История Англии для юных

Диккенс Чарльз

Наконец Томас Бекет спросил:

— Чего вам надобно?

— Нам надобно, — отвечал Реджиналд Фицурс, — чтобы с епископов была снята анафема и чтобы ты ответил за нанесенные королю оскорбления.

— Власть духовная выше власти королевской, — дерзко сказал Томас Бекет, — и не вам, ничтожествам, мне угрожать. Даже если бы мне угрожала вся английская рать, я бы не уступил.

— Тогда от угроз мы перейдем к делу! — вскричали рыцари.

Они удалились вместе с двенадцатью своими соумышленниками, надели латы, препоясались сверкающими мечами и вернулись.

Тем временем слуги архиепископа затворили и заложили на засов главные ворота дворца. Сначала рыцари попытались изрубить их своими секирами, но им указали окошко, через которое

можно было проникнуть внутрь, и, оставив ворота в покое, они воспользовались этим входом. Пока рыцари ломились в парадное, приближенные умоляли Томаса Бекета укрыться в соборе, полагая, что в святом месте головорезы не дерзнут совершить над ним никакого насилия. Он же упорно отказывался сдвинуться с места. Однако, услышав в отдалении пение монахов, служивших вечерню, архиепископ сказал, что теперь долг призывает его в храм и поэтому, а не по какой-либо другой причине, он туда пойдет.

Из дворца в собор вела прекрасная старинная галерея, которой вы можете любоваться и сейчас. Томас Бекет прошествовал по ней, не ускоряя шага, и, как всегда, перед ним несли распятие. Когда он благополучно вступил в святилище, его слуги собрались было запереть дверь, но он воскликнул: «Нет! Здесь не крепость, а дом Божий!»

Не успел он договорить, как в дверном проеме возникла тень Реджиналда Фицурса, заслонившая собою последний луч заходящего зимнего солнца. Рыцарь произнес громовым голосом: «Следуйте за мной, верные слуги короля!», и по собору прокатился звон доспехов — это сшиблись в дверях кинувшиеся на его зов соратники.

В высоких нефах и меж величественных колонн собора царила такая мгла, а в подземной крипте и в узких переходах над сводами было столько тайников, что Томас Бекет даже в этой, казалось бы безнадежной, ситуации мог бы спастись, если бы пожелал. Но он не пожелал. Он решительно заявил монахам, что прятаться не намерен. Хотя монахи тут же куда-то растворились и с архиепископом остался лишь верный Эдвард Грим, носивший перед ним распятие, мужество ему не изменило.

Рыцари шагали сквозь тьму, громыхая железом по каменным плитам пола. «Где изменник?» — кричали они. Бекет не отзывался. Но когда они закричали: «Где архиепископ?», он гордо возгласил: «Я здесь!», и, выступя из тени, встал перед ними.

Рыцари не хотели его убивать, им только нужно было любым способом избавить от него короля и себя самих. Они предложили ему либо уехать из государства, либо последовать за ними. Томас Бекет отказался и от того, и от другого и с такой силой оттолкнул Уильяма Траси, схватившего его за рукав, что тот едва удержался на ногах. Своей дерзостью и неподатливостью архиепископ обозлил рыцарей до крайности, и в конце концов Реджиналд Фицурс, которого он выругал нехорошим словом, с криком: «Ну так умри!» — обрушил на его голову меч. Но верный Эдвард Грим выставил руку и принял на себя основную силу удара, так что его господина лишь порезало до крови. Кто-то из рыцарей опять призвал Томаса Бекета покинуть страну, он же стоял недвижимо с окровавленным лицом, склоненной головой и сложенными руками, препоручая душу свою Господу. Тут рыцари набросились на него и зверски зарубили прямо у алтаря святого Бенедикта. Он рухнул на ступени, забрызганные его кровью и мозгом.

Фицурс обрушил на голову архиепископа меч, но верный Эдвард Грим выставил руку и принял на себя основную силу удара

Перед глазами встает жуткая картина: изуродованный труп смертного, который еще недавно сыпал проклятьями, лежит на полу храма в мерцании двух-трех лампад, бросающих красные блики на черную пелену мрака. А преступные рыцари скачут прочь, оглядываясь на растворяющийся в ночи собор и вспоминая то, что они оставили внутри.

