История человеческой глупости

Рат-Вег Иштван

Прежде чем покончить с обзором трудов по истории бороды, упомяну еще написанную на латинском языке работу Г. Ф. Гублингиуса "De barba Deorum etc." ("О бороде богов", Виттенберг, 1725). С большой тщательностью подготовленный трактат посвящен бородам греческих и римских богов. Как видно, ученый мир принял трактат с одобрением, потому что автор осмелел и в том же году продолжил свой "глубокий" труд, написав работу "De causis barbae Deorum". То есть о причинах тех же самых бород.

Автор "Barbae Majestas", в частности, рассуждает: "Природа украсила мужчину бородой, как украсила она деревья листьями, птицу перьями, коня гривой, а овцу шерстью. Тот, кто бреется, напоминает дерево без листьев или стриженную овцу. Борода — самое прекрасное украшение мужчины и ничего ему не стоит".

Вот так, обходным путем, я все-таки добрался до темы нашего разговора. Цель чудака: выделиться! Выделиться

любой ценой! Самый простой способ: отличие от нормального во внешнем виде. А в этом самый дешевый способ: с помощью произрастающих на мужском лице клочков шерсти и другой вызывающе бросающейся в глаза растительности обратить на себя внимание серого, одноцветного мира.

Усы меньше годятся для этого. Узенькая полоска под носом предлагает только ограниченные возможности. Торчащие вверх, закрученные, коротко подстриженные или же свисающие вниз с естественным обаянием тюленьи усы и их различные варианты — вот и все, к чему может привести стремление к ношению усов. Можно здесь еще поговорить о размерах; в отношении размера мы знаем, что обладателем самых длинных усов в мире в 1940 году был один индус. Их длина была 90 сантиметров. А самые маленькие усы носили пилоты американских кампаний "United Air Lines"; по размеру они были как узковыбритые женские брови. Эти нежные как дыхание ростки назывались "Striptease mustache''.

Но борода! Вот с нею взрослый ребенок может полностью дать волю своей страсти к играм. Самый зачаточный ее вариант — муха, небольшой клочок, свисающий с нижней губы. Ее можно отрастить в ширину или в длину. Она может влиться в бороду "а-ля Ван Дейк" или в козлиную бородку, но может жить и самостоятельной жизнью, высокомерно поглядывая с раскинувшейся вокруг нее выбритой равнины. Еще более многочисленная родня "мухи" на щеках: бакенбарды, заканчивающаяся у мочки ушей узкая полоска, которая может завернуться и на лицо, как у испанских тореадоров. Бакенбарды могут завиваться, становиться более широкими или длинными, разливаться по щекам и превращаться в фигуры самой различной формы, которые доставляют так много радости парикмахерам. Борода сама по себе, "абсолютная" борода, может быть четырехугольной, круглой, правильной или неправильной формы; эта последняя может быть растрепанной, как веник, или же лохматой, как борода Моисея. Ко всем этим вариантам бороды можно использовать и различные усы, больше того, усы можно сбривать на матросский манер.

Таким образом, для чудака с тощим карманом есть множество способов выделиться в окружающем мире. Добавим к этому прическу, и синоним "неисчислимое" множество будет уже не пустым словом, а математической реальностью.

Поэт по имени Поль Робер в 1635 году для возвеличивания саксонского города Халл сочинил такой гекзаметр: "Rex, dux, jus, sal, far, pons, mons, merx, pax, ibigrex, vox Nunc suet…" ("Король, герцог, право, соль, хлеб, мост, гора, товар, мир, стадо, звук есть здесь сейчас…").

Я не тратил времени на разбирательство смысла и удовольствовался научным комментарием, согласно которому заменой однослоговых слов можно получить 39916800 различных вариантов. Другими словами, если со дня сотворения мира три человека ежедневно записывали бы три тысячи вариантов, полный список не был бы готов к 1625 году. Причем смысл стихотворения в различных вариантах не меняется, — подчеркивается в комментарии [248] . В это можно поверить.

Для терпеливых любителей "сочинения" собственной внешности возможностей открывается не меньше. Умственные способности эти варианты не затрагивают.

248

"Martin Zeiller's Epistolische Schatzkamrner" (Ульм, 1683). Книга очень мило начинается: "Grossgustiger, nach Stands-Gebuhr zu ehrender, geneigter Leser!", т.е. "Уважаемый в степени, приличествующей его рангу, благосклонный читатель!" Автор как на подносе вручает читателю возможность выбора степени почитания. Каждый может выбрать себе то, что ему больше нравится.

