Историки Рима
Шрифт:
XVII. И вот около июньских календ, 16 в консульство Луция Цезаря и Гая Фигула, 17 он приступает к делу. Беседуя сперва с глазу на глаз, он одних уговаривает, других испытывает, ссылается на свою силу, на то, какою неожиданностью будет для государства заговор и каких выгод следует от него ждать. Выяснив все, что он хотел выяснить, Катилина собирает вместе всех самых неимущих и самых отчаянных. Из сенатского сословия тут были Публий Лентул Сура, Публий Автроний, Луций Кассий Лонгин, Гай Цетег, сыновья Сервия Суллы 18 Публий и Сервий, Луций Варгунтей, Квинт Анний, Марк Порций Лека, Луций Бестна, Квинт Курий, из всаднического сословия 19 — Марк Фульвий Нобилиор, Луций Статилий, Публий Габиний Капитон, Гай Корнелий, затем — многие из колоний и муниципиев, 20 всё знатные в своих городах люди. Кроме того, к заговору менее явно были причастны очень многие из числа знати, побуждаемые более надеждою на владычество, чем нуждой или иною крайностью. Однако же всего решительнее разделяла замыслы Катилины молодежь, в особенности — знатная; она могла бы жить покойно, проводя дни в роскоши или в неге, но ненадежность предпочитала надежности, войну — миру. Были в ту пору люди, которые считали, что не остался в стороне и Марк Лициний Красс: 21 ненавистный ему Гней Помпей возглавлял сильное войско, и Красс согласился бы поддержать
16
Календы— первое число каждого месяца по римскому календарю.
17
Консульство Луция Цезаря и Гая Фигула— 64 г. до н. э.
18
Сервий Сулла— родной брат Луция Корнелия Суллы. То есть в числе заговорщиков были племянники умершего диктатора.
19
Стр. 43. Всадническое сословие— второе (после сенатского) из привилегированных сословий римского общества. В руках всадников была крупная торговля и — в значительной части — судопроизводство.
20
…многие из колоний и муниципиев… — Колонии— военные поселения римских граждан, основывавшиеся на покоренных территориях. Муниципии— города и поселения, пользовавшиеся самоуправлением и правом римского гражданства.
21
Марк Лициний Красс(ок. 115-53 гг. до н. э.) — крупный государственный деятель Рима и первый богач Римского государства.
XVIII. Но еще до того против государства составлялся другой заговор; среди немногочисленных участников был и Катилина. Я расскажу об этом как можно ближе к истине.
В консульство Луция Тулла и Мания Лепида 22 вновь избранных консулов 23 Публия Автрония и Публия Суллу обвинили в подкупе избирателей и осудили. Спустя немного привлекли к ответу Катилину — за лихоимство, 24 и это помешало ему искать консульства, потому что он не сумел заявить о своем намерении в законный срок. 25 Жил тогда в Риме Гней Пизон, человек молодой, знатный и неслыханно наглый, неимущий, но влиятельный среди единомышленников; нужда и дурной нрав толкали его на покушение против государства. С ним-то поделились своими планами Катилина и Автроний примерно в ноны 26 декабря и стали готовиться к убийству консулов Луция Котты и Луция Торквата на Капитолии, в январские календы, 27 чтобы самим захватить власть, а Пизона с войском послать в Испанию для захвата обеих провинций. 28 Но умысел их обнаружился, и они назначили новый срок — ноны февраля. Теперь уже не только консулов собирались они погубить, но и большую часть сената. И если бы Катилина перед курией 29 не подал знак своим сообщникам слишком рано, в тот день совершилось бы самое ужасное за всю историю Рима злодеяние. Но число вооруженных оказалось недостаточно, и это расстроило дело.
22
В консульство Луция Тулла и Мания Лепида— 66 г. до н. э.
23
…вновь избранных консулов…— Консульские выборы происходили обыкновенно за несколько месяцев до вступления новых консулов в должность.
24
…за лихоимство…— Катилина в 67 г. до н. э. управлял провинцией Африка, и как только полномочия его истекли, население тут же обвинило своего управителя в вымогательствах и грабежах.
25
…в законный срок— то есть по меньшей мере за семнадцать дней до выборов; как раз в это время шло следствие, начатое по жалобе африканцев.
26
Ноны— по римскому календарю, 7-е число марта, мая, июля и октября и 5-е число остальных месяцев.
27
…на Капитолии, в январские календы— то есть в день вступления новых консулов в должность и во время торжественного по этому случаю жертвоприношения в главном храме государства — храме Юпитера на вершине Капитолийского холма (один из семи холмов Рима).
28
…обеих провинций— На Иберийском полуострове римляне создали две провинции Испании — Ближнюю и Дальнюю.
29
Курия— здесь: здание, где заседал сенат.
