История частной жизни. Том 1
Шрифт:
Унитарность архитектуры
Что подразумевает данная формулировка? Безусловно, существуют специфические особенности жилищной архитектуры, отвечающие потребностям, которые она должна удовлетворять, однако решающей для ее понимания чертой является наличие тесных связей между общественными и частными сооружениями. Эти — очень давние — связи (между италийскими виллами республиканских времен и современными им публичными зданиями прослеживаются поразительные аналогии: вплоть до лексики, которую используют для их описания современники) не менее актуальны и в эпоху Империи. Они прослеживаются на уровне декора, прежде всего в мозаиках, причем не только в том, что один и тот же набор геометрических мотивов использовался для всех типов построек, но и в некоторых особых случаях, когда усложнение мотивов позволяет проследить влияние официального искусства на декор жилых помещений. Примером тому, как показал Ж. Пикар, может служить дом Азиния Руфа в Ачолле, где современная императорская
45
Picard G. Deux senateurs romains inconnus // Karthago. 1953. No. 4. Pp. 123–125.
Рис. 6. Булла Регия (план А. Бруаза в кн.: Beschaouch A., Hanoune R., Thebert Y. Les Ruines de Bulla Regia. Rome, 1977. Fig. 3). 12: дом № 3 (см. рис. 27); 18–19: «Дом Охоты» (см. рис. 8: строго прямоугольный в плане участок резко отличается от других, имеющих менее правильную форму); 23: «Дом Рыбалки» (его западная граница расширена за счет улицы). Существование перистиля установлено в домах № 10, 11 (?), 12, 13, 17, 18, 19, 21, 22, 23, 25, 28, 36 и 37. Наличие частных купален зафиксировано в домах № 9, 18, 23, 25, 28 и 37 (?)
Это концептуальное единство не менее заметно и в самой архитектуре, во всех отраслях которой происходили подобные же эволюционные изменения. В поздней Римской империи и в жилых домах, и в общественно–значимых постройках зафиксирована тенденция к увеличению апсид, а также ко все более частому использованию арок, опирающихся на колонны вместо традиционного архитрава. Однородность архитектуры и декора зданий разного предназначения такова, что в отсутствие описаний бывает трудно установить принадлежность руин к тому или иному типу. Действительно, функциональные задачи публичных сооружений, будь то служебные помещения официальных лиц, здания, предназначенные для приема жителей города, либо резиденции коллегий и ассоциаций, игравших столь важную роль в общественной жизни, очень близки нуждам частного домовладения. Непрекращающиеся Дебаты исследователей по поводу частного или публичного характера некоторых построек весьма показательны для того сущностного единства, которое характеризует тогдашнюю архитектуру. в отдельных случаях эти споры позволили в конце концов найти правдоподобную интерпретацию. Так, например, предполагалось, что «Дом Асклепиэй» в Альтибуросе был предназначен для коллективного использования — просто в силу того размаха, с которым была возведена постройка. Присутствие в нем поздней мозаики, на которой фигурирует нечто вроде корзины с именем Асклепия, заставляло думать, что функции здания поменялись, и, вероятно, в связи с культом Эскулапа. Правильная интерпретация предмета, на котором написано имя (фактически, это агонистический венок, которым награждали победителя игр, проводившихся под покровительством Асклепия), опровергла эту гипотезу. [46] Дом никогда не переставал принадлежать частным владельцам, и именно один из них решил увековечить победу, одержанную в каком–то из многочисленных состязаний, проходивших по всему Средиземноморью (рис. 12).
46
Duval N. Couronnes agonistiques sur des mosaiques africaines d’Althiburos (IVe siecle?) au Cap Bon (Ve siecle?) // Bulletin archeolo gique du comite des travaux historiques. 1976–1978. Pp. 195–216.
Особого внимания заслуживает здание, которое прекрасно иллюстрирует общее единство архитектуры эпохи Империи. В самом деле, домашняя базилика в «Доме охоты» в Булла Регия позволяет понять, какое отношение жилищная архитектура имела к проблемам, возникавшим в других отраслях строительства, и к решению этих проблем [47] . Этот памятник, четко датируемый первой половиной IV века, был воздвигнут по проекту, включавшему апсиду, трансепт, пересечение которого с нефом подчеркнуто использованием опор, украшенных лепным орнаментом, и длинный неф, фланкированный подсобными помещениями там, где в базилике гражданской или религиозной находились бы боковые нефы. Большая часть этих расположенных анфиладами помещений также сообщается с центральным нефом, что позволяет пере двигаться внутри строения почти так же свободно, как в больших зданиях с тремя нефами. Несмотря на многочисленные поздние перестройки, можно легко представить стройность и гармоничное единство первоначального ансамбля (рис. 7 и 8).