В качестве наглядного примера я выбрал мужчину, которого и Бейль посчитал достойным того, чтобы посвятить ему отдельную статью [249] . Андреас Эберхард Робер был одним из знаменитейших в мире мастеров выращивания растительности на лице. Ему удалось вырастить такую длинную бороду, что она подметала землю. Обычно он заплетал ее в две косы, чтобы с нею легче было управляться. А вот когда он шел ко двору, он расплетал бороду. После этого он в карету не садился, не садился и в седло, а шел пешком, чтобы не повредить бороду. Всю эту свободно рассыпавшуюся массу волос он наматывал на палку и входил во дворец, как с развернутым

знаменем. Его вступление во дворец должно было вызывать изумление, особенно если борода у него была рыжая, что вполне вероятно. Робер был придворным и военным советником императора Максимилиана II, но, как видно, император понимал, что весь разум у него ушел в бороду, иначе не уговорил бы принять участие в самом странном турнире рыцарского мира. В качестве живой памяти об одной давней любви императора при дворе воспитывалась красивая девушка. Ее звали Хелена. Можно представить, сколько было охотников на ее руку. В стане конкурентов развевалась и борода Робера. Сердце девушки разрывалось между Робером и одним испанским рыцарем. За нее решил вопрос император: пусть рыцарский турнир решит, кому будет принадлежать девушка. Но правила турнира были не совсем рыцарскими: каждый из противников получил по мешку, в который надо было засунуть соперника. Рыцарь Робер был сильным человеком; забавная схватка закончилась тем, что он сломал сопротивление испанца и засунул его в мешок. Хелена стала его женой, но их брак оказался бездетным. Его второй женой, по всей видимости, была венгерка Оршойя Чиллаг (у Бейля: Урсел фон Тшиллак). В этом браке венгерская коса и немецкая борода показали, на что они способны, если действуют совместно: четыре раза подряд Оршойя рожала двойню.

249

Статья "Робер" в "Dictionnaire historique et critique"

Другого бородача, чье имя сохранилось в хрониках, звали Иоганн Штайнингер. Он был бургомистром в баварском Браунау. Бороду он делил на две части и нес в двух руках, как какой-то шлейф, чтобы не споткнуться о нее. Однажды он забыл взять бороду в руки и, когда спускался по лестнице, зацепился за нее ногами, упал и сломал себе шею. Это было в 1572 году.

ОДЕЖДА КРАСИТ ЧЕЛОВЕКА

Чудак не знает, что эта известная фраза принадлежит Марку Фабию Квинтилиану [250] . Зато он знает, что одежда красит и чудака; если в отличающейся от обыкновенной одежонке он гордо пройдет по улице, все будут смотреть на него.

250

Квинтилиан, Марк Фабий (ок. 35 — ок. 100 гг. н.э.) — римский риторик, автор знаменитого трактата "Воспитание оратора" (прим. ред.)

В больших городах есть свои уличные фигуры. Они находят бросающуюся в глаза одежду непривычного цвета или фасона и всю жизнь упрямо носят ее. На них все оглядываются; цель достигнута; удовлетворенные, они шествуют дальше.

Антал Орсаг [251] в 1855 году пишет в письме из Парижа [252] , что встретился со знаменитым голубым человеком. Его одежда выглядела так: "Четырехугольная, высокая голубая плюшевая шляпа, голубая рубаха, голубой галстук, голубые манжеты, голубой жилет с голубыми пуговицами, костюм с голубыми пуговицами, выглядывающий из кармана голубой платок, голубые перчатки, голубая трость, голубые брюки, голубые лаковые сапоги. Почему этот господин так одевается?.. Никто, может быть, и не знает. Но жизнь, как судьба, так многогранна, что пока мы смеемся над этим господином и его мономанией, слезы целой жизни могут быть впитаны костюмом этого чудака".

251

Антал Орсаг — венгерский писатель середины XIX века (прим. перев.)

252

Напечатано в I томе книги "Венгерская старина и странности" Золтаном Трочаньи

Писатель хотя и случайно, но угадал истину. Когда я читал написанную о героях парижских улиц книгу Шампфлери "Les Excentriques" ("Чудаки", Париж, 1852 год), я встретил в ней историю голубого человека. Его звали "Карнавал", в Париж он приехал из Италии, зарабатывал на хлеб уроками итальянского языка. Его жена умерла в молодом возрасте, и от этого удара он так и не смог оправиться. В конце концов он выяснил, что мешает ему прийти в себя. Эта давящая грусть была вызвана траурной одеждой. Он начал экспериментировать, и вот — яркая одежда вернула ему хорошее настроение, а черный костюм вновь вводил в меланхолию. Так что он сочинил себе лечебные костюмы, в голубом его как раз и видел Орсаг. В его гардеробе был еще красный, желтый, зеленый и бог знает какие еще костюмы, а всего их было шестьдесят, причем к каждому из них было подобрано все необходимое.