Истории московских улиц
Шрифт:
Федор Васильевич Ростопчин принадлежал к той части московского общества второй половины ХVIII - начала ХIX века, которая играла огромную роль в жизни древней столицы. Этот круг составляли вельможи, по тем или иным причинам вынужденные оставить двор и из Петербурга переехать на жительство в Москву. Императрица Екатерина II относилась к этим москвичам с настороженностью и нелюбовью, подозревая в них намерение "сопротивляться доброму порядку".
Но в Москве к ним относились по-иному.
Н.М.Карамзин, вспоминая Москву екатерининских времен, вступает в полемику с императрицей. "Со времен Екатерины Великой, - пишет он, - Москва прослыла республикою. Там, без сомнения, более свободы, но не в мыслях, а в жизни; более разговоров, толков о делах общественных, нежели здесь в Петербурге, где мы развлекаемся двором, обязанностями службы, исканиями, личностями. Там более людей, которые живут для удовольствия, следственно, нередко скучают и рады всякому случаю поговорить с живостию, но весьма невинною. Здесь сцена, там зрители, здесь действуют, там судят, не всегда справедливо, но всегда с любовию к справедливости. Глас народа - глас Божий, а в Москве более народа, нежели в Петербурге.
Во время Екатерины доживали там век свой многие люди, знаменитые родом и чином, уважаемые двором и публикою. В домах их собиралось лучшее дворянство: слушали хозяина и пересказывали друг другу слова его. Сии почтенные старцы управляли образом мыслей".
О них пишет А.С.Грибоедов в "Горе от ума": "Что за тузы в Москве живут!.." Их вспоминает и А.С.Пушкин, заставший некоторых и любивший побеседовать с ними: "Некогда в Москве пребывало богатое неслужащее боярство, вельможи, оставившие двор, люди независимые, беспечные, страстные к безвредному злоречию и к дешевому хлебосольству".
В 1811 году, когда Ростопчин приобрел дом на Большой Лубянке, он проживал в Москве на положении отставного вельможи.
В прошлом - служба в Петербурге при дворе Екатерины II, затем при Павле I. При Павле I он фантастически возвысился и разбогател: занимал должности кабинет-министра по иностранным делам, члена Императорского совета, Великого канцлера ордена Иоанна Иерусалимского и ряда других такого же высокого ранга, получил генеральский чин, титул графа Российской империи, много земель и крестьян. Но в последний год павловского царствования Ростопчин попал в опалу - и оказался в Москве.
В яркой череде московского "неслужащего боярства", представляющей собою галерею замечательных личностей, оригиналов и чудаков, Ростопчин занимал одно из первых мест. Почти все мемуаристы, писавшие о Москве того времени, упоминают его в своих сочинениях.
Ростопчин был тогда отнюдь не "старцем", о каких пишет Карамзин, но полным сил и энергии сорокалетним мужчиной и принимал самое деятельное участие в светской жизни Москвы. Он принадлежал к самому высшему аристократическому кругу, к кругу тех лиц, о которых читаем на страницах "Горя от ума" и "Войны и мира". "Я часто видела его у Архаровых, вспоминает Е.П.Янькова, - где он проводил целые вечера. Он был довольно высок ростом, мужественен, но лицом очень некрасив... Но как по лицу он был некрасив, так по всей наружности было что-то очень важное, приветливое и отменно благородное". Кроме того, он был остроумен и находчив. "Разговор его был всегда оригинален и занимателен, - пишет о нем М.А.Дмитриев.
– Это был один из тех умных людей, которые умеют сказать что-нибудь интересное даже и о погоде".
Притом "он, - пишет о Ростопчине П.А.Вя-земский, - был коренной русский истый москвич". Это значило, что он, как истый москвич, при всем своем аристократизме не был чужд простонародной жизни. Подобно графу Алексею Григорьевичу Орлову, на гулянье под Девичьим Ростопчин выходил на кулачный бой с известными бойцами. С.Н.Глинка рассказывал, что Ростопчин "твердо знал коренную русскую речь и все прибаутки, но знал и все ухватки и все выпляски, все запевания удалых голосов по шинкам окрестным. Рассылая своих чиновников, он каждому говорил: в таком-то месте такой запевало, а там такой-то скоморох и наперечет высказывал приемы их...".
