Истории длиной в день
Шрифт:
Я положил руку ему на плечо, и он мигом вскинулся, но потом его взгляд остыл, и я увидел то,
что заставило меня содрогнуться.
Глаза старика, на детском лице. Старика, повидавшего такое, о чем не расскажешь никому.
– Что случилось, малыш, – тихо спросил я – чем тебе помочь?
– Много плохого – ответил он, размазывая слезы по физиономии.
Я вытащил из кармана носовой платок, и отдал ему.
– Этот телефон тебе дал тот же дядя?
– Да.
Я аккуратно взял у него трубку и набрал первый попавшийся номер из памяти.
– Прошу прощения, я хотел бы вернуть телефон владельцу, но не знаю где его найти.
В ответ мне сказали и то, кому принадлежит телефон, и как с ним связаться. Я поблагодарил,
и набрал названный мне номер.
– Слушаю вас?
– Привет. У меня тут твой телефон. Объясниться не хочешь?
– Я не могу сейчас. Только вечером. Помоги пареньку, я не знал к кому можно еще
обратиться.
– Я не помогаю детям, но в этот раз, похоже, что будет исключение.
– Хорошо. Я наберу тебя вечером, и все объясню.
– Тебе придется сильно постараться.
Я повесил трубку. Человек, с которым я только что общался, довольно давно и плотно
крутился в криминальных кругах, и был моим информатором, за когда-то оказанную ему помощь.
Если он дал мальчику свой телефон, то, как минимум, можно было ожидать связи с чем-то
незаконным, и, как мне подсказывал инстинкт, омерзительным.
– Расскажи мне все – попросил я.
Сказанная в ответ мальчиком фраза была сродни удару в солнечное сплетение.
– Моя мама меня продала.
Я очень долго молчал, пытаясь придти в себя, после чего все-таки спросил:
– И что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Найдите моего папу. Он даже не знает, что я родился. Я хочу, чтобы он знал.
Я выдохнул. Это было дело не по моему профилю, и, откровенно говоря, я вообще не знал с
какого конца за это браться, но при взгляде на этого ребенка, при том, что я чувствовал в нем, я не
мог отказать.
– Попробую. Но мне нужно знать все. Все что ты мне сможешь рассказать, и не только о твоем
папе, но и о том, что с тобой было после того, как мама тебя продала.
Я видел, как слезы вновь наворачиваются на его глаза, и поспешил.
– Не плачь. Мне надо знать, что с тобой происходило, чтобы я мог понять, где и что мне
искать. Понимаешь?
– Да.
– А пока я отвезу тебя к хорошим людям, моим знакомым. Они позаботятся о тебе, пока я
буду искать твоего папу. Хорошо?
– Да.
Я почувствовал, как возникает хрупкий мостик доверия между нами. Теперь, он мог
рассказать мне о произошедшем с ним, хоть я и понимал, что мне придется прорываться через
боль от совсем свежих воспоминаний.
Я взял мальчика за руку, и отправился ловить машину.
Примерно через час, который ушел у нас на то, чтобы приехать к моим знакомым, одной
пожилой паре, успевшей вырастить на своем веку не только детей, но и внуков, я сел вместе с ним
в комнате и снова попросил мне рассказать все, что он сможет.
– Мама продала меня, потому, что у нее не было денег на тот порошок, который она грела
на зажигалке. Она очень радовалась тому, сколько за меня ей дали. А потом сказала, что я был
главной ошибкой в ее жизни, и что она просто счастлива, что никогда больше меня не увидит.
– Хорошо, малыш. Кому она тебя продала?
– Дяде.
Он назвал мне имя и отчество.
– Ясно. Сможешь мне рассказать, куда этот дядя отвел тебя? Может помнишь название улицы,
или еще что-нибудь?
– Нет. Помню только то, что там было очень плохо.
– Что там было?
– Туда приходили люди, которые давали ему деньги, а он отдавал им меня.
Мальчишка сжался в комок, и мне стало ясно, в каком смысле было слово «отдавал».
– Этого больше не произойдет, обещаю. Извини, малыш, мне надо позвонить.
Он кивнул, а я быстро набрал по памяти номер. После четвертого гудка трубку сняли.
– Кто это?
– Я. Слушай, у меня очень важное дело. Можешь мне сказать, кто занимается вопросами
детской проституции?
– Да, а что случилось?
– Не сейчас. Мне нужен телефон и имя.
Я получил и то и другое, и уже через несколько секунд набирал другой номер.
– Слушаю.
– Добрый день, вы меня не знаете, но я получил ваш номер от нашего общего знакомого.