История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
За короткий промежуток времени, еще при жизни Антония, пустыни Египта, от Нитрии, к югу от Александрии, и Скитской пустыни до Ливии и Фиваиды, наполнились отшельниками (анахоретами, пустынниками) и их кельями. Мания отшельничества охватила христиан, эпидемия затронула все слои общества. Как раньше мученичество, так теперь монашество стало самым быстрым и верным путем к славе на земле и вечной награде на небесах. Перспектива, о которой Афанасий говорит в заключении биографии Антония, с лихвой компенсировала муки самоотречения и была мощным стимулом благочестивых амбиций. Последовательные пустынники удалялись от мира все дальше и дальше. Никакая пустыня не была слишком жаркой, никакая скала — слишком суровой, никакой склон — слишком крутым, никакая пещера — слишком мрачной для этих ненавидящих мир и избегающих людей энтузиастов. Стало чуть ли не нормой, что в подчинении одного настоятеля находилось от двухсот до пятисот монахов. Есть предположение, что в то время в Египте количество отшельников и затворников равнялось по численности населению городов [324] . Естественный контраст между пустыней и плодородной долиной Нила стал отражением морального контраста между монашеской жизнью и жизнью мирской.
324
«Quanti populi,— говорит Руфин (Vitae Patr.,ii, c. 7), — habentur in urbibus, tantae paene habentur in desertis multitudines monachorum».Гиббон саркастически замечает: «Потомство может повторить те слова, которые раньше в этой же стране говорили о священных животных — что в Египте проще найти бога, чем человека». Монталамбер (Monks of the West,vol. i, p. 314) говорит об увеличении числа монахов: «В истории этих египетских отшельников невероятнее всего их количество. Но в его оценке сходятся самые авторитетные ученые (святой Августин, De morib. Eccles.,i, 31). Происходило нечто вроде эмиграции из городов в пустыню, от цивилизации к простоте, от шума к тишине, от разврата к невинности. Как только возник этот поток, в него стало вливаться множество мужчин, женщин и детей, и в течение столетия его напор не ослабевал».
Макарий [325] Старший ввел отшельничество в ужасной Скитской пустыне, а Амун или Аммон [326] — на Нитрийской горе. Последний был женат, но убедил свою невесту, сразу после свадьбы, жить вместе с ним в строжайшем воздержании. К концу IV века только в Нитрии, по свидетельству Созомена, было пять тысяч монахов, которые в основном жили в отдельных кельях и разговаривали друг с другом только по субботам и воскресеньям, когда они собирались для совместного богослужения.
325
Так называли нескольких (пятерых или семерых) отшельников, которых часто путают. Самые знаменитые среди Макариев — Макарий Старший или Великий (ум. в 390), перу которого, вероятно, принадлежат Гомилии, и Макарий Младший, из Александрии (ум. в 404), учитель Палладия, прожившего с ним много лет и ценившего его не меньше, чем Макария Старшего. См. подробности у Тиллемона, tom, viii, p. 574–650; notes, p. 811 sqq.
326
Об Аммоне или, по–египетски, Амусе или Амуне, см. в Tillemont, viii, p. 153–166; notes, p. 672–674.
Из Египта отшельничество распространилось на соседние страны.
Иларион, жизнь которого ярко и подробно описывает Иероним [327] , учредил монашество в пустыне Газа, в Палестине и Сирии. Этот святой был для отшельников IV века второй по величине фигурой после Антония. Он родился у родителей–язычников и рос «как роза среди терниев». Он учился в Александрии, усердно посещал церковь, избегал цирка, гладиаторских боев и театра. Позже он прожил два месяца со святым Антонием и стал самым известным его учеником. После смерти родителей он раздал наследство своим братьям и бедным, ничего не оставив себе, так как боялся стать похожим на Ананию и Сапфиру и помнил слова Христа: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» [328] . Потом он удалился в пустыню Газа, где жили только разбойники и убийцы, сражался, как и Антоний, с греховными мечтами и прочими дьявольскими искушениями и довел свое тело — «осла», которого следовало кормить соломой, а не овсом, — до такого изнеможения, что, будучи еще молодым двадцатилетним человеком, был похож на скелет. Он никогда не ел до захода солнца. Молитвы, пение псалмов, чтение стихов Библии и плетение корзин были его занятиями. Его келья была высотой всего 5 футов (1,5 м), ниже его собственного роста, и больше была похожа на гробницу, чем на жилище. Он спал на земле. Волосы он подстригал только раз в год, на Пасху. Слава о его святости постепенно привлекла к нему массу поклонников (однажды — десять тысяч), так что ему несколько раз приходилось менять место жительства, и он удалился на Сицилию, потом в Далмацию, и наконец на остров Кипр, где умер в 371 г. на восьмидесятом году жизни. Свое наследство, сборник евангелий и грубый плащ, он завещал другу Есихию, который отвез его тело обратно в Палестину и похоронил в Маюмском монастыре. Жители Кипра, оплакивавшие эту потерю, утешали себя тем, что у них остается дух покойного святого. Иероним приписывает ему разнообразные видения и чудесные исцеления.
