Истории города Онса
Шрифт:
Он зашагал вперед, я – за ним. Станция Агул оказалась гораздо больше, чем я думала. В конце она перешла в сложную систему арок и лестниц. Иваныч объяснил, что какая-то из лестниц ведет к мосту под потолком, где и должен проходить поезд обратно. Мы принялись плутать, поднимаясь все выше под потолок станции. Где-то совсем рядом протутукал поезд, и Иваныч, наконец, вычислил нужную лестницу. Еле вскарабкавшись по ней, мы попали на узкий, огороженный перилами, перрон. Перед нами блестели рельсы. Иваныч, отдуваясь и держась за сердце, плюхнулся на пол, протянул мне блокнот и велел:
– Рисуй
Я послушно принялась за рисование. Этому нас учили, схема получилась четкой и красивой, но тут снова раздалось тутуканье и на нас упал свет сильных фар. Мимо промчался поезд. Казалось, останавливаться он не собирался, и только когда его последний вагон миновал перрон, принялся тормозить.
– Чтоб тебя, – пропыхтел Иваныч, вскакивая. – Побежали за ним, надо отметить место!
Мы рванули вперед, как будто на соревнованиях. Нормальный перрон кончился, осталась просто железная поверхность моста рядом с рельсами. Едва мы с грохотом добежали по ней до последнего вагона, поезд злорадно тронулся и умчался.
– Уф, – выдохнул Иваныч. – Давай, Ятя, поставь эту штуку возле рельсов, – он протянул мне мигалку, на которой вращались два плавающих белых огонька. – Вот где он встает, поганец. Давай теперь ждать следующего: надо понять интервал.
Следующий поезд никак не приходил, сколько мы ни сидели, хотя где-то что-то регулярно тутукало. Я пообедала бутербродами, которые взяла из дома, Иваныч тоже что-то поел. Потом мы принялись думать, в чем дело, и более внимательно слушать, что и где ездит по станции. Наконец Иваныч предположил, что где-то есть еще один мост, который мы упустили.
Снова началось блуждание по лестницам и аркам, только на этот раз мы больше спускались, чем поднимались. И в какой-то момент, выйдя из крытого деревом переходика, мы очутились на мосту. Как раз в это время на нем остановился поезд и приветливо открыл двери. Я хотела войти, но Иваныч напомнил про временные промежутки и не пустил. Мы опять стали ждать, а поезд принялся не приходить и здесь. Мы поднялись и снова побрели по лестницам…
Кажется, момент, когда мы все-таки сели на обратный поезд, я попросту проспала. Иваныч почти волоком вытащил меня на нашу станцию и поставил на идущий вверх эскалатор.
– Значит, так, – подвел он итог, вставая рядом со мной и мусоля страницы блокнота. – У нас имеется пять мостов, по которым по очереди ходят поезда в нашу сторону. …Ну, по какой очереди: сначала идет пятый, потом – третий, потом четвертый, второй и первый. Промежутки – около десяти минут. Первый останавливается нормально, параллельно перрону, за пятым и третьим надо бежать до значка, четвертый не доезжает до перрона, надо обходить первый вагон, а второй останавливается нормально, но перрона там в принципе нет. Вот все и выяснили. Ты уж иди домой, а я пойду Мирре, нашей начальнице, отчитаюсь.
– Ну хорошо, если я вам не нужна… – я понимала, что меня просто жалеют, но возражать сил не было. – А вы знаете, зачем так сделано? Почему туда ходит один поезд, а обратно – пять? Или это какие-то загадки, вроде нашего моря?
– Я тут, может, не так уж долго работаю, – удивил меня Иваныч – я-то думала, что он проработал в метро всю жизнь. – Но я давно понял, что на самом деле метро устроено рационально. Если тебе сразу непонятно, зачем так сделано, это ничего не значит. Я вот что думаю: Агул – станция пересадочная, и от нее идут пять разных линий, которые вначале все проходят мимо нашей станции, а потом разветвляются.
– Что же там может быть?
– Узнаем. Кто-то же должен эти линии исследовать…
От эскалатора наружу я брела в убеждении, что увижу глубокую ночь, и просто изумилась, когда мне на лицо упали солнечные лучи. Правда, солнце, кажется, немного клонилось к закату. Может быть, это уже не сегодня, а завтра?
– Ятя! – окликнули меня. Я обернулась и увидела, что по склону оврага ко мне спускается муж с охапкой травы в руках. Он улыбнулся:
– Не очень долго пришлось тебя ждать.
– Сколько?
– Ну, сейчас пять вечера.
– А ты что, весь день был тут?
– Нет, но я решил тебя встретить. Мне сказали, что работники метро всегда выходят с пяти до шести. Ты какая-то усталая, Ятенька.
– Еще бы! По-моему, там другое время. Я думала, что совсем ночью выйду…
– Ну пошли домой. Чем вы занимались-то?
– Искали, как ходит обратный поезд со станции Агул. Так интересно, хотя устаешь… Вот бы Риган нашу взять со мной, она бы отвлеклась…
– Попробуй, – серьезно согласился Нараск.
Спросить насчет Риган я решилась только через неделю работы, когда уже немного освоилась в метро и привыкла к Иванычу. Я поняла, что в метро не так опасно, как мне показалось со страху, а мой начальник хоть и ворчливый, но добрый человек.
– …Чего?! Подружку?! – закричал Иваныч на мой робкий вопрос. – Может, ты сюда еще и маму с папой приведешь? Или мужа своего, например?!
Я от неожиданности попятилась и чуть не свалилась в воду: как раз сейчас мы занимались исследованием второй линии, ведущей от станции Агул. На этой станции сильно пахло морем, стены были покрыты пятнами засохшей соли, а между рельсами плескалась вода. Иваныч привычно поймал меня за лямку комбинезона и сказал потише, видимо, смутившись от собственного крика:
– Короче, посторонних не таскать. Мне тебя тут хватает. Поезд едет: иди следи, где он остановится.
Я, вздыхая, пошла: в общем-то, Иваныч был прав, и со мной забот хватало. Я ведь пока что училась и поэтому то и дело попадала впросак. Один раз, обучаясь обращаться с приборчиками блокировки дверей, я установила их и забыла, в какой из тридцати карманов комбинезона сунула пульт. Пришлось нам с ругающимся Иванычем выйти на одну станцию дальше, в каком-то совершенно незнакомом жутковатом месте, похожем на огромный заброшенный цех завода, и, не дождавшись обратного поезда, добираться домой по темному узкому техническому туннелю на крошечной вагонетке. Второй раз на маленькой надземной станции я потеряла в траве блокнот с начерченными схемами и расписанием поездов, и мы искали его до захода солнца. Конечно, когда я вышла из метро в Онсе, все равно было только шесть вечера, но устала я ужасно…