История человеческой глупости
Шрифт:
Бывало и так, что не помогали никакие уловки, интриги, посредничество. Послы сами решали между собой вопросы первенства с помощью оружия.
Невероятный случай произошел в Лондоне в сентябре 1661 года. Новый посол Швеции прибыл в Лондон по Темзе. Согласно придворному этикету на берегу у Тауэра посла ожидал королевский экипаж, который доставил бы посла в Уайтхолл. К шествию должны были присоединиться парадные кареты иностранных послов. Разразился острый спор: какой карете ехать непосредственно вслед за шведским послом — испанской или французской? Король Карл II [56] пожимал плечами: решайте, мол, господа, сами между собой. Хорошо, уж они-то решат.
56
Карл (Charles) II (1630-1685) — английский король (с 1660 г.) (прим.
Английское правительство знало, что это решение может вылиться в скверную стычку, поэтому распорядилось держать своих граждан подалее. В гавань были направлены солдаты, они оттеснили тысячные толпы зевак. По доброму английскому обычаю солдат не интересовало, каким образом чужеземцы буду колошматить друг друга.
Шведский посол должен был прибыть в три часа пополудни. Испанская карета была на месте уже в десять утра в сопровождении вооруженного отряда в пятьдесят человек. Французы опоздали и оказались в худшем положении. Но у них было сто пятьдесят человек, сто пеших и пятьдесят конников.
Показалась ладья, на берег вышел шведский посол, занял место в королевском экипаже. Едва карета тронулась, противники налетели друг на друга. Испанцы развернули боевой строй и преградили путь, чтобы прикрыть собственный экипаж, который, воспользовавшись преимущественным положением, уже катил за каретой со шведским послом. Французы дали залп из пистолетов, потом со шпагами наголо бросились на испанцев. Началось настоящее побоище. Испанцы, одержимые гневом, сражались против нападавших превосходящим числом французов, не уступая ни пяди. Двенадцать человек полегло и сорок было ранено. Один житель Лондона увеличил собою число убитых: любопытство заманило его в опасное место, и ему прострелили голову.
Казалось, что в противовес слепому героизму испанцев французы лучше разбираются в военных науках. Они держали в засаде на всякий случай конный отряд, задачей которого было догнать испанскую карету, напасть на нее и перерезать постромки. Так и случилось. Однако — о чудо из чудес! — постромки не поддавались оружию. Испанцы оказались хитрее: вместо ремней они взяли цепи и обернули их в кожу, чтобы они казались ременными.
Исход битвы был решен, вопрос приоритета — нет. Людовик XIV в гневе теребил свой парик. Он порвал дипломатические отношения с Испанией. Он вернул паспорт испанскому послу, а своего отозвал из Мадрида. Ветер войны задул над Пиренеями. Испания, чувствовавшая себя слабее, была вынуждена склониться. Маркиз Фуэнтес, посол Испании, в присутствии версальского двора и двадцати шести иностранных послов торжественно заявил, что Испания признает дипломатический приоритет Франции. По случаю столь важного события Людовик приказал вычеканить памятную медаль. На одной ее стороне изображена его голова в венке, а на другой — он, стоя под балдахином своего трона, перед ним в униженной позе маркиз Фуэнтес, вокруг прочие послы. Надпись по кругу: "Jus praece — denti assertum, confitente hispanorum oratore" (право приоритета подтверждено, посол испанцев это признал).
У жизни есть своя стратосфера. Сюда не воспаряет запах пота от постоянного соперничества: тот, чьи пеленки судьба развешивает здесь, может прожить жизнь "вне всякого соперничества". Ему только и заботы, что держать всех на положенном расстоянии в три шага. До сих пор — и не далее — предупреждали неосторожного, желающего приблизиться, невидимые фотоэлементы, которыми родители уже в момент рождения окружали свою царственную поросль [57] .
Все мы знаем из истории моды, что такое шлейф. По большим празднествам знатные особы делали свою поступь величественней тем, что сзади наращивали шлейф. Ниспадающий со спины и волочащийся по полу этот избыток одежды не только оптически увеличивал фигуру, но и делал походку более торжественной. Знатность и богатство того, кто носил эту тяжелую, из расточительно дорогих тканей одежду, были очевидны.
57
О церемониях вокруг рождения французских королевичей писал Г. Е. Витковский "Les accouchements a la cow" (Париж). О молниеносных карьерах немецких княжеских младенцев можно прочесть в книге Альвина Шульца "Das bausliche Leben etc." (Мюнхен, 1903). Из нее мы узнаем, например, что, когда крестили великого герцога Леопольда, сына Карла VI, в купель наливали воду из самой реки Иордан, своего новорожденного папа-император заодно тут же и посвятил в рыцари ордена Святого Андрея.
