История Франции т.1
Шрифт:
Путь, пройденный бургундами по римской территории до создания отдельного королевства, был короче. Он ограничивался в основном движением с севера на юг вдоль восточных границ Галлии. Тем не менее пребывание в этом сильно романизированном районе, где долгое время располагались римские гарнизоны и находились крупные города, не прошло для бургундов даром. Немалое значение имела для бургундов (как, впрочем, и для вестготов) и самая необходимость создать власть, которая была бы способна организовать перемещение племен, их расселение на новых землях и управление обширной областью. Видимо, уже тогда, когда бургунды оказались в бассейне Роны, их общественный строй мало отличался от строя вестготов.
Иначе сложилась история франков. До воцарения Хлодвига большинство их не участвовало в сколько-нибудь далеких походах. Место основания их королевства отстояло от их первоначальных поселений в дельте Рейна на какие-нибудь
33
Мы не касаемся здесь гипотезы французского историка Рожера Грана о скандинавском происхождении франков (см.: R. Grand. Recherches sur l'origine des francs). Теория Грана, представляющая попытку подтвердить взгляды, уже высказывавшиеся в XVI–XVIII вв. (А. Тюрнебом и Лейбницом), была весьма критически воспринята специалистами (см.: E. Demougeot. La formation de l'Europe…, p. 474). Характерно, однако, что и Р. Гран признает, что франкским завоеваниям предшествовало весьма длительное пребывание франков в дельте Рейна, после предполагаемого их исхода из Скандинавии (R. Grand. Op. cit., р. 184).
Вестготы же и бургунды, обосновавшиеся главным образом в густо заселенных районах, создавали преимущественно смешанные поселения. Германцы селились в них бок о бок с галло-римлянами.
Земли для новых поселенцев были выделены за счет галло-римских собственников, у которых отбиралось около двух третей их пахотных владений, половина лесов и большая или меньшая часть их рабов [34] . Полученные вестготами и бургундами земельные владения издавна обрабатывались колонами или рабами. Естественно, что новые собственники, по крайней мере на первых порах, не могли, да и не хотели изменять сложившуюся здесь хозяйственную систему, тем более что, благодаря долгому пребыванию на римской территории, она была для них достаточно знакомой. Но с прежним общественным строем совместить ее было невозможно.
34
А. Р. Корсунский. Готская Испания, стр. 32–36.
Понятно поэтому, что ряд характерных черт общинных отношений, уцелевших у вестготов и бургундов к моменту их поселения на галльской земле, стал быстро исчезать, а социальные противоречия резко обострились.
Как видим, исходные условия общественного развития на землях, занятых вестготами и бургундами, с одной стороны, и франками, с другой, не были одинаковыми. В Вестготском и Бургундском королевствах позднеримские общественные отношения явным образом превалировали над элементами примитивного («варварского») общественного строя, уцелевшими у вестготов и бургундов к моменту расселения в Галлии. Во Франкском же государстве на севере Галлии оба типа общественных отношений — и позднеримские, и варварские — были представлены примерно в равной степени.
Создается, казалось бы, парадоксальное положение. Более жизненным оказалось государство франков, социальная структура которого включала в себя особенно много пережитков «варварства». Государства же вестготов и бургундов, сложившиеся в экономически более развитом районе и имевшие в качестве отправного пункта своей эволюции более продвинутую стадию общественного развития, не устояли в борьбе и погибли. Видимо, отчасти это объясняется уже тем, что образование Вестготского и Бургундского королевств не разрешало многих из тех противоречий, которые раздирали римское общество в самой Италии и в ее провинциях в последние века существования Рима.
