История Англии для юных
Шрифт:
Глава ХХХІ. Англия времен Елизаветы (1558 г. — 1603 г.)
Часть первая
Вся страна вздохнула с облегчением, когда члены совета отправились в Хатфилд, чтобы провозгласить новой королевой Англии принцессу Елизавету. Уставший от варварского правления Марии народ с надеждой и радостью взирал на новую повелительницу. Нация словно очнулась от страшного сна, и небо, надолго скрывшееся за дымом костров, на которых людей поджаривали живьем, снова просветлело.
Двадцатипятилетняя королева Елизавета ехала на коронацию по улицам Лондона из Тауэра в Вестминстерское аббатство. Лицо ее выражало озабоченность, однако на нем читались решимость и достоинство. была она рыжеволосая, возможно, с немного длинноватым и слишком острым для женщины носом. Конечно, Елизавету нельзя было назвать красавицей, за какую хотели выдать ее придворные, но все же была она недурна собой, тем более по сравнению со смуглой и неприветливой
Первыми своими успехами Елизавета во многом бьыа обязана умному и осторожному министру, сэру Уильяму Сесилу, — его она впоследствии сделала лордом Барли. В общем, причин радоваться у людей стало больше, чем обычно, и для уличных шествий хотя бы появился повод. Повсюду давали представления, на крышу Темпл-Бара взгромоздили Гога и Магога, и (что было куда разумнее) корпорация с благодарностью вручила королеве сумму, равную десяти тысячам золотых марок, причем подарок оказался до того увесистым, что она еле дотащила его до кареты двумя руками. Коронация прошла великолепно, а на следующий день один из придворных, согласно обычаю, подал Елизавете прошение об освобождении нескольких узников и среди них четырех евангелистов: Матфея, Марка, Луки и Иоанна, а также святого Павла, коих некоторое время вынуждали изъясняться на таком странном языке, что народ их совсем разучился понимать.
Но королева ответила, что лучше сперва узнать у самих святых, хотят ли они на свободу, и тогда в Вестминстерском аббатстве было назначено грандиозное публичное обсуждение — своего рода религиозный турнир — с участием некоторых виднейших поборников той и другой веры. Как вы понимаете, все здравомыслящие люди быстро додумались до того, что повторять и читать стоит только понятные слова. В связи с этим было решено проводить церковную службу на доступном всем английском языке, а также были приняты другие законы и правила, возродившие важнейшее дело Реформации. Тем не менее католических епископов и приверженцев римской церкви травить не стали, и королевские министры проявили благоразумие и милосердие.
Елизавета. С портрета работы Ганса Гольбейна
Нашелся однако и в это царствование один возмутитель спокойствия, по чьей вине случилось в стране большинство беспорядков и кровопролитий, и была это Мария Стюарт, королева Шотландии. Мы постараемся разобраться возможно быстрее, кто была Мария, какая она была и почему она вечно, точно заноза в пальце, мешала королеве Елизавете.
А была она дочерью Марии Гиз, королевы-регентши Шотландии. Совсем девочкой ее выдали замуж за дофина, сына и наследника французского короля. Его святейшество папа полагал, что без его милостивого соизволения никто не вправе носить английскую корону, и потому ни в какую не желал признать Елизавету, которая правила без этого самого соизволения. Но Мария Шотландская унаследовала бы корону по праву своего рождения, если бы английский парламент не изменил порядка престолонаследия, поэтому папа, а вместе с ним и большинство недовольных, настаивали на том, что Мария — законная королева Англии, а Елизавета — нет. Не будь Мария связана тесными узами с Францией и не испытывай Франция зависти к Англии, не стояла бы за ней такая великая сила и не исходила бы от нее такая грозная опасность. А уж когда ее муж после смерти своего отца стал королем Франции Франциском Вторым, дело стало и того хуже. Молодые супруги именовали себя королем и королевой Англии, а папа был готов ради них на что угодно.
Надо сказать, реформированная религия под руководством упорного и влиятельного проповедника по имени Джон Нокс и его соратников стремительно завоевывала Шотландию. Страна эта тогда была еще довольно дикая, здесь часто совершались убийства, а восстания никогда не прекращались, но реформаторы, вместо того чтобы искоренить это зло, что было бы разумно, стали действовать варварскими способами, исстари здесь принятыми: крушили церкви и часовни, вытаскивали оттуда картины и алтари и притесняли Серых братьев, Черньх братьев, Белых братьев и вообще братьев любых орденов и всех расцветок везде и всюду. Такой непримиримый и воинственный дух шотландских реформаторов (а шотландцы всегда были строги и суровы в вопросах веры) возмутил французский католический двор, и страна эта двинула армию на Шотландию, чтобы сперва помочь вышеупомянутым разношерстным братьям подняться с колен, а потом, завоевав и эту землю, и английскую, раз и навсегда покончить с Реформацией. Шотландские реформаторы образовали великую лигу, которую они назвали Конгрегацией Господней, и тайком внушали Елизавете, — мол, если реформированной религии придет конец
Дела только уладились, и тут французский король отошел в мир иной, оставив Марию молодой вдовой. Тогда шотландские подданные пригласили свою королеву возвратиться домой и править страной, и она, больше не чувствуя себя счастливой во Франции, через некоторое время согласилась.
