Истории драматургии театра кукол
Шрифт:
Искусство играющих кукол существует в том пространстве художественного творчества, которое Ф. Достоевский обозначил как «фантастический реализм». Элементы фантастического реализма, так или иначе, содержатся во всех кукольных представлениях, в основе которых лежит феномен «ожившей куклы». Значительную роль в выборе и освоении этого пути сыграла школьная кукольная драма – вертеп.
Формирование вертепного театра и его драматургии было связано с давней историей раскола христианской церкви. Процесс этот особенно явственно проявился во 2-й пол. XVI в., когда в противовес католическим школам «Ордена Иисуса» открываются «братские православные школы». Не случайно первые упоминания о собственно кукольном вертепе зафиксированы именно в этот период. (1533, 1591, 1639, 1666 гг.). Распространению, развитию, популяризации вертепной драмы на территории России способствовали
За короткое время он распространился от Смоленска, Новгорода, Москвы, Киева до городов Сибири, где в XVIII столетии был уже популярен в Иркутске, Тобольске, Енисейске. Такому распространению способствовали воспитанники Киевской духовной академии, являвшейся в России XVIII в. центром бытования школьной вертепной драмы. Другим центром стала Тобольская славяно-греческая семинария, где уже в 1-й четв. XVIII в. с успехом шли школьные драмы Феофана Прокоповича, Дмитрия Ростовского, Симеона Полоцкого и других. В их «комедиях» сцены аллегорические, символические пересекались с историческими и евангельскими.
Публика ценила вертеп не просто как увеселение или познавательную иллюстрацию к евангельским сюжетам, не только как вид церковного, а затем народного театрального искусства, но и как своеобразную энциклопедию народной жизни. В вертепном ящике, будто в волшебном ларе, хранились истории быта, характеров, традиций, культуры, искусства и русского народа, и других народов, живущих на территории России.
Первую часть пьесы, а вернее – первую пьесу вертепа, являвшуюся по своей пространственно-временной, стилевой организации продуктом средневекового театра, испытавшим влияние польской, украинской, белорусской культур, отличала обобщенность характеров и свобода места действия. Вторая же пьеса – импровизационная народная кукольная комедия – гротесково подчеркивала национальные особенности и характеры персонажей-типажей и конкретность образов. Несмотря на различия этих двух пьес, они сливались в двуединую модель, дополняя друг друга.
Русская вертепная драма XIX в., по сравнению с украинской, белорусской и польской, содержит в себе значительно больше светских элементов. Первая часть вертепной драмы в течение XIX в. все более сокращается и приобретает черты не столько религиозной, сколько тираноборческой драмы и народной сатирической комедии.
В конце XIX в. русский вертеп, так же, как и многие другие виды народного театра, стал угасать. После событий Октября 1917 г. он почти исчез, оставаясь предметом исследования фольклористов, театроведов, литераторов. Но сама школьная вертепная драма, так же, как и сатирическая народная кукольная комедия, стала фундаментом для формирования русской профессиональной драматургии театра кукол. Ее возведение на этом фундаменте продолжилось при царе Алексее Михайловиче под очевидным влиянием эстетики «вольных англо-немецких комедий». Волшебные превращения, полеты, казни, невиданные чудовища, фантастические существа, которыми изобиловали театральные зрелища того времени, невозможно было изобразить на сцене иначе, чем куклами или масками. Представления, где драматические актеры исполняли роли «положительных» персонажей, а злодеи и фантастические существа изображались куклами, имели богатые европейские традиции.
Жанр «вольных англо-немецких комедий», являвшийся проявлением стиля барокко, будучи переплавленным в русской традиции, стал и одним из компонентов романтизма начала XIX в., и предтечей русского декаданса. Формирование, развитие драматургии театра кукол проходило в контексте общей художественной эволюции, испытывая в XVIII в. отчетливое влияние Просвещения, в начале же XIX столетия – романтизма и зарождавшегося «фантастического реализма».
В 1-й пол. XIX в. значительная роль в популяризации драматургии театра кукол принадлежит любительскому театру. Искусство театра кукол проникает в семейную среду. Традиции домашнего театра в России XIX в. стали так сильны, что почти никто из известных русских драматургов, писателей, поэтов, ученых, художников в детстве или юности не избежал встречи с этим искусством. Среди них: С. Т. Аксаков, А. А. Бестужев-Марлинский, А. Н. Бенуа, А. И. Герцен, Д. В. Григорович, Ф. М. Достоевский, М. Ю. Лермонтов, А. И. Панаев, Н. А. Полевой, В. А. Соллогуб, К. С. Станиславский и др. Любительские кукольные пьесы разыгрывались в домах аристократов, купцов, мещан, разночинцев, крестьян.
