История Англии
Шрифт:
Глава 30.
О том, как Божьим промыслом, этим походом было сделано больше для небесного Иерусалима, чем для земного, и о смерти Саладина.
Таково было, по неисповедимым путями Господним, завершение этого самого дорогого, самого многотрудного и самого опасного похода благородных королей, славных государей и бесчисленного множества людей против самого свирепого врага святого и грозного имени Бога — Саладина. И все же, при всех этих расходах, и опасностях, и трудах мало чего было сделано для восстановления Иерусалима земного, но зато, как было рассказано выше, много было сделано для восстановления Иерусалима вышнего. Ведь Бог все устроил лучше, чем мог бы сделать человек — многие тысячи христиан умерли в трудах во время своего паломничества во имя Христа, и если иметь в виду их первоначальное намерение, то может показаться, что они тщетно трудились над восстановлением земного Иерусалима. Но подобно живым камням, плодами своих благочестивых усилий, они внесли вклад в возведение того Иерусалима, что есть наверху. Тем не менее, надо все же поставить в вину упадку нашего времени то, что из-за обилия неправды, леденеет само милосердие, и то, что Святые Места, в которых справлялось таинство нашего искупления, были оставлены в руках неверных, и то, что христианское дело добилось лишь небольшого прогресса в возвращении этих мест, хотя и было потрачено так много трудов и средств.
По этой-то причине, через леность и упадок нашего времени, Святой Город подвергается
И ведь действительно, вскоре после ухода христианской армии из Сирии, Бог пролил на своих людей росу своей жалости, воистину оказав им большую милость. Ведь он уничтожил Саладина, бича Господнего гнева и страшного молота христианскому имени. Когда тот веселился в безопасности, радуясь, что помешал всей храбрости королей Запада, он попал в руки Бога живого и умер, оставив своим изнеженным наследникам обширную империю, которую он, хотя будучи и не королевских кровей, но будучи совершенен в воинском искусстве и доблести, построил из самых богатых королевств, а вместе с ней он завещал им и вполне достаточный предмет для войны и раздора. По его смерти, его империя была разделена по числу его наследников, среди который, к великому умалению его дома, возникли раздоры. Однако, христиане оставались спокойными в своих городах, под управлением принца Генриха и ожидая окончания перемирия.
Глава 31.
О том, как король Англии потерпел кораблекрушение и был пленен герцогом Австрийским.
Таким образом, король Англии уехал из Сирии, предварительно послав вперед себя свою овдовевшую сестру и свою жену вместе с почти всем своими домашними. Затем и сам он отплыл на быстроходном парусном судне, с маленькой, более чем легко оснащенной, свитой. Презрев в своем нетерпении громоздкий обоз из-за того, что тогда замедлилось бы позднее плавание через широкий океан, он отказался от безопасного плавания на большом судне, которому, из-за его массивности, менее страшны бури. Но эта стремительность и стала причиной задержки. Королева, со всей своей свитой, после долгого, но безопасного плавания, прибыла на Сицилию, и остановилась там на долгое время, находясь в безопасности под защитой короля Танкреда. А судно, на котором в плавание отправился король, по причине встретившейся на пути суровой бури, было увлечено к берегам Истрии и потерпело крушение между Аквилеей и Венецией. Сам он, вместе с несколькими спутниками, с трудом избежал смерти в воде. Здесь, находясь среди потерпевших крушение людей, он, по причине вероятной опасности, временно скрывал свое достоинство, поскольку знал, что люди этой области не выносили короля Англии из-за смерти маркграфа Конрада, в которой его обвиняли, и он не мог оставаться там в безопасности.
