Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока
Шрифт:
Когда поезд вышел за городскую черту, Стэплтон встал с сиденья и не спеша приблизился к Скоули. Правый карман его пиджака оттопыривался — там лежал пистолет с глушителем. Похлопав Ирвинга по плечу, Рональд сказал: «Привет, дружище. Не ожидал встретить тебя здесь». Скоули медленно поднял глаза…»
Несмотря на шок, Ирвинг ощутил нечто похожее на гордость. Ай да Однорукий Писатель! Он не ограничился известными фактами, а, следуя логике развития повествования, заглянул в будущее! Пусть даже все это не более чем художественный вымысел — откуда, например,
Внезапно Скоули почувствовал на своем плече чью-то руку. Он замер, потом медленно поднял глаза. Перед ним стоял его единственный попутчик, коротышка в кепке — теперь Ирвинг признал в нем Ронни Стэплтона. Левый карман его плаща заметно оттопыривался.
— Здорово, приятель, — фамильярно сказал Ронни. — Вот неожиданная встреча!
И тогда Скоули понял, что не успеет дочитать книгу. А жаль — ведь до конца оставалось всего несколько строк.
Роберт Филлипс
НАГРАДА УЧИТЕЛЮ
— Как, вы сказали, вас зовут? — спросила старуха через сетчатую дверь. Он стоял в темноте, на крыльце.
— Рейби. Рейби Симпсон. Вы были моей учительницей в третьем классе, помните?
— Симпсон… Симпсон. Кажется, припоминаю, — ответила она. Ее рука по-прежнему лежала на щеколде.
— Должны помнить. У меня тогда были светлые волосы. Мой дед звал меня «старичком», хотя откуда вам это знать. Я сидел в первом ряду. Вы еще били меня линейкой по пальцам, помните?
— В свое время от меня многим попадало. Мальчишки есть мальчишки. Однако — первый ряд, светлые волосы… — Ее голос стал еле слышным; видимо, изношенный механизм ее памяти отказывался работать.
— Ну-ну, — сказал он. — «Мисс Скофилд никогда не забывает имен». Так говорили нам старшеклассники. И другие учителя. «Мисс Скофилд никогда не забывает имен».
— Это правда. За сорок восемь лет в школе я ни разу не забыла имени ученика. Входите. — Она отперла сетчатую дверь и широко распахнула ее. Скрипнули петли.
— Я ненадолго. Только сегодня приехал в город и подумал, что надо бы вас разыскать. Вы были такой хорошей учительницей. Я не забыл, что вы для меня сделали.
— Что ж, очень мило с вашей стороны. — Она осмотрела его с ног до головы сквозь очки в проволочной оправе. — Так когда я вас учила?
— В тридцать восьмом. Еще в старом здании.
— Ах, ну да. В старой школе. Жаль, что она сгорела.
— Я слышал, ее подожгли. Но тогда меня уже не было. Когда случился пожар?
— Много лет назад. За год или два до того, как я вышла на пенсию. Я ведь так и не смогла привыкнуть к новой, кирпичной школе. Уж очень там было неуютно. Слишком холодно, слишком светло. И классная комната такая длинная. Не углядишь, что творится в дальнем конце… — Она сокрушенно махнула рукой.
Он посмотрел на эту ее руку: крошечная, хрупкая, почти прозрачная, с бросающейся в глаза сеточкой голубых вен; морщинистая кожа напоминала влажную гофрированную бумагу. Когда он учился в школе, такую
— Да, неприятно. Но вы и без того скоро ушли бы, разве нет?
Она мигнула водянистыми голубыми глазами.
— Ни за что! У меня было настоящее призвание к этому делу. Я обожала преподавать. Всегда говорила, что уйду из школы не иначе как вперед ногами. Дети — это такая прелесть. Учитель получает свою награду не только деньгами… Нет, во всем виновато это новое здание из красного кирпича! Эти новомодные лампы дневного света, слишком яркие, ярко-желтые. И классная комната чересчур большая… — Ее пристальный взгляд словно вызывал его на спор.
— Я тоже не в восторге от этих современных зданий.
— Коробки, — твердо сказала она.
— Что-что?
— Коробки и коробки, больше ничего. Не знаю, куда мы катимся. До добра это не доведет, помяните мое слово, мистер…
— Симпсон. Мистер Симпсон. Но вы можете звать меня Рейби, как раньше.
— Да. Рейби. Славное имя. Что-то в нем есть такое… честное. Зато нынешние имена! В одной семье детей назвали Синди, Хейди и Доун. Как персонажей Уолта Диснея. А в последний год у меня была ученица по имени Кристал. Маленькая девочка по имени Кристал! Почему бы тогда не назвать ее Фарфором или Фаянсом? А одного мальчика звали Джет. Или Джут? Точно не помню. Во всяком случае, имя было ужасное.
— Вы как-то назвали меня Бэби Рейби, и кличка приклеилась. С тех пор все ребята меня так звали.
— Правда? Надо же. Вы небось напроказничали тогда, как маленький ребенок.
Между ними пролегла тишина. Наконец она улыбнулась, точно самой себе, и весело сказала:
— А я тут перед вашим приходом чайку думала попить. Может, хлебнете горяченького?
— Я ведь не собирался задерживаться. — Он пошаркал ногами.
— Это займет всего минутку. Чайник-то на плите. — Похоже, она совсем успокоилась, и он был этому рад.
— Ну ладно, раз уже готово.
— Отлично. Вам лимону или сливок?
— Ничего. Я вообще не большой любитель чая. Пью его так. С сахаром. Я, знаете ли, сладкоежка.
— Сладкоежка! Ага… Кажется, это поможет мне вспомнить. Рейби Симпсон, сладкоежка? Нет, наверное, я путаю. Один мальчуган все время ел шоколадки прямо в классе. Стоило мне отвернуться, как он вынимал из-под парты новую. Но это были не вы, правда?
— Нет.
— Вот и я так подумала, — живо сказала она. — А шоколадки у него были огромные, чуть не с классную доску величиной. Вы знаете, что в новой школе сделали зеленые?
— О чем это вы?
— Да о классных досках. А мел желтый. Так якобы для глаз полезней. С ума сойти! Разве можно чему-нибудь научить детей, если пишешь на зеленой доске?
— Хм-м-м…
Она вынула из шкафчика две тонкие чашки, расписанные розами. Затем поставила их на поднос вместе с сахарницей. Трещина на сахарнице была заклеена прозрачной лентой, пожелтевшей от времени. Когда чай был налит, они перешли в гостиную.
— Ну, как теперь ваши дела, мисс Скофилд? — спросил он.