Истории любви
Шрифт:
Мария Евгеньевна была девственно милой, нежной и застенчивой грешницей. Она ни о чем на стала просить художника, но Пикассо сразу заметил ее, поскольку у нее был совершенный, готический овал лица, особенно прекрасный в обрамлении волнистых волос, и сам предложил ей написать ее портрет по грудь. Как-нибудь потом я расскажу, что вышло дальше из затеи с этим портретом.
Дарья, наименее красивая и наиболее близкая из тетиных подружек, заявила наотрез, что этот Пикассо обычный жулик и что она не согласилась бы позировать молодому
Относительно сестер Коробейниковых, их было трое: одна — толстая, замужняя и всезнающая, вторая — взбалмошная, покинутая ее мужем моряком, и третья — совсем еще девочка, которую все звали Сашей, прелестная в своей полноте и полная своими прелестями. Она была идеальной музой для Пикассо, женщиной кубизма в избытке, в самом цвете молодости, и потом, какие могут быть сомнения, что Пикассо использовал ее образ в своем полотне "Сеньориты из Авиньона", навсегда засвидетельствовавшем рождение кубизма, моделями для которого служили мои тетушки, их подруги и родственницы, хотя ошибочно принято считать, что на картине нарисованы Барселонские проститутки.
Достаточно всего только раз взглянуть на это полотно, теперь уже легендарное, чтобы сразу увидеть, что таких изящных обнаженных тел никогда не встретишь у куртизанок Барселоны, они присущи только благородным девушкам северной столицы. И потом, я вам сейчас скажу, как все это было.
Никогда мне не узнать спала или нет моя тетя Аграфена с Пикассо, которого теперь считают величайшим гением современности наравне с Эйнштейном. Кстати сказать, оба они носили подштаники, которые являются своего рода униформой для гениев. Теперь мне очень бы хотелось, чтобы моя тетя воспользовалась Пикассо, но, я не могу добавить этот славный эпизод в паноплию достижений нашей семьи, поскольку, к сожалению, здесь ничего нельзя утверждать с достоверностью.
Таким образом, сегодня на многих полотнах кисти Пикассо, раннего периода, да и впоследствии, я нахожу у обнаженных женщин формы Саши Коробейниковой, пусть в искаженном кубизмом виде и явно увеличенные в размерах. Не осмелюсь утверждать с полной уверенностью, что это точно она, отчасти потому, что это не имеет никакого значения, ведь Пикассо специально выбирал себе модель для того что бы разрушить ее и впоследствии совсем забыть о ней.
Пикассо с тетей Аграфеной, влюбленной парочкой гуляли по старому Петербургу, что он очень любил, и Пикассо делал зарисовки на Дворцовой площади, на Марсовом поле, на площади у Казанского собора и на набережной Мойки.
— Тебе нравится Александрийская колонна, Пабло? — спрашивала тетушка Аграфена.
— Да, мне она нравится.
— Наши авангардисты находят ее вид избитым и устаревшим.
— Как раз этим она и хороша.
Те самые «Сеньориты из Авиньон», теперь уже легендарные, собрались как-то все вместе вечером в компании молодого Пабло в кафе на Итальянской улице — в нашем местном Латинском квартале.
— Он скоро начнет лысеть.
— Но его лысина будет чрезвычайно мило выглядеть.
— Он гений.
— Он соблазнитель.
Именно поэтому с тех самых пор я называю моих тетушек и их подружек Авиньонскими барышнями. То было счастливое время, яркое и скоротечное, когда все они, в радости или в гневе, порхали вокруг Пабло Пикассо, неудачника и революционера, фанатично влюбленного в живопись, и еще настоящего мачо, воплотившего в себе всю силу и достоинство мужского пола. Я вспоминаю этот период моей жизни исключительно в розовых и в голубых тонах. У Пикассо на картинах в мальчике, одетом в костюм арлекина, я вижу самого себя. Понимаю, что это не так, но кто знает, может быть что-то и закралось в его творчество от моего тогдашнего детского взгляда, от моего благоговейного замирания перед мастером и от моей детской невинности.
Глава 2. Придворная дама
Тетю Аграфену, непонятно каким образом, всегда приглашали на балы в высшее общество, и вплоть до того, что однажды ей посчастливилось танцевать с царем.
– С Николаем II?
– А с кем же еще?
– Он тебя сам пригласил?
– Не я же к нему первая подошла.
– И как он танцует?
– Я не успела разобрать, все это было как в сказке.
В старообрядческих семьях монархистов, таких как мой прадед Максим Максимыч, царь Николай служил для женской половины предметом обожания, кумиром эротических фантазий, хотя вслух об этом у нас конечно никогда не говорилось. Легкий налет дендизма царя и его склонность к увлечению женским полом не могли оставить равнодушной никого из наших женщин, что, впрочем, было тогда характерно для подавляющего большинства женского населения в стране.
– Говорят, что он лодырь.
– А ты откуда знаешь?
– У них это в крови.
– В какой крови?
– Императрица Екатерина тоже только и делала, что веселилась.
В доме на стенах висели фотографии царя, вырезки его портретов из журналов и газет, и также большая гравюра с репродукцией известного портрета царя, изображенного во весь рост в военной форме, на фоне природы, в зеленых и золотых тонах, вероятнее всего в Царском селе.
Царь постоянно занимал умы женщин нашего дома, того самого матриархата в котором я родился и вырос, далекого всякой политики, поскольку и моя мама, и мои бабушки с тетями, а также и их родственницы с подружками все до одной не были лишены легкомыслия на французский лад, ограничиваясь в своих пристрастиях канканом и анисовыми настойками.
– Говорят, что он водит шашни с модистками
– И с портнихами
– И с белошвейками