Истории города Онса
Шрифт:
– Что это ты делаешь, хорошая? Отдай мне.
Мой блокнот сам по себе оказался у нее в руках.
– Закорючки рисуешь? Ну, рисуй, – вдруг сказала она, выпустила блокнот, который упал ко мне на колени, и исчезла. У меня же впервые за это время возникло другое чувство, кроме ужаса и тоски: а именно, недоумение. В блокноте были вовсе не закорючки, а слова, и у меня аккуратный разборчивый почерк! Неужели… колдунья не умеет читать?!
И тут я вспомнила то, что несколько лет назад мне рассказывала мама. Мы тогда загулялись с какими-то туристками-девчонками и пришли домой поздно. Родители устроили мне головомойку, на которую я обиделась и хотела было
– Ятенька, ты пойми, мы за тебя беспокоимся.
– Ну чего беспокоиться, если мы просто с туристами погуляли? – шмыгнула носом я.
– Вы гуляли с незнакомыми туристами, а они бывают разными. Есть туристы обычные. А есть такие… Полутуристы. Они живут не у себя и не здесь, а как бы… между. И могут сделать тебе что угодно, потому что они будто бы в бреду – за себя не отвечают. Если увидишь, что турист смотрит как будто сквозь тебя, говорит сам с собой, и особенно, если увидишь, что он не может понять, что нарисовано на картинке, прочесть номер дома или название улицы – беги со всех ног и сразу скажи нам, потому что полутуристов нельзя оставлять свободно бродить по городу!
Помнится, от этого объяснения меня взяла такая жуть, что я потом битый месяц шарахалась от любых, даже знакомых и вменяемых на вид туристов. Потом, поскольку никого похожего на мамино описание я не встречала, это все постепенно забылось. И вот теперь, кажется, мы в плену у полутуристки! Ну конечно, и как я сразу этого не поняла по ее странному имени и голубым глазам!
Теперь, когда я немного разобралась, что к чему, в моих собственных глазах чуть прояснилось. Я увидела, какие из окон и дверей избушки настоящие, и ужаснулась, поняв, что я сижу чуть ли не в самой дальней от двери точке. Потом снова все смешалось, но я быстро начертила то, что запомнила, в виде схемы в блокноте. Теперь у меня появилась цель: пробраться к двери. Вдруг удастся выбежать? Ведь мои записки, даже если я смогу их выбросить в окно, не смогут дойти до Нараска! …А вот Иваныча придется здесь бросить, он почему-то совсем заколдован. Только бы мне удалось сбежать и привести к нему помощь!
Но устроить побег так, чтобы колдунья Марина ничего не заподозрила, было непросто. Наконец я, внутренне содрогаясь, решилась на первый шаг: сверилась со схемой, встала, повернувшись куда надо, и, помахав блокнотом, еле слышно позвала:
– Иваныч! Давай порисуем! Смотри, что я нарисовала!
Как я и думала, передо мной, приняв облик Иваныча, сразу возникла колдунья.
– Что ты нарисовала? – пропела она своим собственным голосом. – Ну что это за каракули, хорошая? Иванычу они ни к чему… – с этими словами она медленно превратилась в саму себя. Я, переглатывая колотящееся сердце, вполне искренне вскрикнула и быстро попятилась к двери избушки. На саму дверь я не оглядывалась. Как мне ни хотелось сделать последний рывок, я дрожащим внутренним голосом уговорила себя сесть и опустилась на знакомую табуретку, покрытую жестким ковриком.
Поскольку я и правда была испугана, колдунья Марина мне поверила и, хихикая, удалилась обратно к Иванычу. Я заставила себя сидеть тихо и изображать, что я совсем потерялась. На самом деле все было наоборот: я даже начала слышать крики чаек за стеной, а потом где-то совсем неподалеку заблеяла коза, и я чуть не заплакала, такой это был привычный и мирный звук, совсем как у нас на окраинах Онса… Я опустила голову, что-то черкая в своем блокноте, и искоса глянула на дверь, нет ли там замка. Его не было! Мне захотелось тут же вскочить, но я понимала, что колдунья Марина может возникнуть передо мной мгновенно. Почти без всякой сознательной мысли и какого-то плана в голове, просто с последней надеждой разбудить начальника, я снова жалобно позвала:
– Иваныч! Я тут! Ну поглядите на меня! Помните, как мы с вами рисовали схему станций в блокноте? Помните, как я вам про мужа рассказывала, про подруг – Аллу, Риган…
Тут я осеклась: Иваныч резко подскочил на кровати, отбросив книгу, и начал дико озираться. Колдунья Марина полетела к нему, вытянув руки – видимо, заколдовывать. А я в этот момент, сама не запомнив как, вскочила с табуретки, подбежала к двери, рванула ее на себя и выскочила на улицу!
Там я кинулась бежать что есть мочи: хорошо, что тропка вела вниз. Я не оглядывалась, крепко прижимала к себе блокнот и хотела бы еще и зажмуриться, но нужно было смотреть под ноги. По мне проезжались то солнечные куски, то густые тени, а вот облака я больше не видела – наверное, оно уже уплыло с тропки куда-то…
Привело меня в себя громкое блеянье коз и скрипучий голос:
– Чего, девушка, на метро торопишься? И правильно, ты давай поскорее, пока отлив-то сильный…
Я быстро подняла взгляд и расширенными глазами уставилась на обычную старушку, которая пасла коз на обочине. Местность уже была не горной, дома стояли по обеим сторонам, впереди виднелось море…
Старушка, вроде бы, ждала, что я ей отвечу, но я боялась даже открыть рот. Мне казалось: как только я поверю, что выбралась, она тут же превратится в колдунью Марину. Поэтому я только помотала головой, еще крепче прижала к себе блокнот и бросилась бежать дальше вниз, увязая ногами в посыпанной песком дороге.
Вскоре этот песок сделался влажным, и я поняла, что бегу по дну отступившего моря. Недалеко от меня виднелась блестящая под жарким солнцем станция метро.
Я ссыпалась вниз по мраморной лестнице, почти не касаясь ступеней и скользя по перилам. Внизу было еще довольно мокро, со стен капало, однако воды между рельсами почти не было. Значит, можно надеяться, что придет обратный поезд!
Поезд пришел минут через пятнадцать, которые я провела зажмурившись и обхватив себя руками за бока. Глаза я открыть боялась, чтобы не увидеть опять двоящуюся избушку, и очень удивилась, услышав гулкое тутуканье прибывающего состава. Значит, я еще на станции!
Поезд остановился головой в тоннеле, но оставил снаружи один вагон, и я успела закочить туда в последний момент перед самым закрытием дверей. В вагоне сидело человек семь туристов и пара местных жителей. Я отошла от них всех подальше, забилась в самый угол, за поручень, и снова зажмурилась.
Как я доехала до своей станции, я не запомнила, потому что старалась ни о чем не думать и готовиться к худшему. По эскалатору, идущему вверх, я, несмотря на его огромную длину, взбежала бегом, и так же бегом пронеслась по коридорам к выходу.
Выскочив в заросший травой овраг под спокойные лучи теплого закатного солнца, я наконец почти поверила, что мне удалось убежать. К тому же, мне навстречу шел муж, как всегда, с охапкой травы в руках. Он поглядел на меня своими ласковыми синими глазами и, сразу же отбросив растения в сторону, спросил с тревогой:
– Что с тобой, Ятенька? Что случилось? Говори.
– Нас держала в плену полутуристка колдунья Марина! На Станции Омре! Самый последний домик в горах! Там остался Иваныч! – одним духом выпалила я, закрыла глаза и протянула руки к мужу.