Карьера Ростопчина с юности складывалась удачно. Сын средней руки помещика из незнатного, но старого дворянства (его предок - крымский хан выехал в Москву при великом князе Василии Ивановиче в начале ХV века), он родился в Москве, рос в деревне, его воспитателями и учителями были гувернеры-иностранцы, местный священник отец Петр и нянюшка Герасимовна, почему он знал иностранные языки и великолепно свой родной, русский. Для завершения образования отец отправил его в путешествие по Германии, Голландии, Англии.
Ростопчин с детства был записан в Преображенский полк и по возвращении из-за границы явился на службу. Героем и образцом для него был А.В.Суворов. Ростопчин добился назначения в действующую армию (тогда шла русско-турецкая война). Два года служил под командой великого полководца, добровольцем участвовал в штурме Очакова. Впоследствии, до кончины Суворова, между ними сохранялись теплые и доверительные отношения.
По окончании войны Ростопчин продолжил службу в Петербурге. Как гвардейский офицер он имел доступ ко двору. Среди товарищей и при дворе он пользовался славой образованного и остроумного человека. Екатерина II сказала о нем: "У этого молодого человека большой лоб, большие глаза и большой ум". Назначенный в число дежурных офицеров при дворе наследника Павла Петровича, Ростопчин, в отличие от своих товарищей, знавших отрицательное отношение императрицы к сыну и поэтому манкировавших службой, исполнял свои обязанности, руководствуясь не придворными интригами, а как того требует устав. В царствование Павла I он сделал быструю карьеру. Но никогда Ростопчин не ставил выше всего собственное благополучие и выгоду. Рискуя положением, он решался возражать императору, когда считал, что его распоряжения неправильны. Однажды Павел, недовольный английским правительством, вызвал Ростопчина (он был тогда кабинет-министром) и приказал ему немедленно изготовить манифест об объявлении Англии войны. Ростопчин стал доказывать несвоевременность этой войны, ее невыгоды и бедствия для России, император не хотел ничего слышать и повелел к завтрашнему дню этот манифест подготовить. На следующий день Павел прочел составленный Ростопчиным манифест, но вместо того, чтобы его подписать, спросил: "А тебе очень не нравится эта бумага?" - "Не умею и выразить, как не нравится". Император разодрал манифест и отдал лоскутки Ростопчину. Так Россия была спасена от войны с Англией. Но Ростопчин все-таки не избежал опалы, в 1801 году он был уволен в отставку.
Александр I, вступив на престол, вернул на службу многих уволенных Павлом I офицеров и гражданских чиновников, но Ростопчин предложения вернуться на службу и ко двору не получил: он не вписывался в окружение нового императора ни по своему характеру, ни по взглядам на проводимую Александром I внешнюю политику, который занял позицию уступок Наполеону и заключения с ним договоров, изолирующих Россию от ее союзников - и прежде всего от Англии. Ростопчин же считал, что эти уступки и договоры не спасут Россию от войны с Наполеоном, поскольку тот не задумываясь нарушит их в удобный для него момент.
Между тем к концу первого десятилетия XIX века подготовка французского императора к вторжению в Россию получила зримые черты: он начал концентрацию своих войск на границах с Россией, подготавливая плацдарм для наступления и направляя по нужному ему руслу общественное мнение. Через агентов, в основном иностранцев, Наполеон вел в России разведку и направленную пропаганду военного и прочего превосходства Франции над Россией. Часть этих агентов были раскрыты полицией в начале войны, часть обнаружили себя сами во время пребывания французов в Москве и ушли вместе с французской армией. Уже после войны, после всех разоблачений, Е.П.Янькова в своих воспоминаниях писала о предвоенных годах: "Удивительная тогда напала на всех слепота: никто не заметил, что что-то подготовляется, и только когда француз в Москве побывал, стали припоминать, то-то и то-то, по чему можно было догадаться о замыслах Бонапарта".