Истории московских улиц
Шрифт:
– Эх, подваливай, народ,
От Красных ворот,
С Курского вокзала,
С Земляного вала!..
Носки! Чулки! Перчатки! Варежки!
Для Авдотьи и для Марьюшки!
Стой, товарищ, не пугайся!
В тресте кража,
А у нас веселая распродажа!
Не пугайся, мамаша,
В милицию не поведут,
Протокол не составят
И ночевать там не оставят!
Продавец "средств от паразитов" обещает покой в доме:
– Клопы подыхают, блохи умирают, моль улетает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Теща спит спокойно, и вы с супругой живете вольно... Единственная натуральная, жидкость, верное средство, купите больше и семейству еще откажите в наследство!
Сухаревский торговец брался продавать все, что попадало
– Новый план Москвы! Все улицы, все переулки, все закоулки, все повороты, все завороты, все ходы, все тропы, все блохи, тараканы и клопы! Только двадцать копеек. Необходимо иметь на стене, чтобы мухам не заблудиться!
В 1924 году, в разгар нэпа, рынок с Садового кольца, чтобы отвлечь торговлю с площади, перенесли во дворы между Садовой и Большой Сухаревской улицей. "Новая Сухаревка" строилась по проекту архитектора К.С.Мельникова. Возводя торговые ряды, архитектор организовал пространство рынка под воздействием образа "старой" Сухаревки: в центре рынка он поставил возвышающееся над палатками административное здание с трактиром, о котором сам архитектор писал: "В самом центре движения рыночной толпы стоит ТРАКТИР - элегантное здание открытых террас и лестниц с обжорной кухней жирных щей и осетровых селянок, и вернулась в Москву вновь кипучая страсть знаменитой Сухаревки". (Это здание в перестроенном виде сохранилось во дворе за кинотеатром "Форум".)
Но "Новая Сухаревка" стала всего лишь одной из частей Сухаревского рынка, так как стихийный торг на площади все равно продолжался.
Нэповская Сухаревка была прямой преемницей Сухаревки дореволюционной, но в то же время и ее втянула в свой водоворот коммунистически-классовая идеология и фразеология.
Репортер "Вечерней Москвы" в очерке 1925 года видит на Сухаревском рынке "классовую борьбу". "Разверстые пасти палаток подавляют изобилием земных благ, - пишет он.
– Штуки сукна тесно жмутся на полках, громадные розовые туши с фиолетовым клеймом на бедре меланхолически висят вверх ногами, кубы сливочного масла громоздятся уступчивой пирамидой. В парфюмерном ряду благоухает сам воздух. Сухаревка неоднородна. На ней классовая борьба. "Крупная буржуазия" торгует в палатках, а между овалом (рядами палаток, образующими такую геометрическую фигуру.
– В.М.) и забором торгует "мелочь". У входа на развале помещаются лотошники и торгующие с рук. (Крик лотошников и разносчиков: "Магазин без крыши, хозяин без приказчика, цены без запроса!" - В.М.) В палатках все дорого. Торгующие друг друга не любят".
Но и у покупателей - в зависимости от достатка - также "классовое" впечатление о рынке: бедняк не видит ни розовых туш, ни пирамиды сливочного масла, не обоняет благоухание парфюмерии. Вот цитата из другого номера "Вечерки" и очерка другого автора: "Собачья колбаса, пирожки на постном масле, пропитанные пылью конфеты, похожие вкусом на еловые шишки, перещупанные ягоды, коричневый напиток под гордым названием "квас" копейка стакан, булки черт знает из чего, горячие сосиски из мясных отбросов, клейкие пряники, семечки, крутые очищенные яйца... Всем этим, с позволения сказать, товаром торгуют с немытых рук сомнительные личности..."
"Классовый подход" проявляли к клиентам и мальчишки-чистильщики сапог. Призывая прохожих воспользоваться их услугами, они кричали:
Чистим-блистим, лакируем
Всем крестьянам и буржуям!
С крестьян - пятачок,
С буржуя - четвертачок!