У истоков русской авторской драматургии театра кукол стоял В. Ф. Одоевский (1804–1869), написавший пьесу «Царь-девица» – «трагедию для театра марионеток», ставшую первой дошедшей до нашего времени полноценной отечественной пьесой для театра кукол. Драматург воспользовался традиционной для русского искусства играющих кукол формой балаганного представления, сочетающего в себе и традиции «англо-немецких вольных комедий» с их смешением героев и жанров, и приемы народного «петрушечного» театра. Пьеса-игра В. Одоевского, адресованная детям, одновременно выполняла развлекательные, воспитательные и обучающие функции.
Следующим этапом в формировании русской драматургии театра кукол стала пьеса В. Курочкина «Принц Лутоня», созданная на основе известной французской пьесы для театра кукол М. Монье и переработанная в традициях, эстетике, приемах сатирической народной комедии. Этот путь характерен для отечественной авторской драматургии театра кукол XIX столетия.
Сформировавшаяся в XIX в. русская драматургия театра кукол в XX столетии стала одним из факторов развития отечественного искусства, литературы, культуры. Она охватывала пространство между ритуалом и бунтом – обрядовыми и ментальными традициями. Главной задачей в начале ХХ в. для нее стало осмысление идеи и предназначения самой куклы как явления и театра кукол как места осуществления феномена ожившей куклы. Апелляция к кукле, столь распространенная в начале ХХ в., своими корнями, вероятно, уходит в начало XIX столетия, когда «идея марионетки» была одной из основных тем писателей-романтиков. Немаловажно и то обстоятельство, что на рубеже эпох XIX и ХХ вв. к искусству играющих кукол первыми обратились именно поэты-символисты, воспринявшие и развившие идеи, аллегории русского барокко с его «волшебными» спектаклями «англо-немецких комедий» и элементами русского балагана XIX в. Развиваясь в потоке общей художественной культуры, драматургия театра кукол испытала отчетливое влияние и русского символизма, и традиционализма.
Русская драматургия театра кукол 1-й пол. XX в. объективно отражала свою эпоху. Не только потому, что ее приспосабливали под решение тех или иных социально-политических, пропагандистских задач, но и потому, что она по-своему была квинтэссенцией эпохи, ее отражением. Если в практике мирового театра создание пьес для театра кукол видными драматургами носит исключительный характер, то в русской драматургии это стало правилом. Деятели профессионального театра кукол России, отойдя от традиции ряда европейских предшественников, дававших клятву «никогда ни строчки не записывать из своего репертуара, чтобы рукопись не попала в руки, могущие украсть хлеб» [387] , добились впечатляющего результата.
Движение деятелей русского искусства того времени «в сторону куклы», их стремление понять это явление, выразить через него ощущение приближающейся исторической катастрофы было повсеместным. Среди ярких драматургических опытов того времени – пьесы для театра кукол «князя эстетов» Михаила Кузмина (1875–1936). Одна из них – «Вертеп кукольный» («Рождество Христово») – была поставлена в 1913 г. на сцене Художественного общества «Интимный театр». За несколько лет до этого, в 1907 г., М. Кузмин написал и опубликовал несколько пьес, которые если и могли когда-нибудь быть сыграны, то только в театре кукол. Ярчайшая из них – «Комедия о Евдокии из Гелиополя, или Обращенная куртизанка», само название которой наводит на целый ряд традиционных кукольных аналогий. В традициях искусства театра кукол выстроена и пьеса М. Кузмина «Вторник Мэри» (1921), снабженная подзаголовком «Представление в трех частях для кукол живых и деревянных». В этих же традициях в 1910 г. Кузминым написан и Пролог «Исправленный Чудак» к пьесе А. Шницлера «Шарф Коломбины», открывшей театр-кабаре «Дом интермедий».
Новым этапом в развитии драматургии театра кукол стало открытие 15 февраля 1916 г. в Петрограде «Кукольного театра». Этот театр стал естественным продолжением того мощного театрального течения, каким был для театральной культуры начала века Старинный театр Н. Евреинова. Театр открылся премьерой – «Силы любви и волшебства» – ярмарочной комедией XVII в. в вольном переводе Георгия Иванова. Спектакль и пьесу тепло встретили первые зрители: А. Блок, В. Мейерхольд, Н. Дризен, Н. Евреинов и др. Под впечатлением от спектакля начал писать для кукольного театра и поэт Н. С. Гумилев [388] . Его «арабская сказка в трех картинах» «Дитя Аллаха» стала образцом драматургии театра кукол.