Итак, заботливые родители отправляют знатного младенца на праздник жизни, щедро отмерив ему шлейф имен. 20 ноября 1878
Паскуале, Байлен, Мария Дель Кармина, Джиованни Баттиста, Винченцо, Фенери, Микеле, Аркангело, Франческо ди Паола, Фердинандо, Франческо ди Ассизи, Луиджи Ре, Альфонсо, Гаэтано, Джузеппе, Пьетро, Паоло, Геннаро, Луиджи Гонзага, Джиован, Джузеппе Делла Кроче, Гаспаре, Мельхиоре, Бальдассаре, Альберто, Себастьяно, Джорджио, Венанцио, Эммануэле, Плацидо, Андреа, Авелино, Рокк, Пасифико, Франческо ди Джеронимо, Феличе, Терциано, Анна, Филомена, Себавия, Лючия, Луитгарда, Аполония.
Если я правильно подсчитал, всего сорок два имени. Подходящий материал для скучающих англичан, чтобы заключать пари: может ли сам принц на одном дыхании произнести все свои имена?
Мне под руку как-то не попалось испанского примера, хотя общеизвестно, что у них шлейфы имен наиболее употребительны. Когда к английской королеве прибыл испанский посол, она попросила одного очень богатого и авторитетного горожанина устроить торжество в честь испанского посла. Испанец и понятия не имел о том, что такое в Лондоне Сити, он слышал только имя будущего хозяина празднества. Оно, конечно, было кратким: Джон Катс. Возмущенный испанец помчался к гофмейстеру: достоинство испанского короля не позволяет, чтобы его представитель обедал у людей с односложными именами. С большим трудом дело удалось уладить. Похоже, что непривычно длинный шлейф угощений и подарков смягчили заносчивого испанца.
"ПРЮГЕЛЬКНАБЕ"
Ребенок растет, ему надо учиться, а он не хочет. В буржуазных семьях в таких случаях леность духа лечили камышовыми розгами. Аристократический фотоэлемент этого не позволял. В княжеских домах эту трудность преодолевали с помощью многоумного заведения: при княжичах держали компаньонов по играм, которые вместе с ними росли, подбирая крохи науки с их стола.
Но каким бы тихоней ни был товарищ по играм, как бы хорошо он ни учился, вместо княжича били всегда его, если тот безобразничал или не знал урока. Прюгелькнабе — так называли жертву. Он появился впервые в XVI веке в Германии. Даже императора Максимилиана, по его собственному свидетельству, учитель примерно колошматил, если он не учил урока.
Это жизненно важное заведение внедрилось и в Англии, там страдающий субъект звался "уиппинг бой". Казалось бы, бессмысленнее и глупее этих затей вельможная спесь не могла и придумать. А ведь придумала-таки. Изабелла Баварская, супруга французского короля Карла VI [58] , заставляла вместо себя творить девятидневную молитву придворного врача. Она же дала обет совершить паломничество в Авиньон, но послала туда своим заместителем скорохода. Из придворных счетов тоже всплыла интересная статья расходов: в 1417 году королева уплатила одному человеку 9 ливров и 6 су за то, что тот вместо нее постился 36 дней [59] .
58
Карл (Charles) VI (1368-1422) — король Франции (с 1380 г.), Изабелла Баварская (1371-1435) — супруга Карла VI (с 1385 г.) (прим. ред.)
59
Ф. Фьюилле де Конше "Causeries d'un curieux". Париж, 1862, т. II, с. 41.
Нечто похожее в своих воспоминаниях пишет Сен-Симон о графине Олонн. Под воздействием проповеди она признала необходимость поста и тут же, прибыв домой из церкви, приказала всему штату прислуги поститься ради ее души.
ЧТО ОЗНАЧАЕТ "КУРИТЬ ФИМИАМ"?
Феодальное титулопочитание не пощадило и церкви. Там в буквальном смысле происходило действо, которое сейчас означает лишь фигуральное понятие: курить фимиам. Дворянин, покровительствующий той или иной церкви, по какой-то древней привилегии во время богослужения мог потребовать, чтобы и ему досталось дымка душистых курений. Это было так называемое droit d'encensement, право фимиама. Грамота о привилегиях точно определяла, сколько раз надо обмахивать кадилом главу семьи, жену, детей. Титулованным особам высшего ранга полагалось больше обмахиваний, чем простым дворянам. Сколько раз из-за этого затевались судебные процессы, и всякий раз суду приходилось решать, чья привилегия сколько обмахиваний предполагает.