Часть

вторая

Весть о жестокой расправе над Томасом Бекетом, учиненной четырьмя рыцарями в Кентерберийском соборе, поразила короля, как громом. Кому-то могло показаться, что своей запальчивой фразой: «Неужели никто не избавит меня от этого человека?» — он высказал желание или пожелание, чтобы Бекета прикончили. Однако трудно себе вообразить что-либо более невероятное, ведь по природе своей Генрих был не жесток (хотя и очень горяч), а кроме того, он, как человек мудрый, прекрасно понимал то, что хорошо понимал любой дурак в его королевстве: такое убийство восстановит против него папу и всю церковь.

Король написал папе несколько почтительнейших посланий, в которых уверял его в своей невиновности (не отрекаясь от сказанных сгоряча слов), затем торжественно поклялся в том же перед всем светом и ухитрился-таки выйти сухим из воды. Что же до четырех преступных рыцарей, то они уже не осмелились явиться ко двору и бежали в Йоркшир, где влачили жалкое существование изгоев, потому что папа предал их анафеме. В конце концов они отправились с покаянием в Иерусалим, там умерли и были похоронены.

Вскоре после убийства Бекета королю представился случай утвердить свою власть в Ирландии и тем самым окончательно задобрить папу. Дело в том, что ирландцы были обращены в христианство неким Патрицием (или святым Патриком) в те незапамятные времена, когда ни о каких папах и слыхом не слыхали. Поэтому они считали, что папа сам по себе, а Ирлавдия сама по себе, и отказывались платить ему Петрову лепту (по пенсу с дома), о которой я уже упоминал. Произошло же вот что.

Ирландцы в ту пору были страсть какими варварами. Они постоянно ссорились и воевали, резали друг другу глотки, отхватывали друг другу носы, жгли друг у друга дома, увозили друг у друга жен — в общем, насильничали напропалую. Страна была разделена на пять королевств — Десмонд, Томонд, Коннахт, Ольстер и Лейнстер. В каждом царствовал свой король, но один из них считался главным. Так вот, король Лейнстера Дермод Макмуррох (дикое имя, имеющее несколько диких написаний) похитил жену своего друга и спрятал на острове среди болота. Ужасно возмутившись (хотя в Ирландии это было дело обычное), друг пожаловался главному королю и с ним вместе выгнал Дермода Макмурроха из его владений. Дермод явился в Англию просить о заступничестве. Он пообещал пойти к Генриху в вассалы, если тот поможет ему вернуть его королевство. Генрих согласился, но вместо войска дал Дермоду так называемые жалованные грамоты, которыми позволял всем английским подданным, буде они того пожелают, поступать к нему на службу и сражаться под его знаменем.

Жил тогда в Бристоле некий граф Ричард де Клэр по прозванью Туголук, человек не очень высокой нравственности, бедный, отчаявшийся и готовый на все, лишь бы поправить свое состояние. А в Южном Уэльсе жили еще два разорившихся рыцаря ему под стать — Роберт Фиц-Стефан и Морис Фиц-Джеральд. Эти три удальца, каждый с кучкой приверженцев, пошли отвоевывать Дермодово королевство. Договорились так: в случае удачи Туголук женится на дочери Дермода Еве и будет провозглашен его наследником.

Английские воины настолько превосходили ирландцев боевой выучкой, что несмотря на свою малочисленность одерживали победу за победой. В одной битве, в самом начале войны, они отрезали триста голов и положили к ногам Макмурроха. Он в радости перебирал их руками, а найдя голову человека, которого особенно ненавидел, схватил ее за волосы и уши и откусил нос и губы. По этому вы можете судить, что за господин был тогдашний ирландский король. С пленными в ту войну обращались чудовищно. Победители забавлялись, ломая им руки и ноги или сбрасывая их с утесов в море. В разгар жестокой бойни, учиненной по взятии Уотерфорда, когда на улицах громоздились трупы, а по сточным канавам бежали реки крови, Туголук взял в жены Еву. Жуткая то была свадьба в компании мертвецов, хотя совершенно в духе невестиного папаши.