История Александра Македонского
Шрифт:
21
Когда он сел обедать, кто-то сказал ему, что среди пленны вели мать Дария, его жену и двух девушек, дочерей его; ув дав знакомую колесницу и лук, они стали бить себя в груд и плакать, считая Дария погибшим. Александр немного помсд лил, и, думая об их горе больше, чем о себе, послал к ни Леоината, велев сказать, что и Дарий жив, и Александра и бояться нечего: он воюет с Дарием за власть, им же буде предоставлено все, чего бы они ни пожелали и что имели пр Дарий. Уже одни эти слова показались женщинам милостивы ми и добрыми; еще милостивее были поступки Александра. О разрешил им похоронить, кого они захотят из персов, разре шил взять из добычи одежды и украшения и нисколько не из 388 менил ни прежнего ухода за ними, ни прежних почестей; денег на себя они получали больше, чем при Дарий. Самая же великая и воистину царственная милость для благородных и целомудренных женщин, ставших пленницами, была в том, что они не слышали подлых оскорблений и не ожидали их, а жили словно и не в лагере врага, а в стенах святого
22
Филоксен, командовавший морскими силами, написал ему, что у него живет какой-то Федор, тарентинец, который продает двух мальчиков чудесной красоты. Филоксен спрашивал, не купит ли их царь. Александр очень рассердился, стал кричать и спрашивать друзей, какую подлость знает за ним Филоксен, если берет на себя посредничество в таком позорном деле. Филоксену он послал письмо, в котором осыпал его бранью и велел отослать Федору подобру-поздорову с его товаром. Сделал ои выговор и Гагнону, который писал ему, что он хочет купить отрока Кробила, славившегося в Коринфе своей красотой, я привезти его к нему. Узнав, что македонцы Дамон и Тимофей, служившие под командой Парменнона, изнасиловали жеи каких-то наемников, он письменно приказал ему казнить их, если они будут изобличены, как зверей, рожденных на гибель людям. О себе он в этом письме писал буквально следующее: «Меня нельзя было застать даже на том, чтобы я смотрел на жену Дария; я не хотел ее видеть и не ослушивался в речи тех, кто рассказывал о ее красоте». Он говорил, что сон и плотская связь более всего убеждают его r том, что он смертен: и страдания и наслаждения порождены только слабостью нашей природы. Чрезвычайно умерен был пн и в еде; это было видно во многих случаях и обнаружилось в словах, сказанных им Аде, которой он дал титул «матери»
389
и которую поставил царицей Карий: радушно принимая его, она ежедневно посылала ему множество кушаний и пирожных п наконец отправила к нему поваров и хлебников, считавшихся самыми искусными. Александр сказал, что ему ничего этого iw нужно, у него есть лучшие повара, которых дал ему его воспитатель Леоннат: для завтрака ночной поход, а для обеда скуд завтрак. «Это был такой человек, что поднимал с кровати тюфяк и гиматии, которыми я укрывался, чтобы посмотреть, не сунула ли мне мать чего-нибудь вкусного и лишнего».
23
И к выпивке он был менее склонен, чем это казалось. Казалось же потому, что он долго оставался за столом, ио больше говорил, чем пил, и, потягивая из чаши, всегда заводил долгую беседу, если у него был досуг. Ни вино, ни сон, ян забава, ни жена, ни зрелище ие могли отвлечь его от дел, как это бывало с другими военачальниками. Об этом свидг тельствует самая жизнь его, очень короткая и полная вся ких дел. На досуге он, встав, прежде всего приносил жертву богам, а затем сразу завтракал сидя. День он проводил на охоте, за распоряжениями по войску, судебными делами или за чтением. В дороге, если не надо было спешить, он учился стрелять из лука или тому, как вскакивать и соскакивать с колесницы на ходу. В качестве забавы он, судя по дворцовому дневнику, часто охотился на лисиц и на птицу. Остановившись где-нибудь, он, собираясь мыться и умастить себя, обычно спрашивал тех, кто распоряжался хлебниками и по ворами, готово ли у них все к обеду. Обедать он начинал поздно, уже в сумерки, и с удивительным вниманием и забп той относился к тому, чтобы за его столом всех угощали одп каково и никого не обошли. За вином засиживались долги, как было уже сказано, из любви к остроумным разговорам Вообще в общежитии он был из царей самым приятным и пи всех отношениях самым очаровательным. Впоследствии ом сделался противен своим самомнением; в нем появилоп. слишком много солдатского, он стал хвастлив; льстецы вер тели им, как хотели, — это бесспорно. Они изводили самы. приятных людей из его окружения, которые не хотели ни с стязаться с льстецами, ни отстать от них, восхваляя Алек саидра: первое казалось им постыдным, второе грозило опаг ностями. После попойки Александр принимал ванну и сп.п часто до полудня, иногда целый день. Был он умерен и в л л комых кушаньях: когда ему привозили очень редкие замор ские плоды или редких рыб, он рассылал их всем друзьям, так что у пего самого часто ничего не оставалось. Обед, однако, у него был всегда великолепен, и расходы иа него
все увеличивались но мере его успехов и дошли
24
После битвы при Иссе он послал в Дамаск и забрал оттуда деньги, имущество и семьи персов. При этом очень поживились феесалийские конники. Храбрые воины, они особенно отличились в этом сражении, и Александр намеренно послал их в Дамаск, желая, чтобы они поживились. И прочие солдаты обогатились. Впервые тогда вкусили македонцы от варварского образа жизни, от ее богатств и любовных утех, и, словно собаки, кинулись по следу, ища и вынюхивая персидское богатство.
