Истории московских улиц
Шрифт:
Отряды ополченцев с их командирами были построены на Земляном валу и Сухаревской площади. Прибыли главнокомандующий Москвы граф Ростопчин, высшие военные чины, престарелый московский митрополит Августин, святитель, любимый в Москве. На площади и улице стояли толпы народа, пришедшего проводить ополченцев. Многие провожали своих родных.
Но перед началом церемонии обнаружилось, что забыли сшить, или, как тогда говорили, "построить", знамена для ополчения.
Тогда Августин вошел в ближайшую приходскую церковь Спаса Преображения на Спасской улице и вынес оттуда хоругви.
"Он возвратился к нам, - рассказывает
Мемуарист пишет об одной хоругви, но их было вручено Московскому ополчению две. Ополчение участвовало в Бородинском сражении, Тарутинском, при Малом Ярославце и других, и в 1813 году частью влилось в регулярную армию, часть же ополченцев была возвращена в Москву. С ними вернулись хоругви и были поставлены на вечные времена в кремлевский Успенский собор. В "Описной книге" собора 1840-х годов имеется запись о них: "Две хоругви, из шелковой материи, которая довольно уже обветшала, с изображениями на первой с одной стороны Воскресения Христова, с другой Успения Божией Матери; на второй - с одной стороны Воскресения же Христова, а с другой Святителя Николая. Сии две хоругви в 1812 г. находились в ополчении, и первая из оных во многих местах прострелена".
Забегая хронологически вперед, мне кажется уместным рассказать об эпизоде, относящемся к 17 октября 1941 года.
О нем вспоминает живший в детстве в районе Спасских улиц журналист С.Устинов:
"Непривычно тихо было в осеннем туманном воздухе. Не звенели трамваи, не шелестели шины автомобилей. А дойдя до угла, парень увидел такое, чему в первое мгновение глаза отказались поверить. Вся Большая Колхозная площадь, а за ней сколько хватит глаз, вся Садовая-Спасская улица были покрыты чем-то белым, серым, пушистым, лохматым.
Снег, что ли, завалил Садовое кольцо к утру 17 октября 1941 года? Нет, это ночью на Комсомольскую площадь прибыли эшелоны с сибирскими дивизиями. И теперь, одетые уже по-зимнему, в белые полушубки, спали сибиряки вповалку на улицах города, который завтра им предстояло защищать".
Но вернемся в 1812 год. Перед вступлением Наполеона в Москву многие москвичи уходили и уезжали, спасаясь от врага, на север, в Ярославль - по Ярославскому шоссе.
Таков же был путь и Ростовых, о чем пишет в "Войне и мире" Л.Н. Толстой:
"В Кудрине из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей-богу, Безухов!
– говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни".
Пьеру пришлось подойти к Ростовым. Он поцеловал протянутую Наташей руку. Пошел рядом с движущейся каретой. Наташа спросила:
" - Что же вы, или в Москве остаетесь?
– Пьер помолчал.
– В Москве?
– сказал он вопросительно.
– Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо!
– сказала Наташа.
– Мама, позвольте, я останусь.
– Пьер рассеянно смотрел на Наташу, и что-то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, - отвечал Пьер.
– Завтра будет опять сражение..."
В тот же день, когда Ростовы проезжали мимо Сухаревой башни, то есть накануне вступления французских войск, множество народа стало свидетелями события, в тогдашних обстоятельствах особенно знаменательного и обратившего на себя всеобщее внимание. Современники-очевидцы рассказывали о нем так: "За день до вступления Наполеоновских войск в Москву, ястреб с путами на лапах запутался в крыльях двуглавого медного орла на шпиле Сухаревой башни, долго вырывался, наконец, обессиленный, повис и издох. Народ, собравшийся тогда смотреть на это, толковал: "Вот так-то, видно, и Бонапарт запутается в крыльях Русского орла!"
В пожар 1812 года Сухарева башня горела. Сгорел хранившийся в ней архив, само же здание осталось цело, так что многие москвичи даже и не подозревали об этом пожаре. Поэт 1840-х годов Е.Л.Милькеев в подтверждение особой судьбы Сухаревой башни писал:
...не дерзнул коснуться ей
Пожар двенадцатого года!
После ухода из Москвы французов, оставивших после себя пожарища и развалины, в городе начала налаживаться мирная жизнь, и одним из первых ее признаков было возобновление торговли. Открывались рынки и рыночки на прежних местах: на площадях у прежних крепостных ворот. Началась торговля и на Сухаревской площади. Но Сухаревский рынок - особенный, и поэтому речь о нем пойдет в отдельной главе.
В 1813 году приступили к ремонту Сухаревой башни. Он был закончен в 1820 году, когда были произведены так называемые отделочные работы: вычищен белокаменный цоколь, заменены выкрошившиеся блоки, стены выкрашены "на уваренном масле красками таких точно колеров, какими были окрашены прежде, как то; светло-дикою (дикая - серая, голубовато-серая.
– В.М.), дико-зеленою и прочего по приличию, какие находятся по старой окраске, а по местам белого, где потребно будет".
Именно в таком виде предстает Сухарева башня на цветной гравюре "Вид Сухаревой башни в Москве" по рисунку художника-графика, преподавателя Московского архитектурного училища И.Е.Вивьена, изданной в начале 1840-х годов И.Дациаро - гравером и владельцем лучшего в Москве магазина эстампов.
С Сухаревой башней связан в своем роде замечательный и неординарный эпизод восшествия на русский престол Николая I, давший повод для создания одной из ее легенд. Но о легенде позже, а сейчас - сам исторический факт.
Восстание декабристов в Петербурге 14 декабря было подавлено, мятежные войска рассеяны, и тем же вечером начались аресты его руководителей. Однако Николай I был далек от мысли о полной победе. Он полагал, что теперь наступает очередь Москвы и что московские мятежники, учтя ошибки петербургских, имеют полную возможность успеха.