История Александра Македонского
Шрифт:
18. Когда я написал ему по праву столь близкой дружбы о данном мне оракуле Юпитера-Аммона, он имел дерзость ответить, что поздравляет меня с принятием в сонм богов, но жалеет тех, кому придется жить под властью превысившего удел человека. 19. Это признаки того, что душа его давно отдалилась от меня и завидует моей, славе. Но все это, о воины, пока было можно, я скрывал в душе. Мне казалось, что я оторву кусок своей плоти, если перестану ценить тех, на кого возлагал столько надежд. 20. Но теперь требуют наказания уже не дерзкие речи: дерзость перешла со слов на мечи. Мечи же, если вы верите мне, Филот отточил против меня, и если он сам довел до этого, куда же мне обратиться, о воины? Кому доверить свою жизнь? 21. И я поставил его во главе конницы, лучшей части моей армии, состоящей из самых знатных юношей, я доверил его попечению мою жизнь, надежды, победу. 22. Его отца
25. Затем он велит вывести Филота со связанными за спи ной руками и покрытого изношенным плащом. Было видно, что люди тронуты жалким видом того, на кого так недавно смог рели с завистью, 26. Только вчера видели его командиром кон ницы, знали, что он был на1 пиру у царя, и вдруг увидели ег не только обвиненным, но и осужденным, и даже связанным 27. Вспомнили также судьбу Пармениона, столь славного пол ководца, уважаемого гражданина, который, потеряв двоих сы новей, Гектора и Никанора, заочно будет судим вместе с пос ледннм сыном, сохраненным ему судьбой. 28. Но вот Аминтц, одни из полководцев царя, вновь; возбудил собрание, склонно*-к милосердию, резким выступлением против Филота. Он сказа,1! что их предали варварам, что никто не вернется на родину i своей жене и родным, но что, подобно телу, лишенному голови жизни, имени, они будут игралищем в руках своих врагов i чужой стране. 29. Речь Аминты была не так приятна царю, ка-тот надеялся, нбо, напомнив солдатам об их семьях и родне-стране, он сделал их менее усердными к совершению предсто i щих подвигов.
30. Затем Кен, хотя и был женат на сестре Филота, обвишг его сильнее всех остальных, крича, что он предатель царя, стра ны, войска, и, схватив лежащий у ног камень, собрался бр 132
1'ить в него, чтобы, как думали многие, спасти его от пыток. Ч. Но царь удержал его руку, сказав, что надо дать обвиняемому возможность высказаться и что он не позволит судить его по-другому. 32. Но Филот, когда ему приказали говорить, то Hi подавленный сознанием своей вины, то ли пораженный угрожающей ему опасностью, не осмелился ни поднять глаз, ни открыть рта. 33. Затем, обливаясь слезами, он потерял сознание н упал на руки державшего его воина, а когда его слезы были душены его плащом, он вновь обрел дыхание и голос и, каза-мсь, собрался говорить. 34. Тогда царь, пристально посмотрев н 1 него, сказал: «Судить тебя будут македонцы, я спрашиваю, "Удешь ли ты говорить с ними на своем родном языке?» На это Филот ответил: 35. «Кроме македонцев есть много других, ко-юрые, я думаю, лучше поймут меня, если я буду говорить на | ом же языке, на каком говорил и ты, и не ради чего другого, | ак быть понятым большинством». 36. Тогда царь сказал: «Витте, какое отвращение у Филота даже к языку его родины? 1 п один пренебрегает его изучением. Но пусть говорит, как ему юдно, помните только, что нашими обычаями он пренебрегает i.ik же, как и нашим языком». С этими словами царь покинул юбрание.
ГЛАВА 10
1. Тогда Филот сказал: «Невинному легко найти слова, ненастному трудно соблюсти меру в словах. 2. Поэтому я, сохра-я чистую совесть и подавленный тяжелыми обстоятельства-и|, не знаю, как связать мои чувства с моим положением. 3. От-.тствует лучший мой судья; я не знаю, почему он сам не; захо-п'л выслушать меня, ибо, клянусь богами, выслушав обе сторо-"ij, ои может как осудить, так и оправдать меня; но не будучи 'челушан, я не могу быть заочно и оправдан, раз я уже осуж-
и им лично. 4. И хотя человеку, закованному1 в цепи, защи-1 п'ься не только излишне, но и опасно, так как он уже не из-
тает, а будто бы обвиняет своего судью; но поскольку мне
толено говорить, я не буду молчать и не дам подумать, 410 •сужден и своей совестью. 5. Я сам не вижу, в чем меня мож-
обвинить: никто не назвал меня среди заговорщиков. Нико-ч ничего не сказал обо мне. Кебалин не мог знать больше ю, что слышал. И все же царь верит, что я — глава загово-4 6. Неужели Димн мог пропустить имя того, за которым сле-нал? Он должен был, хотя бы н ложно, назвать меня при вопро-об участниках заговора, чтобы легче убедить того, кто его ис-тывал. 7. Ведь он пропустил мое нмя не после раскрытия вступления; тогда могло
мне не обратился и оставил бы меня в полном! неведении о мишоре, стоял бы я сегодня перед вашим судом, когда никто
"не назвал меня? 9. Димн, конечно, если бы был жив, выгородил бы меня. А что же остальные? Кто захочет признаться в своей вине, тот, конечно, ничего не скажет обо мне: злая! судьба горька, и виновный, страдающий за себя, бывает равнодушен к мучениям другого. 10. Неужели из стольких виновных никто пе скажет правду, даже и под пыткой? И все же никто не щадит обреченного на смерть, да, по-моему, и он сам никого не жалеет.
