Истории из прошлого
Шрифт:
– Запрыгивай.
Я сажусь в машину, и мы едем за Раухом. Вольво съезжает на встречную, но сталкивается с мопедом. Машину заносит, и она врезается в витрину ювелирного магазина. Прохожие с воплями отпрыгивают в стороны, выходит побелевший владелец и машет кулаками. Мы останавливаемся. Из Вольво, шатаясь, кое-как выползает на четвереньках Раух и начинает ржать. Громко, чуть ли не истерически. Мы берем его под руки и усаживаем на заднее сидение. Я даю ему пощечину, и он затихает. Мы едем до полицейского участка. Там его и допросим, в безопасной для окружающих обстановке.
Я тем временем говорю:
–
– У меня к тебе аналогичный вопрос.
– Но я спросил первым.
Мерфи вздыхает.
– Мне дали задание узнать, кто украл у одной старушки манэки-нэко – японскую статуэтку кота-удачи. Потерпевшая рассказала, как к ней в гости заходил ее сосед, Раух. Он просил деньги в долг, она не давала, и он ушел, а заодно и кот исчез. Я спросил насчет места работы, старуха сказала, что Раух работает на стройке в Андреплатц. Вот я и приехал сюда, застал его как раз во время обеденного перерыва. А ты?
Я рассказываю свою историю. Мерфи кивает и прикрывает глаза.
– М-да, какое совпадение, что мы встретились. Главное, чтобы с таким совпадением не завалить экзамен.
– Не боись, мне Раух нужен как свидетель. Я его допрошу, а потом можешь хоть на каторгу его ссылать.
Мой взгляд падает на зеркало заднего вида: Раух сидит себе, уткнувшись в мобильник.
– Эй, – говорю я и отбираю телефон.
А там незаконченное сообщение с ошибками: «Приезжай в Анд-плтц, меня увезли 2 ООДДДБ быстреее…» Сверху подписано: «ДИТ Т.»
– Это кто? – говорю я. – Таузинг?
Раух скрещивает руки на груди и молчит. Тут я впервые смотрю ему в глаза: зрачки у него расширенные.
– Салли, – говорю я, – похоже, он под кайфом…
Внезапно Раух набрасывается на меня и обхватывает шею одной рукой, а другой царапает лицо. Мерфи тормозит, машина со скрипом останавливается посреди дороги. Салли бьет Рауха по рукам, но тот выхватывает у меня телефон и отправляет сообщение. Я морщусь и чувствую, как из обжигающей раны на щеке течет кровь. Мерфи вырывает телефон у Рауха и дает ненормальному затрещину.
– Быстро сел, гаденыш!
Тот корчит гримасу и отворачивается от нас полубоком, ковыряет дырку в сидении. Я усмехаюсь и трогаю щеку.
– Вот тебе и первая травма на работе.
Мерфи отдает мне мобильник, заводит мотор, и машина направляется в участок. Спустя несколько минут пиликает телефон, появляется новое сообщение: «Хорошо, я как раз в Птичьем квартале, скоро буду». Я читаю его вслух и говорю:
– Похоже, сегодня Вселенная на нашей стороне.
Мерфи смотрит на меня, и я замечаю в его глазах нечто, похожее на смятение.
– Иэн, ты уверен, что здесь нет никакого подвоха?
Не успеваю я ответить, как внезапно чувствую толчок сбоку, и форд едва не съезжает на тротуар. Мерфи выравнивает машину и подается вперед, устремив взгляд на дорогу. Я же смотрю в боковое стекло и вижу такую картинку: к нам сзади подбирается мерседес, а за рулем какой-то парнишка, сзади еще несколько молодых ребят, в том числе и Таузинг. Они кричат и улюлюкают нам вслед. Мерседес снова нас подрезает, но слабее. Я достаю пистолет и стреляю, попадаю в плечо Таузинга. Дитмар откидывается на сидение и с криком хватается за руку. Мерседес снижает скорость, но затем снова набирает обороты. Я еще раз стреляю: первые два раза промахиваюсь, а на третий попадаю в колесо. Парнишку заносит, он летит прямо к нам и буквально прижимает к тротуару. Мерфи цепляется в руль – да так, что белеют костяшки пальцев. Между тем я продолжаю стрелять, попадаю в лобовое стекло: оно трескается, осколки задевают лицо юного водителя. Кровь хлещет из ран фонтаном, часть носа вообще отвалилась. Парнишка выезжает на встречную полосу, где и останавливается. Теперь нас никто не прижимает, но поздно: Мерфи, разогнавшись по полной, уже не успевает затормозить – машина съезжает за угол и летит прямиком к помойке.
Форд наполовину погружается в мусорные пакеты. Я едва не ударяюсь о лобовое стекло. Мерфи вылезает из машины и с нескрываемым отвращением смотрит на мусор. Я выползаю на четвереньках и оглядываюсь: вокруг нас собирается толпа из любопытных зевак. Раух выходит из машины, но, похоже, он даже не собирается удрать: так и замирает на месте, пялясь в одну точку.
– Чего встали? – кричит Мерфи на толпу. – А ну быстро разошлись!
Люди уходят, мы остаемся втроем. Я кое-как поднимаюсь и прислоняюсь к дверце машины: в нос ударяет вонь от объектов и дерьма.
Салли прерывает молчание:
– Ладно, мне надо вытащить машину. Проследишь за Раухом?
Я киваю и встаю возле подозреваемого, пока Мерфи медленно дает задний ход. Под колесами хрустит и крошится мусор. Салли не позавидуешь: мало того, что машина в какой-то жиже, ошметках и огрызках, так она еще вся мятая, а сбоку вообще разодрана. Я говорю:
– Неужели мы поедем в полицию в таком состоянии?
– Да, но я потом отвезу машину в автосервис.
Я киваю, а про себя не перестаю удивляться спокойствию Мерфи, по крайней мере внешнему: я бы уже рвал волосы за свою машину.
Внезапно Раух кидается на меня и хватает за волосы. В глазах темнеет, ноги подкашиваются. Я обхватываю психа и роняю его на землю. Мерфи пытается нас разъединить. Раух царапает его руки до крови. Мы рычим и катаемся посреди мусора, словно три разъяренные крысы, молотим друг друга по спинам, как вдруг до нашего слуха доходит вой сирены.
В этот момент полицейская машина чуть ли не прижимается к форду. Навстречу выходит тот самый человек, что называл меня «пьянью», только в темных очках. Он буквально светится в лучах заходящего солнца и показывает свой значок. Солнечный свет падает прямо на него и отражается на моем лице. Я морщусь и прикрываю глаза рукой, при этом слышу громкое:
– Сержант Бартолд Беренс, южно-окружная полиция. Вы арестованы.
***
Как позже выясняется, полицию вызвали зеваки. Нас втроем привозят в участок и по очереди приглашают в комнату для допроса, однако Рауха сразу изолируют. Он настолько звереет, что чуть ли не вырывает кулер и пытается его кинуть в проходящую мимо женщину. Наркомана уводят, и я с облегчением вздыхаю: все становится тихо и мирно, никаких криков и брани. Только теперь от меня разит за милю, как и от Мерфи и Рауха. Салли же сидит рядом со мной. Брови нахмурены, губы поджаты – он мрачнее тучи. А ведь ему еще надо свою пахучую малышку помыть.