XIX. Позже Пизон был отправлен квестором с преторскими полномочиями 30 в Ближнюю Испанию — по настоянию Красса, которому была известна его непримиримая вражда к Гнею Помпею. Впрочем, сенат дал свое согласие с полной охотою, желая удалить этого мерзавца из Рима, но еще и оттого, что могущество Помпея уже тогда становилось опасно и многие лучшие граждане видели в Пизоне своего рода защиту. Но, прибывши в провинцию, Пизон где-то в дороге был убит испанскими конниками, состоявшими под его началом. Некоторые утверждают, что варвары были не в силах терпеть его власть, несправедливую, высокомерную и жестокую, другие — что конники эти были старинными и верными клиентами Гнея Помпея 31 и на Пизона напали, исполняя волю Помпея, ибо нет иного примера, когда бы испанцы отважились на подобный поступок, напротив, до того они, не жалуясь, сносили свирепое господство многих наместников. Мы этот вопрос оставим нерешенным. О первом заговоре — довольно.
30
…квестором с преторскими полномочиями…— Наместниками провинций назначались обычно отслужившие свой годичный срок в Риме консулы и преторы. На этот раз назначается бывший квестор, то есть человек, занимавший лишь первую из четырех высших выборных должностей (магистратур), но его облекают теми же полномочиями, какие мог получить бывший претор.
31
Стр. 44. …клиентами Гнея Помпея…— Древнеримское понятие «клиентелы», особой зависимости группы простолюдинов от знатного покровителя (патрона), распространилось впоследствии на города и целые провинции, имевшие в столице своих заступников и покровителей.
XX. Итак, люди, названные мною выше, собрались; хотя Катилина часто и подолгу беседовал с каждым в отдельности, он считал нужным и важным обратиться со словами ободрения ко всем вместе и, закрывшись с ними в самой глубине дома, удаливши всех свидетелей, такого рода произнес речь:
«Если б не испытанная ваша доблесть и преданность, ничего бы не стоило благоприятное стечение обстоятельств, тщетною была бы великая надежда, призрачною — власть, хотя она уже в наших руках, и не стал бы я с помощью пустоголовых трусов охотиться за неверною выгодою, пренебрегая верной. Но во многих и трудных случаях я убедился, насколько вы храбры и преданы мне, и потому решаюсь начать дело необыкновенное, самое заманчивое из всех возможных, а еще потому, что понял: понятия о добром и о дурном у вас те же, что у меня. А надежная дружба в том единственно и заключается, чтобы желать одного и того же, одно и то же отвергать.
Каковы мои намерения, все вы уже слышали раньше, порознь; хочу только прибавить, что со дня на день решимость моя делается все горячее, когда я размышляю, что за жизнь у нас впереди, ежели только мы сами не вернем себе свободу. Ведь с той поры, как наше государство попало в ничем не ограниченную зависимость от немногих сильных, 32 цари и тетрархи 33 стали их данниками, народы и племена платят им подати, а мы, все прочие, смелые и дельные, знатные и незнатные, мы — толпа, ничего не значащая, никому не внушающая уважения, покорная тем, кто дрожал бы перед нами, если б государство наше было здорово. Таким образом, все влияние, вся власть, честь, богатство — у них или у тех, кому они уделят; нам они оставили опасности, неудачи на выборах, судебные преследования, нужду. Доколе ж согласны вы терпеть, храбрые мои друзья? Разве не лучше умереть с доблестью, нежели потерять с позором жалкую и бесчестную жизнь, игрушку чужого высокомерия? Впрочем, нет, клянусь верностью небесною и земною, победа в наших руках, мы молоды, мы крепки духом; у них же, напротив, все обветшало от старости и богатства! Нужно только начать, остальное придет само собой! Они утопают в богатствах, проматывают их, застраивая море и срывая горы, а нам недостает на самое необходимое — кто из смертных, если только у него мужское сердце, может это сносить? Они возводят себе по два дома и больше, один за другим, а мы вообще бездомны! Они скупают картины, статуи, чеканку, сносят новые здания, строят другие, коротко говоря — всячески расточают деньги и швыряют их на ветер, но и самыми безумными прихотями одолеть свои сокровища не могут. А у нас дома нищета, за стенами дома — долги, настоящее — худо, будущее — еще намного суровее: что осталось нам, в самом деле, кроме убогого существования?
32
…наше государство попало в ничем не ограниченную зависимость от немногих сильных…— то есть во власть партии знати, оптиматов.
33
Тетрарх— букв. «четверовластник» (греч.) — то есть правитель четвертой части царства, раздробленного победителями. Римляне пользовались этим греческим термином для обозначения мелких властителей, недостойных, по их суждению, царского титула.
Так почему же вы не пробуждаетесь? Глядите, вот она, вот она перед вами — свобода, о которой вы мечтаете так часто, и в придачу — богатства, почести, слава; все это судьба назначила в награду победителям. Положение, время, опасности, бедность, блеск военной добычи побуждают вас к действию настоятельнее, чем мои слова. А меня возьмите либо в начальники, либо в солдаты: я буду с вами душою и телом. С вами вместе я надеюсь всего добиться, когда стану консулом, — если только не обманываюсь, если владычеству вы не предпочитаете рабства».