11. Я должен вернуться к единственному правдивому обвинению, почему я умолчал о сказанном мне. Почему выслушал так беззаботно? Как бы то ни было, но этот проступок, когда я сознался: в нем, ты, Александр, простил, ты дал мне правую руку в знак примирения и я был на твоем пиру. 12. Если ты поверил мне, что я очищен от подозрений, если ты пощадил меня, так не меняй же своего решения! Что я сделал прошлой ночью, когда ушел от твоего стола? Какое новое преступление, сообщенное тебе, заставило тебя изменить решение? 13. Я крепко спал, когда меня» измученного моими несчастиями, разбудили мои враги, чтобы заковать меня. 14. Когда приходил такой глубокий сон к заговорщику и убийце? Преступники не могут спать спокойно, их мучают угрызения совести и терзают фурии не только когда преступление; совершено, но и когда оно ещо только задумано. Меня освободила от страха как моя невиновность, так и твоя правая рука; я не боялся, что ты больше подчинишься жестокости других, чем своему милосердию, 15. Ноне раскаивайся в том, что ты поверил мне, ведь все было рассказано мне простым юношей, который не мог представить ни одного свидетеля своих слов, никакого залога и который переполО' шил бы всех, если его стали слушать. 16. К несчастью, я поду мал, что до моего слуха доводят о ссоре развратника с любов ником, и мне показалось подозрительным, что он не сам' пришел ко мне, а послал своего брата. 17. Я боялся, что1, он будет от ридать данное им Кебалику поручение и я окажусь причиной опасности для многих друзей царя. 18. Даже когда я никого in задел, нашелся человек, пожелавший моей гибели; скольких и нажил бы врагов, обвини я невинных? 19. Но, скажете вы, вед. Димн покончил с собой. А мог ли я это предугадать? Конечно, нет. Итак, единственный факт, удостоверяющий сообщение, ещг не мог воздействовать на меня, когда я говорил с Кебалшюм
20. Клянусь богами, если бы я был соучастником Димна и таком преступлении, я не стал бы целых два дня скрывать с него, что нас предали; ведь самого Кебалина легко было yd рать с дороги. 21. И наконец, после того как известие, от кото рого я должен погибнуть, мне было сообщено, я входил один i спальню царя с мечом в руках. Почему же я не совершил toi да преступления? Или я не осмелился на него без Димн;/ 22. Он, значит, был главой заговора, а я, Филот, мечтающий троне в Македонии, скрывался в. его тени! Был ли кто-нибу,; из вас подкуплен дарами? Кому из вождей, какому лрефею
оказывал я особое внимание? 23. Меня обвиняют даже в том, что я презираю свой родной язык и обычаи Македонии. Итак,. | домогаюсь власти над тем, кого презираю! Уже давно мой родной язык вышел из употребления в общении с другими народами; и победителям и побежденным приходится изучать чу-ной язык. 24. Это, клянусь богами, еще не так оскорбительно jjiи меня, как то, что Аминта, сын Пердикки, участвовал в за-| опоре против царя. Я не отказываюсь от упреков в дружбе с мим. Или не следовало сближаться с братом царя? 25. Но если надо было уважать человека столь высокого положения, спрашивается, виноват ли я, что не угадал этого, или должны умирать также ни в чем не повинные друзья преступников? Если
го справедливо, почему же я до сих пор жив? 26. Я действи-и'льно написал, что жалею людей, вынужденных жить под. ски-мггром считающего себя сыном Юпитера. О вера в дружбу, о опасная свобода давать искренние советы, вы предали меня, вы пнушили мне не молчать о том, что я думаю! 27. Я признаю, гг написал это, но самому царю, а не о царе. Я не хотел воз-"удить ненависть к нему, а боялся за него. Мне казалось более
юстойным Александра молча признавать в себе семя Юпитера, |«'м объявлять о нем во всеуслышание. 28. Но так как все верят ракулу, пусть бог будет свидетелем в моем деле; держите меня в оковах, пока не спросите Аммона, замышлял ли я тайно преступление. Признавший нашего царя сыном не потерпит, мобы остались скрытыми замыслы против его потомка. 29. Если и считаете пытки- более верным средством, чем оракул, я не