Александр решил овладеть сначала Приморьем. Цари Кипра и Финикии сразу же явились к нему и передали ему Кипр и Финикию, кроме Тира. После семимесячной осады Тиры, против которого он двинул с насыпей машины, а с моря 200 триер, он увидел во сне, что его со стены дружески приветствует и зовет к себе Геракл. Многим тирийцам приснилось, будто Аполлон говорит им, что уходит к Александру, так как ему не нравится то, что делается в городе. Тирийцы поступили с богом, словно с человеком, пойманным при переходе к врагам: они связали его огромную статую веревками и прибили к постаменту надпись — «Александров прихвостень». Было Александру во сне и другое явление: ему приснился сатир, который издали заигрывал с ним, но когда Александр стал его ловить, он все время ускользал. Наконец, после долгих уговоров и беготни он позволил себя поймать. Предсказатели, деля слово «сатир» на части, убедительно истолковали сон: «Тир будет твоим». Показывают и источник, возле которого он во сне увидел сатира.
В середине осады Александр пошел на арабов, живущих у Антиливана, и однажды попал в большую опасность. Виной этому был его воспитатель Лисимах, который сопровождал его, говоря, что он не хуже Феникса и не старше его. Подойдя к горам, Александр остановил лошадей и пошел пешком. Другие значительно опередили его, ои же не смог покинуть Лисимаха, совершенно истомленного и обессилевшего, тем более что их застигал уже вечер и враги находились поблизости. Идя рядом с Лисимахом и подбодряя его, он и не заметил, как оторвался с несколькими товарищами от войска. Приходилось провести ночь в опасном месте среди темноты и жестокого холода. Он увидел невдалеке множество вражеских костров, горевших то здесь, то там. Полагаясь на свою легкость в беге и утешая македонцев в их затруднении собственной готовностью потрудиться, он побежал к ближайшему костру; заколол мечом двух варваров, сидевших у костра,
схватил головню н принес ее к своим. Они развели большой огонь и тех, кто был вблизи, напугали так, что те обратились в бегство, а подошедших к ним отогнали и устроились на ночлег в полной безопасности. Об этом рассказывает Харет.
25
Таким образом кончилась осада Тира. После ряда сражении Александр дал большей части войска отдохнуть и держал под стенами лишь немного солдат, чтобы все время беспокоить неприятеля. Аристандр. предсказатель, принося жертву, увидел благоприятные знаки и решительнее обычного заявил присутствующим, что в этом месяце город будет взят. Послышались шутки и смех (был уже последний день месяца); царь, видя, что Аристандр смутился (сам Александр неизменно настаивал на верности предсказаний), велел считать этот день не тридцатым, а третьим днем последней лунной четверти. Подан был трубный сигнал; Александр пошел на приступ более уверенно, чем думал вначале. Нападение началось блестяще; солдаты, оставленные в лагере, не выдержали и прибежали на помощь. Тирийцы сдались и город был взят в тот же день.
Когда после этого он осаждал Газу, самый большой город Сирии, ему попал в плечо ком земли, который уронила сверху птица. Птица эта села под одной из осадных машин и незаметно запуталась в веревках, с помощью которых поворачивали всго снасть. Знамение исполнилось, как предсказал Аристандр: Александр был ранен в плечо и взял город.
Отправив много добычи Олимпиаде, Клеопатре и друзьям, Александр, вспомнив об одном своем детском желании, послал своему воспитателю Леониду 500 талантов ладана и 100 — смирны. Когда однажды Леонид совершал жертвоприношение, Александр подбежал к нему и, схватив пригоршню благовоний, бросил их в огонь. «Когда, Александр, ты завоюешь страну, обильную ароматами, — заметил ему Леонид, — тогда ты и будешь так щедро их жечь. А пока то, что есть, расходуй бережливо». Александр теперь написал ему: «Мы послали тебе ладану и смирны в изобилии: перестань скаредничать с богами».
26
Ему принесли один ящичек, который показался тем, кто разбирал вещи из имущества Дария, самой большой драгоценностью. Александр спросил своих друзей, что, по их мнению, стоит прежде всего положить сюда. Высказано было много разных мнений; Александр сказал, что он будет хранить здесь Илиаду. Это засвидетельствовано многими заслуживающими доверия 'писателями. Если правда то, что говорят александрийцы, ссылаясь на Гераклида, то Гомер, по-ви-
димому, был деятельным советником его на войне. Рассказывают, что, покорив Египет, он захотел оставить здесь в память о себе большой и многолюдный город и назвать его своим именем. Он выбрал какое-то место, которое еще не было обмерено с ведома архитекторов, и велел его огородить. Ночью Александру приснился удивительный сон: совершенно седой старец почтенного вида подошел к нему и произнес следующие стихи: