История Англии от Чосера до королевы Виктории
Шрифт:
Судьба земледелия является лишь одним из примеров близорукости, характерной для английской государственной политики. Англичане не составляли планов на далекое будущее. Они довольствовались тем, чтобы удовлетворять те запросы и разрешать те проблемы, давление которых уже чувствовалось. Но в этих пределах они были более активными реформаторами, чем их самодовольные отцы: они приблизили к современным требованиям гражданскую службу, местное управление, образование, университеты и даже до известной степени армию.
Англичане уже утратили часть самодовольства и уверенности пятидесятых и шестидесятых годов. В эти уже миновавшие счастливые дни Англия выделывала фабричные товары для всего мира, который отстал от нее в области промышленной механизации на целое поколение; тогда самой грозной и самой враждебной военной силой была Франция Наполеона III; в 1848 году, в год континентальной революции и реакции, соотечественники Маколея
Новая ситуация вызвала также повышенный интерес к современной Германии, которой до 1870 года наши соотечественники пренебрегали. В этот роковой год две книги – Мэтью Арнольда «Венок дружбы» и Джорджа Мередита «Гарри Ричмонд» – предостерегали Англию, что в тевтонском сердце Европы национальное образование и национальная дисциплина создавали новую силу, которая завистливо смотрела на наше легко завоеванное, беспечно охраняемое и плохо распределяемое богатство.
Социалистического движения среди трудящегося класса не существовало до последних лет столетия, но недовольство доктриной laissez-faire появилось задолго до этого. Джон Стюарт Милль умер в 1873 году, оставив в наследство неолиберальную философию, оказавшую сильное влияние на сознание и практическую деятельность следующего века. Доктрина Милля была полусоциалистической. Он настаивал на лучшем распределении богатства путем прямого обложения, особенно путем налогов на наследство; на улучшении условий жизни путем социального законодательства, проводимого в жизнь деятельной бюрократией, местной и национальной; на предоставлении всем взрослым мужчинам и женщинам избирательного права не только на выборах в парламент, но и на выборах в те корпорации, которым было поручено местное управление. По мысли Милля, демократия и бюрократия должны были действовать сообща, и именно на этом принципе в действительности строилось социальное здание современной Англии, даже после того, как сам Милль и его философия вышли из моды.
Но, несмотря на упадок английского земледелия, несмотря на ослабление промышленного господства Англии над другими нациями, последние тридцать лет царствования Виктории все же были в целом годами значительного процветания и увеличения богатства, долю которого получала большая часть общества. Юбилеи королевы в 1887 и 1897 годах праздновались всеми классами с подлинной гордостью и признательностью, которые отчасти были вызваны осознанием массами своего освобождения от тех условий жизни, которые приходилось терпеть в начале ее царствования, так как «голодные сороковые годы» были еще памятны. Нравы стали мягче, улицы – более безопасны, жизнь – более гуманной, санитарные условия быстро улучшались, жилища трудящихся, хотя и оставались еще скверными, стали уже менее скверными, чем когда-либо раньше. Условия труда также улучшились, реальный заработок увеличился, продолжительность рабочего дня сократилась. Но безработица, болезнь и старость, для обеспечения которых государство не предприняло регулярных мер, все еще оставались грозящим кошмаром для рабочего.
Фритредерская финансовая политика Пиля и Гладстона сняла тяжесть налогового обложения с бедноты, сократив до минимума косвенные налоги. Однако подоходный налог в восьмидесятых годах все еще варьировался от двух пенсов с фунта до шести с половиной пенсов.
Фритредерство, помимо облегчения бремени бедняков, заслуживает уважения и за вызванный им огромный рост нашего торгового флота и заморской торговли. Даже наша каботажная торговля стала доступна кораблям всех наций, но иностранцы в открытой конкуренции обеспечивали только полпроцента ее. А в восьмидесятых годах эта каботажная торговля, которая включала также перевозки значительной доли угля, потребляемого в самой стране, по количеству перевозимого груза превосходила всю нашу обширную заморскую торговлю. Океаны мира еще оставались проезжими дорогами Англии. В 1885 году треть морских кораблей мира принадлежала Британии, включая четыре пятых всех паровых судов мира. Мачты и паруса уже уходили в прошлое, но быстроходные океанские «клипперы» были британскими, и в 1885 году тоннаж нашего парусного флота был еще столь же велик, как и в 1850 году, тогда как тоннаж нашего парового флота увеличился на четыре миллиона.
