История Авиации 2004 05
Шрифт:
Исключение составляли три человека, двое вёдрами носили из столовой воду, а ещё один этой водой заливал пламя. Но поскольку напор в столовой был низким и вёдра наполнялись долго, действие троицы не оказывали на пламя никакого воздействия. Солдатик-кочегар, причитая, рассказывал обстоятельства и детали случившегося. Особенно интересны были детали. Из них выходило, что он готовился отбивать многомесячную осаду, при этом выполняя основную задачу, поскольку в кочегарке, помимо таких ценных вещей, как дембельская «парадка», находились литров сто керосина в канистрах, и были припасены ящик гранат и несколько цинков патронов. Эти патроны в данный момент и взрывались. Старлей Л. поёжился — если пламя доберётся до гранат, то будет совсем весело, и он вознамерился присоединится
— Ну вот, по крайней мере, отсюда хоть лучше видно, — удовлетворённо подумал старлеи Л., поглядывая свысока не столько на пламя, сколько на стоящих внизу соседей по модулю. Но его душа по-прежнему жаждала деятельности, что случалось с ней крайне редко, наверное, потому что спросонья. Старлей Л. пошарил глазами по сторонам, на крыше был довольно толстый слой, почему-то толще, чем на земле, слежавшегося, подтаявшего от тепла крыши, снега. Этот снег доставлял много неприятностей обитателям модуля. То тут, то там с потолков капало. Старшина не единожды посылал на крышу бойцов, дабы этот снег убрать, но исполнительности авиационных бойцов едва хватало, чтобы сбросить с крыши две-три лопаты снега. Собственно, они и лопаты тут же на крыше побросали. То, что произошло дальше, не иначе как божьем наитием назвать нельзя, но старлей Л. в то время до таких аналогий ещё не мог додуматься.
Двигаясь как сомнамбула, не отдавая себе отчёта в своих действиях, старлей Л. поднял лопату побольше (что, кстати, было тоже весьма странным для него поступком) и начал энергично забрасывать пламя слежавшимся снегом. Он работал энергично и с упоением, не обращая внимания на оху…, пардон, удивлённые взгляды товарищей снизу. Рядом изумленно застыл товарищ, который заливал пламя водой. Он только и смог, что одобрительно кивать головой. Снег шипел на раскалённой крыше как сало на сковородке. Но пламя с каждым броском новой порции снега таяло, уменьшалось на глазах и вскоре исчезло совсем. Старлей бросил ещё пару контрольных лопат и остановился в готовности чуть что, снова вступить в схватку с огнём. Какой-то смельчак внизу заскочил в кочегарку и начал выставлять оттуда на мороз вздувшиеся, но не лопнувшие канистры керосином. Последним на воздухе оказался злополучный ящик гранат. Тем самым была полностью ликвидирована опасность повторного пожара.
Как бы очнувшись, старлей Л. отбросил лопату и спустился с крыши. К этому времени группа «статистов» внизу уже осуждала случившееся. По их словам выходило! что старлей Л. не так уж и много сделал. Но самому старлею Л. на их мнение было глубоко плевать. Его вполне удовлетворял тот факт, что продолжение ночевки пройдёт под крышей. А слава — явление мимолётное, да и к чему ему завистники? Старлей Л. повернулся, чтобы проследовать в модуль продолжить прерванный сон. Но тут возникла заминка. Оказалось, что одному жителю модуля всё же удалось осуществить эвакуацию. Это был прапорщик фельдшер. Он вынес с комнаты не только собственные вещи, но и весьма объёмный ящик с медикаментами. И весь пожар сидел на нём, держа автомат наперевес. По его словам, там находились медикаменты, которые весьма трудно списать. Похвальное действие, но вот с этим ящиком и возникла заминка. Группа офицеров, среди которых находился и по-прежнему босой капитан А., тихо матерясь, пытались затащить этот, весьма тяжёлый ящик обратно в модуль. Но как они его не поворачивали, ящик всё равно оказывался шире проёма двери. А ведь прапорщик вынес его из модуля один! Наконец после значительного усилия, отчего была выломана часть дверного косяка, ящик был втащен обратно в модуль, где возникла уже новая проблема с дверью в комнату. Но старлей Л. не обращал на это ни малейшего внимания, он вернулся в своё обычное состояние, именуемое непечатным словом. Он проследовал в комнату, разделся
Удивительно, но капитан А. не заболел даже насморком.
А медаль «За отвагу на пожаре» старлею Л. так и не дали. Ерунда, конечно. Но дело принципа!
На площадке Б. экипаж восьмёрки ожидал пассажиров, каких-то начальников мотострелкового полка, прибывших с инспекцией в отдалённое подразделение. Правда, у старлея Л. было подозрение, что эта инспекция ни что иное, как застольные посиделки. Но это мало кого волновало. Была задача с утра доставить группу офицеров, доставили, сейчас вот прилетели, забрать обратно. «Инспекция» затягивалась, похоже, догадка старлея Л. была верна.
Привычный к ожиданиям, экипаж «восьмёрки», с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж «крокодила». А как ещё скоротать время, как не за разговорами. Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за кривым озером уже снег, морозы.
Изредка экипаж «восьмёрки» обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне «восьмёрки» на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял бильярд, и сейчас его почти разморило на жаре.
Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.
— Командир, сколько попутчиков взять можешь? — спросил он командира «восьмёрки».
— А кого везти? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Местных активистов.
У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.
Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта перевозить афганцев, повышая тем самым лояльность местного населения, быстро приучавшегося к благам цивилизации. Но здесь была своя специфика.
— Двух человек могу взять, — хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.
Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять, то через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены, вдобавок ещё и с детьми, багажом. Столько было и тяжёлому Ми-6 не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они были твердо убеждены, что женщина — не человек и нагрузить вертолёт не может.
— Да один всего будет, — сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз, у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.
Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части. Ну и фиг с ними! Внимание старлея привлекли эти две особы, застывшие, как по команде смирно.
— Да, вот это дрессировка, — завистливо подумал старлей Л., — наши бабы мужиков своих скорее так поставят.
— Жаль в парандже, — он продолжал рассматривать афганских женщин, — хотя вроде фигуристые.
Но не толыю старлеево внимание, привлекли афганки.
— А я бы сейчас с ними пошёл бы, — с какой-то голодной тоской в голосе, нарушил молчание «правак» с «восьмёрки».
— Да ты что, обалдел! — ответил ему командир.
— А что?.. Отмочить в керосине, попарить в бане, — поддержал «правака» борттехник.
— Ну, у вас бортачей, керосин универсальное средство, — пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.