327
Opera,tom, ii, p. 13–40.
328
Лк. 14:33.
§37. Святой Симеон и столпники
По поводу святого Симеона, или Симеона Столпника, у нас есть рассказы трех современников и очевидцев, Антония, Козьмыи особенно Феодорита( Hist. Relig.,с. 26). Последний рассказ был написан за шестнадцать лет до смерти святого.
Evagrius: H. E, с. 13. Acta Sanctorumи Butler, sub Jan. 5. Uhlemann: Symeon, der erste S"aulenheilige in Syrien.Leipz., 1846. (См. также замечательную поэму, A. Tennyson: St. Symeon Stylites— монолог, в котором Симеон рассказывает о себе).
Нет нужды рассказывать о жизни других подобных отшельников. Во всех случаях мы наблюдаем одни и те же особенности, вплоть до незначительных деталей [329] . Но в V веке новый и довольно оригинальный путь [330] проложил Симеон, отец столпников, которые долгие годы днем и ночью, летом и зимой, под дождем и солнцем, на морозе и жаре стояли на высоких столбах без укрытия, в молитве и покаянии, и сделали свой путь на небеса настолько трудным, что неизвестно — надо восхищаться их несравненным самоотречением или жалеть их за незнание евангельского пути спасения. Здесь аскетизм пустынников достиг своего апогея.
329
Особый, романтический, но не вполне исторический интерес представляет биография попавшего в темницу и удачно бежавшего оттуда монаха Малха, а также его номинальной жены, дошедшая до нас от Иеронима.
330
По меньшей мере, оригинальный для христианской церкви. Гизелер упоминает о языческом прецеденте — сирийских , о которых говорит Лукиан, De Dea Syria,с. 28–29.
Святой Симеон Столпник, пастух, живший на границе Сирии и Киликии, в возрасте тринадцати лет ушел в монастырь под впечатлением от заповедей блаженства, услышанных в церкви. Несколько дней он лежал на пороге, не ел и не пил и умолял принять его в качестве последнего из слуг. Он приучил себя есть только раз в неделю, по воскресеньям. В время поста он обходился без пищи все сорок дней, что кажется невероятным даже для тропического климата [331] . Первая попытка подобного рода чуть не привела его к смерти, но потом организм приспособился и, когда его навестил Феодорит, он прожил без пищи уже двадцать шесть сорокадневных постов, чем превзошел Моисея, Илию и даже Христа, Который постился только раз. Еще одной из особенностей его предельного самоотречения было то, что он связывал себя так тесно, что веревка впивалась в кости, и когда ее разрезали, то причиняли ему ужасную боль. Потом он ушел из монастыря и жил отшельником в горах, с железной цепью на ногах, где его навещали толпы поклонников и любопытных. В конце концов даже это перестало удовлетворять его, и в 423 г. он изобрел новую форму святости: до своей смерти, в течение тридцати шести лет, он жил на расстоянии двухдневного пути (65 км) к востоку от Антиохии на столбе высотой не менее сорока локтей (18 м) [332] ; высота столба росла по мере того, как он приближался к небесам и совершенству. Он не мог ни лежать, ни сидеть, только стоять или опираться о перила или преклонять колени; в последнем положении он почти касался ногами головы — такой гибкой стала его спина от поста. Однажды один наблюдатель сосчитал, что за день святой не менее двухсот сорока четырех раз преклонял колени перед Всемогущим, — а потом перестал считать. Он одевался в шкуры животных и носил цепь на шее. Даже святое причастие он принимал на столбе. Так святой Симеон простоял много долгих дней, недель, месяцев и лет под палящим солнцем, проливным дождем, на лютом морозе, в свирепую бурю, ежедневно переживая муки смерти и мученичества, стеная под бременем греха, искренне желая достичь сверхчеловеческой святости, ожидая славной награды на небесах и бессмертной славы на земле и не достигая того истинного утешения и мира души, которые проистекают из детской веры в безграничные заслуги Христа.