47
Раскопки «Инсулы Охоты» в Булла Регия, которые мы еще неоднократно будем упоминать, недавно
Некоторые из рассмотренных архитектурных решений имеют прямые аналогии с конструктивными особенностями первых христианских храмов. Это позволяет соотнести их с одной из самых сложных проблем античной архитектуры — проблемой происхождения формы раннехристианской базилики, которая включает прямоугольный разделенный на нефы зал (самый высокий центральный неф освещается дневным светом из окон, расположенных выше уровня крыш боковых нефов), апсиду и второстепенные элементы, наиболее характерным из которых является трансепт. [48]
48
Ясный и квалифицированный обзор состояния этого вопроса см. в статье: Duval N. Les origines de la basilique chretienne // Information d’histoire de lart. 1962. No. 7. Pp. 1–19.
Сам по себе этот спор, породивший обширную литературу, в значительной степени базируется на ошибочной постановке проблемы. С одной стороны, мы видим желание обосновать оригинальность христианской архитектуры: в этом случае перед нами не более чем очередной извод старого представления о необходимости отстаивать автономность религиозных феноменов вместо того, чтобы вписывать их в процесс общей социальной эволюции. С другой — вполне логичный отказ от подобного образа мысли, уравновешенный, впрочем, воспроизведением одних и тех же, по сути, аргументов, основанных на теории влияний и на попытках любой ценой отыскать некие предшествующие формы. Ответ же следует искать в несколько иной области.
Рис. 7, 8, 9. Булла Регия, «Дом Охоты» и южный подземный этаж (планы А. Оливье; Ibid. Fig. 44, 46. А: въездной двор; В: вестибюль; С: лестница на второй этаж; D: спальня; Е: триклиний (столовая); F: перистиль; G: экседра (приемная); Н: домашнее святилище; I: туалет; J: термы), с интерпретирующей участок схемой, где показаны базилика и большой перистиль в их исходном состоянии (длинным штрихом — эллинистическое деление участка; пунктиром — южная граница между «Домом Охоты» и «Новым Домом Охоты»)
Вполне очевидно, что, несмотря на все уверения в оригинальности христианских построек, последние по большей пасти наследуют решения, уже отработанные в рамках более ранних архитектурных традиций. Апсида как способ выделить сакральное пространство — один из стандартных приемов гражданской и религиозной архитектуры с начала эпохи Империи. К этой же традиции восходит принцип разделения обширного внутреннего пространства на иерархизированные Нефы. Не менее очевидным представляется и тот факт, что данный набор архитектурных форм жив и до сей поры и что период поздней Римской империи — это время весьма значимых перемен, движущей силой которых является отнюдь не христианство: речь идет о глобальной эволюции самой архитектуры, напрямую связанной с изменениями в сфере социальных отношений. В поздней Римской империи культовые сооружения возводили по тем же принципам, которыми руко водствовались при строительстве других зданий. Термин «христианская архитектура» может служить лишь для обозначения построек, предназначенных для отправления христианского культа, с тем чтобы отразить их специфику, а вовсе не для именования принципиально нового архитектурного направления, способного продуцировать оригинальные формы и проекты.
Домашняя базилика в Булла Регия служит тем более очевидной иллюстрацией этого факта, что ее крестообразный план соответствует тому типу архитектурных проектов, который христианство существенно обогатило символическими значениями. До этого, несмотря на существование текста Витрувия, описывающего «халкидики» — поперечные пристройки, используемые для уравновешивания некоторых архитектурных композиций, — ни одно археологическое свидетельство не подтверждало существования трансепта в языческой базилике. Первые известные примеры базилики с трансептом — это религиозные сооружения Константина в Риме и Константинополе. Что же касается проблемы происхождения формы христианской базилики, то имеет смысл предположить, что базилики с трансептом могли появиться как специфически христианский вариант архитектурного использования креста как символа — со всем подобающим размахом.
Таким образом, спор как таковой оказывается лишенным смысла. В 380 году Григорий Назианзин, описывая церковь Святых Апостолов, построенную в Константинополе, в первую очередь подчеркивает ее сходство с крестом. Именно в это время благодаря распространению культа креста такая архитектурная форма пользуется огромным успехом и на Западе, примером чего служат постройки епископа Амвросия Медиоланского. Однако пятьюдесятью годами ранее Евсевий, говоря о том же самом памятнике, вовсе не обращает внимания на это подобие. Хронология возникновения символики креста, столь популярной в будущем, — аргумент вполне достаточный, чтобы опровергнуть любую попытку найти специфически религиозную причину разработки плана такого типа. Дело обстоит как раз наоборот: христианская интерпретация накладывается на архитектурную форму, исходно лишенную какого бы то ни было религиозного смысла.