Поэтому, он тщетно пытался уклониться от нависшей над ним угрозы. Так как известие о том, что какая-то высокопоставленная персона, потерпев кораблекрушение, скрывается или странствует по стране, распространилось быстро, то и знать и простонародье немедленно занялись его поисками, и некий граф по имени Майнард (Mainard) (Мейнхард Герцкий) схватил восемь его спутников, хотя ему самому и удалось тайно спастись бегством. Еще шесть его спутников были задержаны неким Фридрихом в местечке Фризар (Frisar) (Фризах), в архиепископстве Зальцбургском, и он поспешил отправиться в ночь к австрийской границе только с тремя сопровождающими лицами. Но герцог Австрийский Гумбольд (Humbold) (так в тексте – прим. переводчика), который (как о том говорилось выше) был у него на содержании в армии Господа и испытал на себе его великую щедрость, когда находился в бедствии, позабыл добро и горел жаждой мести из-за какого-то мелкого повода, и поскольку этот жадный и вероломный человек жаждал еще и испить английского добра, то расставил бдительную стражу у каждой тропинки и у каждой дороги, чтобы перехватить славного беглеца. Наконец, он нашел его в предместье города, как говорили, из-за того, что его выдал один из спутников, которого осторожно выследили, когда он покупал какую-то дорогую провизию, и находясь под угрозой смерти, был вынужден признаться для кого он покупал такие яства. Гумбольд послал своих стражников чтобы захватить его в плен, и когда, наконец, посланные герцогом вооруженные люди, вошли туда, где он с тревогой скрывался, они сказали: "Привет, король Англии, напрасно вы маскируетесь, ваше лицо выдает вас!", и когда храбрый монарх выхватил свой меч, они продолжили: "Не тревожьтесь, о король, и не поступайте опрометчиво, поскольку у нас вы не умрете, но скорее будете спасены от смерти – ведь вы находитесь в гуще врагов, которые, к слову сказать, являются родственниками маркграфа Конрада и домогаются вашей жизни. Если вы попадете в их руки, то хоть бы у вас была и сотня жизней, все равно, вы бы не сохранили ни одной". Таким образом, в месяце декабре 1192 года от разрешения Девы, благородный король стал пленником неправеднейшего герцога, и без всякого уважения к его королевскому достоинству был закован в цепи.
Глава 32.
О том, каким образом король Франции был обманут сыном герцога Саксонского и разочаровался в своем предполагаемом браке.
Об этих обстоятельствах было быстро сообщено тевтонскому императору, который в это время находился в Германии. Забыв, как об императорском достоинстве, так даже и о христианской чести, он очень обрадовался, намереваясь посредством удержания благородного пленника заграбастать богатства многих народов. Вскоре после этого, желая сделать и короля Франции соучастником своей радости, он отправил к нему из Германии, в пятые календы января (28 декабря) послание, более дорогое для того, чем золото
Поскольку от императора Германии зависела судьба плененного короля, то король Франции желал быть с ним в мире и связать себя с ним дополнительными узами. Поэтому он отправил к нему посланников и попросил о браке его кузины, единственной дочери графа Палатината Рейнского. Император благосклонно отнесся к этой просьбе, и содействуя ей, послал за графом-палатином, человеком, который, стоит сказать, является вторым по власти после императора. Но это не осталось тайной для матери молодой леди, и она тайно совещалась со своей единственной дочерью, сказав ей: "Склонна ли ты к такой почетной участи и к королевской постели: Ведь король Франции просит тебя в супруги". Она ответила: "Я слышала от разных людей о том, каким образом король обесчестил и развелся с наиблагороднейшей дамой, сестрой датского короля, и я страшусь такой же участи". Ее мать возразила: "И кто же занимает более высокое место в твоем сердце?" Та ответила: "Если бы мои желания могли бы увенчаться успехом, то я бы никогда не отказалась от человека, с которым я была обручена в младенчестве — а именно, с Генрихом, сыном герцога Саксонии". Ее мать продолжала: "Будь уверена, дочь моя, в том, что когда, моим вмешательством, ты будешь избавлена от той участи, которой страшишься, ты сможешь насладиться тем браком, которого ты желаешь". Вскоре эта замечательная женщина, тайными письмами, послала за этим Генрихом, самым изящным и пылким молодым человеком, который приходился племянником королю Англии со стороны сестры. Тот с готовностью откликнулся на вызов, и испытывая взаимную страсть, он получил свою возлюбленную принцессу из рук ее матери, а та, ускорив события, ввиду чрезвычайных обстоятельств, отпраздновала свадьбу по всей форме, чтобы впредь те, кто соединилась от Бога, не мог ли бы быть разъединены.
