Истории о Призрачном замке. Кровь, пепел и огонь. Книга пятая

Раттлер Джон

Слезы Матери

Нужно всегда оставаться собой. Так сказала ему Дака Кад-Хедарайя, щуря свои кошачьи глаза.

Гектор тряхнул головой, скидывая капюшон и оцепенение, вызванное тревожным ожиданием, и заскользил по склону бархана.

Перед разговором, который ждал его впереди, Хронвек хотел пройтись, и пройтись, как следует, чтобы загудели ноги, чтобы разогрелась мышцы, и проветрились мозги.

Это была самая прохладная часть года в Зунтре. Солнце продолжало выжигать землю своими

лучами, но планета повернулась к нему боком. В другой части пустыни, за тысячами песчаных холмов, стояла смертельная жара, но здесь, в безымянном регионе, где расположился Призрачный замок, сейчас была зима.

Хранитель спустился со склона и стал подниматься на следующий бархан. Слабый ветер холодил затылок, песок струился под ногами, будто золотая вода. Хронвек хмурился, погруженный в свои мысли.

Гратагарат сказал, что ледяное ядро его мира нагревается. А ещё он сказал, что Хронвек может спросить об этом Майрониду. Само огненное небо Нижнего Плана. Богиню Рогатых демонов. Ведь он Скурр, почему бы не спросить?

Но Майронида не говорит с ним. Она могла бы спросить, хочет ли он быть ее пророком. Даже Хашат сначала заключило сделку с Монархом. Грязную, но сделку. Ужасные заклинания небесного огня поселились в голове Хранителя, они вызывали мигрени, требуя, чтобы их применили. Ирминг рассказывал, как он носил в себе проклятие Худу. Как оно распирало Предвестника изнутри. Это было очень похоже на то, что чувствовал Хранитель. Что же, Гектор выпустит на свободу один из божественных подарков. Но в этот раз на своих условиях.

Хронвек забрался на высокий бархан, острым гребнем уходящий далеко за горизонт, и встряхнул кисти рук. Пальцы покалывало. Рагат сам-айятта. Руки сами сложились в знак, пальцы вытянулись вдоль невидимых линий, тонкие потоки энергии заструилась, изменяя ткань мертвого Зунтра. Эфир задрожал, завыл от напряжения, вызванного противоестественным действием, его волны рванулись ввысь и погасли далеко наверху – там, где гудел солнечный ветер, свободный и бесконечный. Огонь Майрониды требует выхода. Хронвек посмотрел в белое небо.

– Рагат! Сам-Ай! Сам-ай-ятта! – древние слова Нижнего Плана едва слышно сорвались с губ, и давление пропало.

Огонь в груди утих, сила иссякла. Гектор опустил руки, прислушиваясь. Тишину пустыни нарушал только слабый ветерок, он шуршал песчинками, бросая их на замшевые сапоги мага.

Едва слышное гудение донеслось сверху. Оно нарастало, усиливаясь по мере приближения. Затем появилась вибрация, и вместе с ней Хранитель почувствовал, как возвращается к нему сила. А потом пошел дождь.

Он обрушился на пустыню с яростью, с ревом, внушая трепет. Огненный дождь, Рагат. Гнев Майрониды, страшный гнев матери – сам-ай-ятта, так называли его жители Нижнего Плана. Нет ничего страшнее слез Майрониды, падающих с небес – ведь она плачет чистым гневом.

Стоя под струями адского пламени, Гектор сжал покрытые черными шипами кулаки и закричал громче огненного шторма, и объятые пламенем рога над его головой вспыхнули ещё ярче и злее.

– Майронида!

Приди ко мне! Я буду с тобой говорить! Я, Скурр! Инграданар!

Пламя ревело, пожирая песок. Потоки плазмы стекали с бархана, образуя ручьи и реки бурлящего огня, эфир стонал, а огненный демон смеялся, подставив лицо ливню Армагеддона. Но богиня молчала.

Он крикнул снова:

– Отзовись, Мать! Я затоплю огнем этот мертвый мир, но услышу твой голос!

Языки пламени вдруг перестали метаться – в их движении больше не было хаоса, теперь это был танец, изящный и завораживающий. Гектор оглянулся, удивленный, а когда снова посмотрел перед собой, то увидел Майрониду.

Она была совершенна. Женщина-демон с длинными хрустальными рогами, пылающими голубым огнем. Ее черты пленяли, ее грация ослепляла. Она была настолько совершенна, что смертный просто не мог вынести этого. Хронвек упал на колени и замер, не смея вздохнуть.

– Как ты посмел?! – голос ее был столь же прекрасен, он внушал любовь, трепет и ужас одновременно.

Гектор начал забывать, кто он такой. Хранитель растворялся в совершенстве богини, ее мощи, силе и бесконечной мудрости. Теперь он ее раб и будет служить Майрониде до конца своих дней. Вот оно, его истинное предназначение.

– Любишь, когда тебе поклоняются? – неожиданно услышал он знакомый женский голос. – Я так и знала, что дети сильно преувеличивают твои достоинства, Мать всех Рогатых.

Наваждение ослабло. Хранитель поднял голову и с удивлением уставился на женскую тень, стоящую рядом с прекрасной Майронидой. Тень вся была соткана из тысяч черных всполохов, которые сплетались в танце с языками огня. От нее тянуло древней силой жизни, волей, страстью и гневом, и он сразу же вспомнил, как зовут бесстрашную женщину, которая не побоялась нагрубить великой богине.

***

– Всё ещё разгорается, – сказал Стурастан, ни к кому не обращаясь.

Он стоял на стене, наблюдая, как за горизонтом пылают цветы огня. По правую руку от наставника замер, облокотившись на парапет, долговязый Муно.

– Удивительно, – сказал Линчеватель, – протуберанцы плазмы будто касаются самого солнца. Я никогда не видел, как разговаривают с богами, но, должно быть, так это и выглядит.

Авель, который сидел на широком зубце стены, сложив ноги по-турецки, заметил:

– Что-то долго они беседуют. Может, Майронида предложила Гектору перекинуться в кости?

– Черепаха Вилано вернулась шесть часов назад, – ответил Стурастан.

Дака Кад-Хедарайя, которая мрачно разглядывала горизонт, не участвуя в дискуссии, процедила сквозь зубы:

– Огонь горит уже четвертый час. Но ветер больше не несёт раскалённый воздух.

– И что это значит? – спросил обеспокоенно Стурастан.

– Это значит, что она здесь.

– Майронида?

– Да.

Все погрузились в раздумья, наблюдая за огненными цветами, что распускались над далеким горизонтом.