Елизавета правила уже три года, когда Мария, королева шотландская, села на корабль в Кале, чтобы отплыть на свою неласковую, раздираемую распрями родину. Когда корабль покидал гавань она увидела, как волна поглотила лодку, и сказала: «О, Господи, какой дурной знак перед дорогой!» Она очень любила Францию и, оставляя ее, сидела на палубе до темноты, плакала и оглядывалась назад. Отходя ко сну, Мария приказала разбудить ее на рассвете, если французский берег все еще будет виден. Ей хотелось взглянуть на него на прощанье. Утро выдалось ясным, приказ королевы исполнили, и она еще раз смогла оплакать страну, которую покидала, и все повторяла и повторяла: «Прощай, Франция! Прощай, Франция! Больше я никогда тебя не увижу». Эти ее слова долго потом вспоминали, находя их необычными и слишком печальными для прелестной девятнадцатилетней королевы. Но мне все-таки кажется, что постепенно все пережитые королевой Марией несчастья, и в их числе разлука с Францией, стали вызывать больше сочувствия, чем заслуживали.
Добравшись до Шотландии и поселившись в замке Холируд, в Эдинбурге, Мария очутилась в совершенно чужом для нее окружении, а здешние нравы, необузданные и суровые, были совсем иные, чем при французском дворе. Люди, заверявшие королеву в своей любви, не дав ей отдохнуть после утомительной дороги, так оглушили ее музыкой — подозреваю, это был пронзительный вой волынок, — что у нее чуть голова не раскололась, а потом ей и ее свите пришлось трусить до самого дворца на низкорослых шотландских лошадках, к тому же давно не кормленных. Среди тех, кто Марию не любил, были влиятельнейшие деятели реформированной церкви, осуждавшие ее вполне невинные развлечения и объявившие музыку и танцы измышлениями дьявола. Нередко сам Джон Нокс с горячностью отчитывал ее и отравлял ей жизнь, чем мог. Поэтому Мария, пуще прежнего возненавидев реформированную веру, повела себя недальновидно в отношении Англии и неосмотрительно в отношении самой себя, торжественно поклявшись иерархам римской церкви возродить их веру, если когда-нибудь получит английскую корону. Читая историю ее несчастливой жизни, вы должны помнить об этом и знать, что поборники этой веры всегда ссорили Марию с королевой Елизаветой.
Елизавета Марию недолюбливала, это очевидно. Королева была честолюбива, ревнива, к тому же терпеть не могла женатых мужчин и замужних женщин. Она бесчеловечно поступила с леди Кэтрин Грей, сестрой обезглавленной леди Джейн Грей, только потому, что эта женщина тайно вступила в брак, и та умерла, а муж ее разорился. Поэтому не исключено, что слухи, будто Мария снова собирается замуж, пробудили в Елизавете еще большую неприязнь к ней. Дело заключалось вовсе не в том, что королеве не хватало женихов: те валом валили из Испании, из Австрии, из Швеции, не говоря уж об Англии. В это время у Елизаветы был английский возлюбленный, — сердце ее завоевал лорд Роберт Дадли, граф Лестер, — он тоже тайком женился на Эми Робсарт, дочери английского дворянина, а потом, как подозревали, подстроил ее убийство в своем загородном поместье в Берире, в Кум-нор-Холле, чтобы жениться на королеве. Эта история легла в основу одного из лучших романов великого писателя Вальтера Скотта. Однако Елизавета, вскружив голову своему красавцу фавориту из тщеславия и ради удовольствия, дала ему отставку, не уронив достоинства, так что и его предложение, как и все прочие, было ею отвергнуто. Елизавета не раз говорила, коротко и ясно, что не станет выходить замуж, а проживет свою жизнь и умрет короле-вой-девственницей. Намерение ее представляется мне прекрасным и похвальным, но о нем столько трещали и трубили на все лады, что добавить, ей-богу, нечего.
Разные принцы сватались и к Марии, но у английского двора имелись основания относиться ко всем ним с большой опаской, и ей из политических соображений даже предложили выйти за того самого графа Лестера, что размечтался жениться на Елизавете. В конце концов, попытать счастья в Холируде с согласия Елизаветы отправился лорд Дарнли, сын графа Леннокса, выходец из королевской семьи Шотландии. Был он долговязый недоумок, умел танцевать и бренчать на гитаре, но я затрудняюсь сказать, что он умел кроме этого, — ну разве что напиваться, чревоугодничать и откалывать всякие недостойные и глупые номера. Тем не менее Дарнли завоевал сердце Марии, не побрезговав помощью одного из ее секретарей, Дэвида Риччио, которому она очень доверяла. Вскоре он на ней женился. Само по себе это замужество шотландской королевы не делает ей чести, а уж то, что за ним последовало, и подавно.