Тем временем, отец невесты, убежденный императором, что облагородит дочь королевским браком, быстро узнал о том, что произошло. Император также узнал об этих обстоятельствах и полагая, что это никак не могло было быть сделано без его ведома, весьма на него рассердился, и при его появлении у себя резко упрекал его, как потому, что ненавидел того молодого человека, так и потому, что это деяние было против его желаний. Но тот успокоил негодующего и укоряющего его императора сказав: "Клянусь вашим спасением, что это было сделано ни по моему желанию, ни с моего ведома. Но я полагаю, что моя жена, ваша кузина, будучи верна обещанию, прежде данному мной и ей, по приказу блаженной памяти вашего отца, герцогу Саксонскому, сделала это в мое отсутствие, из-за чего выше высочество сердится на меня". Тогда император сказал: "Иди, выгони этого ничтожного супруга и аннулируй то, что было сделано". На что тот ответил: "Не говорите так, о император, поскольку это дело, как говорят, зашло так далеко, что уже не может быть аннулировано, если только не к вечному позору моей дочери". Затем граф-палатин, вернувшись домой, любезно обошелся со своим зятем и приняв его как сына, дал за дочерью богатое приданное. Таким образом, тот, кто только что развелся с позором со своей женой, был разочарован, по Божьей воле, и в том союзе, какого он желал и ожидал.
Глава 33.
О том, как король Англии был передан в плен от герцога Австрийского к императору.
Славный король Англии был закован в цепи герцогом Австрийским, который незадолго до того служил под его началом в Сирии против турок, но император, утверждая, что не пристало королю быть в плену у герцога, но зато нет бесчестия королевскому достоинству быть в плену у императора, принял меры к тому, чтобы забрать знатного пленника к себе. Поскольку от этого предложения нельзя было отказаться, то герцог его оставил, а алчный император взял его в свои руки, но по договору обещал герцогу дать достаточную долю из того, что может быть за него получено. Таким образом, христианский император, из жадности потерял свое достоинство и в своем отношению к королю превратился в Саладина, позоря Римскую империю новым и неискупимым клеймом. Ведь никогда до сих пор не было слыхано, чтобы какой-нибудь христианский король или император захватывал бы в плен другого христианского властелина, который просто возвращался домой через его земли со службы в Святой Земле. "Но на что только не толкнет сердца смертных жажда золота?" Римский император (о позорное бесчестие!) жаждя своих выгод, закрыл глаза на все благородное, на все правое, забыл свое имперское достоинство и не покраснев, стал еще одним Саладином. Но христианский государь, который так далеко от своей страны сражался за Христа против Саладина и турок, возвращаясь домой лишь на время, и все еще неся на себе с благочестивым намерением святой знак, как символ своего недалекого возвращения на Восток, встретил в Германии короля хуже турок и враждебнее Саладина, поскольку он был еще более алчным. Ведь маскируя свою жадность и прикрывая свои подлейшие действия видом правосудия, он очернил своего славного пленника новоизобретенной ложью и хвастал, что враг его империи и предатель Святой Земли, в которой Господь старался ради нашего спасения, по Божьей воле попал в его руки, чтобы подвергнуться строжайшему наказанию.
Наконец, около Вербного воскресенья (3 апреля), торжественно поставив его перед собой и перед лицом ноблей и народа, он попытался устрашить короля перечислением его печальных проступков, но тот, доверясь своей чистой совести, встретил его обвинения твердыми и непреклонными ответами, так что даже император, казалось, был склонен не только пожалеть, но даже и почтить его. В присутствии многих людей, обливавшихся слезами радости, он милостиво поднял обессиленного короля, обещая в будущем гораздо большую благосклонность к нему и гораздо лучшие условия содержания, но на самом деле, с жадностью ожидая тех огромных сумм денег, которые король обещал за свое освобождение еще герцогу Австрийскому. По этой причине он и не подумал, что стоит отпустить человека, которого он хотел почтить, рассудив, что не может быть лучшего залога для выполнения обещания, чем сам обещающий. Благородного пленника теперь посещали многие люди, и он видел самую усердную преданность своих сторонников во время всего времени заключения. Его посещал епископ Илийский, которого, как упоминалось выше, на время своего похода на Восток он оставил главным правителем королевства, но который, по причине своего властного поведения, давно уже был изгнан из Англии ноблями королевства. И епископ не отходил от него, старательно оправдываясь в своих поступках и вкладывая зло в уши короля относительно тех, кто изгнал его. Также и Губерт, почтенный епископ Солсбери, который был неразлучным товарищем короля в Сирии, узнавший по высадке в Сицилии о том, что случилось с ним (поскольку о несчастии с великим государем быстро стало известно всему миру) сразу же отправился в путь, чтобы присоединиться к нему, и вскоре он был послан королем в Англию, как для необходимости позаботиться о королевстве, так и для ускорения дела его освобождения, поскольку у него не было больше друзей столь преданных, благоразумных и искренних, в чем он мог убедиться в различных опасных ситуациях.