XXI. Эту речь выслушали люди, погрязшие во всяческих бедствиях, без малейшей надежды на будущее, и хотя смута сама по себе казалась им немалою платой, многие потребовали, чтобы Катилина объяснил, ради чего пойдет война, ради какой цели поднимут они оружие, чем они располагают и на что могут рассчитывать. Тогда Катилина пообещал отмену долгов, проскрипцию богачей, 34 государственные и жреческие должности, грабежи и все прочее, что приносит война и произвол победителей. Кроме того, сказал он, в Ближней Испании стоит Пизон, в Мавритании Публий Ситтий Нуцерин с войском, и оба — его единомышленники. Ищет консульства и, надо надеяться, будет его товарищем по должности Гай Антоний, человек и очень близкий к нему, и до крайности стесненный обстоятельствами; вместе с Антонием он и начнет действовать, как только будет избран. В заключение он осыпал бранью всех достойных граждан, а своих хвалил, обращаясь к каждому в отдельности. Одному он напоминал о его нужде, другому — об особом его пристрастии, кое-кому — о судебном преследовании или бесчестии, многим — о победе Суллы, которая их обогатила. Видя, что все воодушевились, он призвал их разделить его предвыборные хлопоты и распустил собрание.
34
Стр. 45. …проскрипцию богачей…— то есть обнародование официальных списков с именами граждан, объявляемых вне закона; имущество таких граждан подлежало конфискации в пользу властей, доносчиков и убийц.
XXII. В то время шли толки, будто Катилина, завершив речь, привел своих сообщников к присяге и обнес их чашею, в которой человеческая кровь была смешана с вином. Когда все из нее отхлебнули, произнеся наперед заклятие, как в торжественном священнодействии, он открыл свой замысел. Поступил же он так, чтобы, зная друг за другом столь ужасное преступление, тем вернее были бы они друг другу. Некоторые считали, что и это, и еще многое иное придумано теми, кто неслыханным злодейством казненных хотел утишить возникшую впоследствии 35 ненависть к Цицерону. Нам это представляется чрезмерным и потому маловероятным.
35
Стр. 44. …впоследствии— пять лет спустя, когда демагог и смутьян Клодий сумел добиться осуждения и изгнания Цицерона за то, что тот казнил заговорщиков без следствия и суда.
XXIII. Был среди заговорщиков Квинт Курий, не темного происхождения человек, но замаравший себя такими преступлениями и таким срамом, что цензоры исключили его из сената за беспутство. Человек он был настолько ж пустой, насколько дерзкий: промолчать о том, что услышал, или хотя бы скрыть собственный проступок — всему этому он не придавал ни малейшего значения, как, впрочем, и любому своему действию или высказыванию. Много лет находился он в блудной связи с Фульвией, женщиной из знатного рода. Когда же она начала к нему охладевать, оттого что он обеднел и не мог одаривать ее с прежнею щедростью, он вдруг принялся бахвалиться, сулил моря и горы, иной раз грозился мечом, если она не будет ему покорна, одним словом — держал себя наглее обычного. Фульвия выведала причину этой заносчивости и не скрыла втайне опасность, грозившую государству, но — не называя лишь имени Курия — рассказала очень многим, что и каким путем узнала она о заговоре Катилины.
Это обстоятельство более, чем что-либо иное, пробудило у людей желание вручить консульство Марку Туллию Цицерону. До того большая часть знати пылала завистью и ненавистью, полагая, что консульская должность будет как бы осквернена, если достанется человеку новому, 36 хотя бы и самому незаурядному. Но, когда надвинулась опасность, зависть и гордыня отступили назад.
XXIV. Состоялись выборы, и консулами на следующий год были объявлены Марк Туллий и Гай Антоний. Этот удар сперва потряс заговорщиков, но безумства Катилины не умерил нисколько. Наоборот, со дня на день хлопотал он все живее: по всей Италии, в пригодных для этого местах, готовил оружие, набирал в долг деньги — от собственного имени и от имени друзей — и пересылал в Фезулы, 37 к некоему Манлию, который позже выступил застрельщиком войны. Говорят, что как раз тогда привлек он на свою сторону множество людей всякого рода и даже нескольких женщин, которые раньше покрывали огромные свои расходы, продаваясь за деньги, а потом, когда возраст положил меру лишь прибыткам, но не страсти к роскоши, увязли в долгах. С их помощью Катилина надеялся поднять городских рабов и поджечь город, а мужей их либо связать с собою, либо умертвить.
36
…консульская должность… достанется человеку новому…— «Новыми людьми» называли людей неродовитых. По традиции высшие магистратуры должны были принадлежать лишь тем, кто мог похвастаться знатными предками, в прошлом уже управлявшими государством.
37
Фезулы— городок неподалеку от нынешней Флоренции.