Тоннаж судов в лондонском порту был еще на шестьдесят процентов больше, чем в ливерпульском, хотя Ливерпуль, торговавший ланкаширскими бумажными тканями, экспортировал больше британских товаров, чем столица. Знаменитые доки Темзы и Мерсея были закончены в восьмидесятых годах. Развитие железный дорог значительно увеличило объем заморской торговли, но в дальнейшем уменьшило число портов – процесс, начавшийся в XVIII столетии. Но в последней половине XIX столетия благодаря железным дорогам Барроу внезапно возвысился «из ничего», а Гримсби – «почти из ничего». Возродился после долгого пребывания в состоянии упадка Саутгемптон: он теперь был штаб-квартирой пароходной компании «Пенинсьюлер энд ориентал стим навигейшен». Кардифф увеличил свое население в тринадцать раз и обогнал Ньюкасл как величайший экспортер угля в мире, хотя Тайнсайд в дни Армстронга Элсвик также значительно вырос.
Такова была реконструкция промышленности и торговли, произведенная железными дорогами. Но «не железные дороги создали Тайнсайд, а Тайнсайд создал их».
В условиях такого процветания «свободной торговли» многие предметы, являвшиеся роскошью в 1837 году, в 1897 году стали обычными удобствами. Пища, одежда, постельные принадлежности, мебель были теперь в гораздо большем изобилии, чем в какой-либо из предшествующих веков. Газовое и керосиновое освещение уступало место электричеству. Проведение праздничных дней на морском побережье стало обычным для мелкой буржуазии и даже для значительной части трудящегося класса, особенно на севере. Уже в 1876 году вырос и превратился в город Блэкнул – место ежегодного отдыха ланкаширских мастеровых, явившись дополнением к игравшим такую же роль Лендюдно и острову Мэн. Отдаленный Корнуолл уже стал местом отдыха для состоятельных людей в пасхальные дни, а для народных масс – в августе. Летом меблированные комнаты Кезика и Уиндермира и фермы Озерной области занимали семейные компании.
Даже до появления железных дорог лондонцы толпились на молу Брайтона и покрывали своими телами пески Маргета. Теперь все побережье Англии и Уэльса стало доступно для «однодневных экскурсантов» и «жильцов» благодаря паровому транспорту, возросшим заработкам и всевозможным сбережениям. В отдаленных бухтах и рыбачьих деревушках, куда приезжали отдыхать семьи городских жителей, дети и их родители купались, разыскивали и выкапывали сокровища, оставляемые приливом на отмелях; это хоть до некоторой степени компенсировало отрыв городского жителя от сельской жизни.
Но если сезонный отдых вне дома был теперь распространенным явлением, то обычай проводить конец недели вне города только возникал. Он уже укоренился среди владельцев больших загородных домов и их гостей, но «коттедж для отдыха в конце недели» едва ли был известен мелкобуржуазным семьям. Семейные посещения церкви и деловые традиции еще держали людей в городе в течение семи дней недели.
Женщины становились более сильными и лучшими пешеходами, так как их юбки стали несколько короче и меньше стесняли движения; после исчезновения кринолина и длинных платьев в восьмидесятых годах игрой, в которой состязались леди и джентльмены, стал вместо крокета требующий быстрых и энергичных движений лаун-теннис. В девяностых годах стал модным велосипед, как только два низких колеса сменили опасный «высокий велосипед»; это еще больше способствовало дальнейшему развитию эмансипации женщин, так как позволяло им бродить по окрестностям в одиночестве или в компании с лицами другого пола. К моменту смерти Виктории автомобиль и мотоцикл еще не получили широкого распространения.
В то время когда одни городские жители учились исследовать уединенные дороги своей собственной страны, пешком или на велосипеде, множество других – больше, чем когда-либо прежде, – отправлялось во Францию, Швейцарию и Италию; они были основными постоянными посетителями лучших отелей Западной Европы, Средиземноморья и Египта. Контора Томаса Кука по организации заграничных путешествий давала возможность многим бережливым и скромным людям испытать восторг от континентального путешествия. В шестидесятых и семидесятых годах англичане с помощью блестящих швейцарских проводников, которых они нанимали, развили искусство восхождения на снеговые горы и покоряли знаменитые вершины Альп. В последнее десятилетие века восхождение на скалы Уэльса и Озерной области стало приятным времяпрепровождением и в самой Англии.