Воров и разного рода жуликов и шулеров в советское время было не меньше, чем в описаниях Гиляровского, да и многие профессии воровские остались прежние: "стрелки", "ширмачи", "щипачи" и другие. Но если раньше стайки карманников пытались обмануть жертву, прикидываясь обычными покупателями, то теперь они громко и весело распевали: "Пролетарии всех стран, берегите свой карман!", зачастую уже после того, как операция по изъятию из кармана кошелька была успешно произведена. Воры были отнюдь не такими Робин Гудами, какими пытаются их выставить в телепередаче "В нашу гавань заходили корабли" интеллигентные любители "блатных" песен (в значительной части сочиненных ими самими в кухонных застольях): они грабили и буржуев, и крестьян, и об этом все на рынке знали. Мне рассказывал человек, который девятилетним мальчишкой подрабатывал на Сухаревке, торгуя водой - 5 копеек стакан. Он никогда не клал деньги в карман, зная, что карманник залезет в него, а бросал пятаки в чайник, из которого наливал воду.
Сухаревские трактиры, как во времена Гиляровского, остались местами сходок и советов воровской братии, но появились и новые направления "промысла", и на сходках обсуждали новые проблемы. Об одной из них рассказали в романе "Золотой теленок" И.Ильф и Е.Петров.
"Все регулируется, течет по расчищенным руслам, совершает свой кругооборот в полном соответствии с законом и под его защитой.
И один лишь рынок особой категории жуликов, именующих себя детьми лейтенанта Шмидта, находился в хаотическом состоянии. Анархия раздирала корпорацию детей лейтенанта. Они не могли извлечь из своей профессии тех выгод, которые, несомненно, могло им принести минутное знакомство с администраторами, хозяйственниками и общественниками, людьми по большей части удивительно доверчивыми...
Одно время предложение родственников все же превышало спрос, и на этом своеобразном рынке наступила депрессия. Чувствовалась необходимость в реформах. Постепенно упорядочили свою деятельность внуки Карла Маркса, кропоткинцы, энгельсовцы и им подобные, за исключением буйной корпорации детей лейтенанта Шмидта, которую на манер польского сейма вечно раздирала анархия. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые и мешали друг другу собирать в житницы...
Выход из этого напряженного положения был один - конференция. Над созывом ее Балаганов работал всю зиму. Он переписывался с конкурентами, ему лично знакомыми. Незнакомым передавал приглашение через попадавшихся на пути внуков Маркса. И вот наконец ранней весной 1928 года почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире, у Сухаревой башни..."
Окончательно Сухаревский рынок был ликвидирован в 1930 году: на площади, потому что "мешал транспортному движению", и на новом месте, - как говорится, за компанию.
Существует довольно много фотографий Сухаревки как дореволюционной, так и послереволюционной. Выпускались серии открыток с общими видами рынка, отдельными сценками, запечатлена галерея персонажей Сухаревки - продавцов, покупателей, блюстителей порядка - городовых, полицейских, милиционеров, любопытствующих и прочих.
Характерная черта большинства фотографий - ясно ощущаемое личное отношение фотографа к объекту съемки: заинтересованность, сочувствие, одобрение, ирония, насмешка. Эти фотографии очень интересно рассматривать, погружаясь во время, в ушедший, но живой мир.
И это действительно живой мир, потому что, кроме конкретного мгновения уходящей жизни, в лицах людей, снятых фотокамерой, запечатлены вечные черты народного характера, народной жизни.
Искони торговая площадь на Руси была не только местом купли-продажи, но и местом публичной гражданской жизни, кроме своекорыстных расчетов торгашей, здесь рождались и бушевали великие народные страсти, рождалось и укреплялось народное общественное мнение. На торговой площади Минин обратился к народу с призывом идти спасать родину и был услышан; задолго до построения Храма Христа Спасителя, еще когда шла Отечественная война 1812 года, в Пятницкой церкви на главной тогдашней московской торговой площади в Охотном ряду - зародилась и была осуществлена идея отметить благодарственной молитвой общенародную боевую славу: после каждого сражения в храме ставилась - на вечное воспоминание - икона того святого, в чей день это сражение произошло...