с которым я едва смог совладать, и я сжал руку что было сил.

Он упал на пол, и я от души врезал ему ногой по физиономии.

Нейтрализовав потенциальную угрозу с его стороны, я вышел на улицу, и набрал номер глав

отделения.

– Привет, как он там?

– Паршиво. Даже если бы ты привез его к нам сразу – было бы не менее паршиво.

– В чем дело?

– Его держали впроголодь, били, да еще и насиловали, причем не знаю, насколько долго.

– Месяц.

– Тогда вообще странно, что он дожил до этого дня. Сейчас мы делаем все что можем, но не

знаю, сумеем ли вытащить его. Только если он сам захочет жить, есть шанс.

– Да, знаю, что если пациент хочет жить, то медицина бессильна. Это твоя любимая фраза.

Каковы его шансы?

– Я бы сказал, что дам процентов десять на то, что он выживет. Кстати, у него недавно, еще и

пары месяцев не прошло, срослось несколько переломов.

– Это уже работа его матери. Я ее сейчас ищу.

– Какой же тварью надо быть, чтобы так со своим ребенком обращаться…

– Она наркоманка. И считала его «главной ошибкой ее жизни».

– Когда найдешь …

– Хотел бы, но пока она мне нужна. Держи в курсе.

Я отправился искать мать мальчика по названному мне адресу.

Спустя полтора часа, я, матерясь, все-таки нашел нужный мне дом. Дверь в квартиру была не

заперта, и я вошел.

Из мебели здесь не осталось ничего. Голые стены, с отклеивающимися дешевыми обоями,

брошенный в угол матрац, на котором валялась мать мальчика, и небольшой пакетик героина –

вот и все, что я обнаружил внутри.

Неспешно подойдя, я взял пакетик, и убрал его к себе в карман, после чего встряхнул

лежащую женщину, пытаясь привести ее в чувство.

Когда-то, она была даже красива, но нелегкая жизнь наркоманки перечеркнула эту красоту.

Сейчас, эта грязная исхудалая женщина не вызывала никаких чувств, кроме отвращения.

Я решил привести ее в чувство немного другими методами, и выдернул у нее из ноздрей

несколько волосков.

– Ты еще кто? – спросила она, открыв глаза, и глядя на меня мутным взглядом.

– Я тот, кто забрал только что твой порошок.

Это в достаточной мере ее отрезвило, и взгляд стал более осмысленным.

– Отдай!

– Размечталась. Пока не скажешь мне то, что я хочу, не получишь.

Она попробовала меня ударить, но упала.

– Я серьезно.

– Отдай!!!

– Сначала расскажи.

– Что тебе нужно?

– Ты хоть помнишь, что у тебя был сын?

– Да.

– Мне надо знать кто его отец.

– Иди ты…

– Пойду. Только если не скажешь, вместе с порошком. А у тебя скоро «ломка» начнется. Ты же

знаешь, какая она…

Она разрыдалась, и поползла ко мне, прося отдать ей пакетик.

– Чуть ближе, и я его вообще в окно высыплю. По крупинке внизу собирать будешь. Кто отец

мальчика? Говори, тварь.

Она села и зарыдала. Я ждал.

Через минуту, я расслышал, что она не просто рыдает, а рассказывает о своей жизни, которая

меня не интересовала.

– Отец мальчика. Твой последний шанс.

Я подошел к окну, открыл его, и раскрыл пакетик, готовясь высыпать его содержимое.

– Ладно!!!

Она не просто сказала мне его имя, но и то, кто он, и где работал.

Спасибо – ответил я, и высыпал порошок за окно.

В следующую секунду меня отпихнули, и она устремилась следом, со всей высоты пятого

этажа.

Я отодвинулся от окна вглубь квартиры, и неторопливо вышел. Моих отпечатков не было

нигде, и я не боялся того, что смерть наркоманки кто-то попробует связать со мной.

Идя к дороге, я набрал номер знакомого сержанта милиции, и, когда он снял трубку, сказал:

– Снова я. Пробей для меня имя, и скажи где он может быть.