Хотя природа общественных отношений изменилась по сравнению с римской, острота социальной борьбы в этих королевствах почти не уменьшилась. Антагонизм рабов и рабовладельцев, колонов и земельных собственников дополнился глубоким расколом самих германцев, быстрым возвышением в их среде знати (сливающейся с римской аристократией), подчинением ею широкой массы рядовых свободных. Социальные противоречия дополнялись этническими (характерно, что в первый период после создания Вестготского государства готы не несли налогового бремени, целиком переложив его на галло-римлян) и религиозными (готы и бургунды исповедывали арианскую форму христианства, галло-римляне — римско-католическую). Ослабляя Вестготское и Бургундское государства, все это, без сомнения, уменьшало их способность выстоять в постоянных внешнеполитических столкновениях того периода.
Иным оказалось положение у франков. Относительная устойчивость общины обеспечивала свободному франкскому крестьянству сохранение прочных социальных позиций в течение двух с лишком столетий. Франкская знать была немногочисленна. Ее возвышение над своими соплеменниками ни в V в., ни в VI в. не выходило за рамки того, что характерно для варварского общества [35] . Это давало возможность Хлодвигу и его ближайшим преемникам использовать в войнах достаточно широкое народное ополчение.
35
А. И. Неусыхин. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родо-племенного строя к раннефеодальному. — «Проблемы истории докапиталистических обществ», М-. 1968 стр. 606, 607.
Знать также поддерживала военные предприятия этих королей, ибо они сулили ей усиление и обогащение. Именно в ходе военных походов V и первой половины VI в., приведших к подчинению всей Галлии, знать сложилась в правящую верхушку франкского общества.
Победы франков объяснялись, однако, не только объективными условиями их социального развития. Немалое значение имел и выбор политических средств, использовавшихся для достижения своих целей франкскими королями. В первую очередь это касается самого Хлодвига. Этот молодой король из рода полулегендарного Меровея (отчего сам Хлодвиг и его преемники именовались Меровингами) проявил недюжинное политическое чутье, не раз находя оптимальное решение стоявших перед ним задач.
Особенно показательна политика Хлодвига по отношению к христианской церкви. Приняв христианство вместе с 3000 своих дружинников, Хлодвиг избрал католическую форму христианства.
Это решение, на первый взгляд, было тем более неожиданно, что и вестготы, и бургунды, и многие другие германские племена, воспринявшие христианство раньше франков, исповедывали арианскую его форму, отличавшуюся большей демократичностью церковной организации. Но предпринятый Хлодвигом шаг определялся трезвой оценкой сложившегося в Галлии положения. Католичество издавна укоренилось в среде галло-римской аристократии и горожан. Оно имело довольно крепкую церковную организацию. Преследуемые вестготами и бургундами католики охотно оказывали поддержку своим единоверцам. Избрав католичество, Хлодвиг одним этим решением обеспечивал себе поддержку влиятельных слоев галло-римского населения (особенно клира) и одновременно создавал осложнения для своих политических противников — вестготов и бургундов. Широкую известность приобрела и еще одна акция Хлодвига — физическое уничтожение всех своих сородичей, как возможных соперников в борьбе за власть. Кровавые распри в королевских семьях встречались у германцев, вообще говоря, издавна. Хлодвиг придал им небывалый масштаб, обративший на себя внимание современников потому, что в это время солидарность и взаимопомощь среди сородичей не стали еще пустым звуком. Презрев давние традиции, Хлодвиг включил в арсенал средств своей внутриполитической борьбы коварство, вероломство, убийство, которые до этого использовались франками чаще во внешнеполитических столкновениях. Жестокостью и насилием Хлодвиг укрепил свою власть над франками, облегчив этим военные победы над соседями.
Чтобы понять изменение социального строя в Галлии в результате франкского завоевания, следует представить себе численное соотношение пришлого и местного населения в разных районах страны. Общее число вестготов, поселившихся в V в. в Аквитании, составляло 80-100 тыс. человек. Большинство их переселилось в дальнейшем за Пиренеи. Число бургундов было меньшим, чем вестготов. Численность салических франков, как полагает ряд историков, составляла немногим более 100 тыс. Алеманны и другие германские (и негерманские) племена, проникшие во время «великого переселения народов» на галльскую землю, были малочисленнее.