331
Батлер, однако, рассказывает нечто подобное о современном ему монахе–бенедиктинце Клоде Леанте: «В 1731 г., когда ему было около пятидесяти одного года, он в течение одиннадцати лет весь сорокадневный пост проводил без пищи и ел только дары причастия; еще удивительнее, что во время поста он не спал, а только дремал. Он не выносил свежего воздуха и к концу поста был очень бледным и изнуренным. Этот факт подтверждается братьями и настоятелем, рассказ об этом был напечатан в Сансе в 1731 г.».
332
Первый столб, который он поставил сам и на котором прожил четыре года, был высотой шесть локтей , ок. 3 м, второй — 12 локтей, более 5 м, третий — 22 локтя, ок. 10 м, четвертый, который соорудили для него люди и на котором он простоял двадцать лет — 36 локтей, более 16 м (по Феодориту, по другим источникам — 40 локтей, 18 м). Диаметр верхушки столба был всего 3 фута, ок. 1 м. Вероятно, на ней было ограждение, к которому он мог прислониться, когда спал или в случае усталости. По крайней мере, так рисуют эти столбы на картинках. Пищу столпникам носили по лестнице их ученики.
Но Симеон не только заботился о собственном спасении. Люди стекались к нему издалека, чтобы стать свидетелями этого чуда века. К представителям разных слоев общества он обращался с одинаковым дружелюбием, кротостью и любовью, только женщин никогда не впускали за стену, окружавшую столб. С этой оригинальной кафедры, между небом и землей, он дважды в день проповедовал пораженным зрителям покаяние, улаживал споры, отстаивал ортодоксальную веру, требовал исполнения закона даже от императора, исцелял больных, совершал чудеса и обращал тысячи язычников измаильтян, иберийцев, армян и персов в христианство, по крайней мере номинально. Обо всем этом рассказывает знаменитый Феодорит, свидетель жизни святого. Он называет его великим чудом света [333] и сравнивает со свечой на подсвечнике и с самим солнцем, лучи которого светят во все стороны. Возражающим против такого образа жизни он сообщает, что Бог часто использует поразительные средства, чтобы взволновать равнодушных, как показывает история пророков [334] , и завершает свое повествование словами: «Если бы этот святой жил дольше, он совершил бы еще более великие чудеса, ибо он был украшение вселенной и честь религии».
333
. Hist. Relig.,с. 26, в начале.
334
См. Ис. 20:2; Иер. 1:17; 28:12; Ос. 1:2; 3:1; Иез. 4:4; 12:5.
Симеон умер в 459 г., на шестьдесят девятом году жизни, от давно скрываемой и отвратительной язвы на ноге; торжественная процессия перевезла его тело в главную церковь Антиохии.
Еще до смерти Симеон вызывал безграничное восхищение у христиан и язычников, простого народа, персидских царей и императоров Феодосия II, Льва и Марциана, которые просили его о благословении и совете. Неудивительно, что при всей знаменитой кротости ему пришлось бороться с искушением духовной гордостью. Однажды в видении ему явился ангел на огненной колеснице, чтобы отнести его, подобно Илии, на небеса, потому что его жаждут видеть духи блаженных. Симеон уже собирался войти в колесницу правой ногой, на которой он в тот раз повредил связку (как Иаков бедро), когда сатанинский призрак был изгнан крестным знамением. Вероятно, этот случай, о котором повествуется в Acta Sanctorum,был придуман позже, чтобы объяснить его болезнь и показать, как опасно самомнение. Поэтому и благочестивый монах Нил, не без причины, напоминал упорным столпникам о притче: «Всякий возвышающий себя унижен будет» [335] .
335
Ер.ii, 114; цит. в Gieseler, ii, 2, p. 246, note 47 (Edinb. Engl, ed., ii, p. 13, note 47), и y Неандера.
Из столпников более позднего времени наиболее выдающимися были Даниил (ум. в 490), из окрестностей Константинополя, и Симеон Младший (ум. в 592), из Сирии. Говорят, что последний провел на столбе шестьдесят восемь лет. На Востоке эта разновидность святости продолжала существовать, хотя и в исключительных случаях, вплоть до XII века. На Западе, насколько нам известно, был только один столпник, который, по словам Григория Турского, долго жил на столбе в окрестностях Трира, но потом, по приказу епископа, спустился и вступил в ближайший монастырь.
§38. Пахомий и монастырская жизнь
У нас есть биография святого Пахомия, написанная вскоре после его смерти одним из монахов Табенны, а также отдельные упоминания у Палладия, Иеронима( Regula Pachomii, Latine reddita, Opp. Hieron., ed. Vallarsi, tom, ii, p. 50 sqq.), Руфина, Созоменаи др. См. также Tillemont, tom, vii, p. 167–235, и Vit. Sanct.,sub Maj. 14.