История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима
Шрифт:
А у берегов Сицилии Никий – который был нерешительным человеком, хотя и хорошим миротворцем, – откладывал атаку до тех пор, пока Сиракузы не собрали свои силы, включая подкрепления, полученные от союзников из Пелопоннесской Лиги. К этому времени стало слишком поздно побеждать, хотя афиняне смогли уговорить этрусков присоединиться к ним.32 Никий отправил в Афины донесение, прося разрешения уйти; узнав размеры противостоящих сиракузских сил, он сообщал, что победить могут только силы, вдвое превосходящие те, которыми он командует.
Афиняне не имели представления о сути проблемы. Они быстро собрали и отправили Никию подкрепление, достаточное, чтобы удвоить его силы.33
Война
Никий с ужасом смотрел на подкрепления, показавшиеся на горизонте – ведь он планировал получить разрешение на то, чтобы отступить. Но Сиракузы воспользовались сложившейся ситуацией и, по словам Фукидида, «еще больше, чем прежде, возжелали наказать афинян, которые теперь уже и сами понимали, что они больше не превосходящие силы, ни на море, ни на земле, так как иначе они никогда бы не уплыли».34 Сиракузские корабли блокировали афинянам отход. Тогда сорок тысяч афинских солдат попытались спастись через остров пешком, перейдя на другую его сторону. Их ужасающий бросок под летним солнцем, с врагом позади, закончился плачевно: они надеялись достичь реки Ассинар и перейти к обороне на другом берегу, но, когда они вышли к берегу,
«подгоняемые усталостью и жаждой… они бросились вперед, и весь боевой порядок рухнул, каждый рвался пересечь реку первым… В это время крутой противоположный берег ощетинился сиракузцами, которые обрушили метательные снаряды на афинян, большинство которых до того безудержно напилось, что валилось друг на друга… и в бездонную реку. Пелопоннесцы спустились, чтобы добить их, особенно тех, кто находился в воде, которая так внезапно испортилась, но которую они все равно продолжали пить вместе с илом, кровавую, многие даже дрались за нее. Наконец, когда мертвые уже лежали грудами в потоке один на другом, и часть армии была уничтожена в воде, а те немногие, кто спаслись из воды, были отрезаны кавалерией, Никий сдался».35
Несмотря на обещания сиракузских вождей, Никий был убит, как только сложил оружие. Пленных афинян отправили в каменоломни, где они умирали от жары и грязи, выжившим приходилось жить среди куч тел тех, кто умер прежде. Несколько человек из тех, кому удалось уцелеть, вернулось домой – и обнаружили, что спартанцы с помощью Алкивиада уже заняли Аттику и распространились до самых ее границ.
Но спартанцы все еще не могли заставить афинян сдаться. Восемь лет спустя война все еще продолжалась. Большинство греков устало от борьбы со спартанцами. В эти годы драматург Аристофан написал комедию «Лисистрата», в которой женщины Афин заявляют, что отказываются от близости до тех пор, пока их мужья не закончат воевать. «Нам нужно только сидеть в дверях с накрашенными щеками, – восклицает их предводительница Лисистрата, – и встречать супругов в накинутых прозрачных одеждах… они вздернут свой инструмент и кинутся возлечь с нами. В этот момент последует отказ, и они поторопятся заключить мир. Я уверена в этом!»36
Но и такой способ борьбы за мир не дал результата. Вместо этого в борьбу оказались вовлечены персы, и конфликт между двумя городами окончательно запутался.
Персов вывел на арену не кто иной, как Алкивиад, который умудрился сбежать и из Спарты. Пока Агис, спартанский царь из младшей линии, находился вне города, сражаясь на войне, Алкивиад завел скандальные отношения с его женой – и умудрился сделать это так явно, что о них знал весь город: «Она понесла от него ребенка, – замечает Плутарх, – и даже не отрицала этого».37 Агис, который умел считать, вернувшись домой, понял, что ребенок не от него. Алкивиад, не пожелавший рисковать дальше, сбежал в Сарды. Там он явился к сатрапу Тиссаферну, правителю Малой Азии, и предложил персам идею поддерживать бесконечную войну между Афинами и Спартой, чтобы обессилить оба города.
План, созданный Алкивиадом и Тиссаферном (который при этом не сносился с царем в Сузах) оказался необыкновенно успешным. Тиссаферн послал спартанцам ноту, предложив финансировать их войну на условиях, что как только Афины падут, спартанцы уступят Персии ионические города. Спартанцы согла сились, и это сыграло на руку Тиссаферну: он заставил их положиться на персидские денежные ресурсы, а затем начал задерживать обещанные выплаты. «Тиссаферн, – говорит Фукидид, – разрушал их флот оплатами, которые поступали нерегулярно, и даже когда он платил, то платил не в полной мере».38
Тем временем Алкивиад написал в Афины, предлагая вернуться в город – и не просто так, а имея полные руки персидского золота. Взамен он потребовал восстановить его прежний статус. То, что афиняне пошли на это, показывает меру их отчаяния.
Вероятно, предполагалось, что все закончится масштабной морской битвой, в которой афиняне и спартанцы уничтожат флоты друг друга. В 407 году Алкивиад действительно вернулся в Афины с достаточным количеством золота, чтобы помочь им отремонтировать флот и к концу того же года он повел сотню афинских кораблей на флот Спарты.
Тем временем произошли две смены командования. Дарий II узнал о несанкционированных переговорах, отозвал Тиссаферна назад в Сузы и послал в Сарды своего младшего сына Кира с жесткими инструкциями: оказывать персидскую помощь только спартанской стороне. В свою очередь спартанский флот был поставлен под командование нового адмирала, человека по имени Лисандр. Плутарх рассказывает нам, что Лисандр, поддержанный персидскими силами и персидскими деньгами, заплатил своим войскам на треть больше, чем афиняне получили от Алкивиада, и что Алкивиаду «задерживали даже ежедневное содержание».39
Без денег и без людей флот афинян был обречен. В серии битв между концом 497 и 495 годами большинство афинских кораблей было потоплено или захвачено, матросы погибли или утонули. В августе 495 года до н. э. в финальной решающей битве афинский флот потерял 171 корабль в одном бою.
Алкивиад предусмотрительно исчез; немного позднее он оказался при дворе сатрапа Фригии, где с ним обращались, «как с уважаемым членом двора».40 Его удача изменила ему чуть позже, когда Лисандр (который оставался в добрых отношениях с персами) попросил фригийского сатрапа убить его. Сатрап согласился и послал человека поджечь дом Алкивиада, Алкивиад проснулся и спасся из пламени – но лишь для того, чтобы получить удар копьем.
Лисандр продолжил уничтожение флота афинян, сжигая их корабли где только мог, а затем отплыл в Афины. Он достиг города в октябре и осадил его. Афиняне, видя, что сопротивление ведет только к голоду, сдались: «Осажденные с земли и с моря, – пишет греческий солдат и историк Ксенофонт, – они не имели ни кораблей, ни союзников, ни пищи».41 Война была окончена.
Лисандр приказал афинянам снести Длинную стену —, условие было выполнено под звуки праздничной мелодии флейт. Афины также должны были прекратить оказывать влияние на города, которые когда-то принадлежали «Афинской империи».42 Это не были такие уж суровые условия: у Афин оставались основные городские стены, город не был разграблен и сохранил свободу избирать собственное правительство. К несчастью, афиняне сразу же начали страшную внутреннюю распрю о том, как это сделать. В конце концов Лисандр был вынужден вернуться и создать хунту из тридцати аристократов, позднее известную просто как «Тридцатка».43 Это правительство получило позорную известность из-за кровавой бани, устроенной горожанам – оно хватало и приговаривало к смерти каждого афинянина, которого подозревали в желании реставрации демократии. Лисандр закрыл на все это глаза и даже отправил спартанских пехотинцев помочь новому режиму избавиться от оппозиции.