История как волна
Шрифт:
Что же это за механизм, заставляющий волну отклоняться постоянно, и в то же время возвращать её в свои противоположные точки наподобие часового маятника? Немецкий философ О. Шпенглер в своей книге «Закат Европы» обозначил черты этой волны: «всего существеннее, однако, было нахождение той противоположности, на основании которой только и можно понять сущность истории: Противоположности истории и природы. Я повторяю: человек как элемент и носитель мира есть не только член природы, но и член истории, этого второго космоса, иначе устроенного и имеющего иное содержание» (О. Шпенглер «Закат Европы» стр. 91)
Человечество и есть тот маятник, «подвешенный» за нить собственной природы. Достигая своей крайности, волна человечества натягивает нить,
Это кажется невероятным, но в какой-то момент истории всё сегодняшнее человечество было заключено в одном единственном беззащитном младенце. В нём одном, и ещё одной девочке находилось всё потенциальное будущее человечество. Случись чего-нибудь с ним, и вся история выглядела бы иначе. Сегодня его называют Y-хромосомный Адам —это понятие из археогенетики, обозначающее наиболее близкого общего предка всех ныне живущих людей по мужской линии, и не имеет отношения к библейским персонажам. И жил он примерно 156—120 тысяч лет назад с максимальной вероятностью 138 тысяч лет назад. Нет, конечно, младенцев в то время было много, и много было их потомства, но в то нелёгкое время хитросплетения судеб пресекли в разное время их линии, оставив только одну ветвь человечества. Его женой была одна из правнучек митохондриальной Евы, которая жила в Африке около 200 000 лет назад, и от которой современное человечество унаследовало митохондриальную ДНК (передаётся от матери к дочери). Так, по крайней мере, утверждают палеогенетики.
Кто скажет, что было бы, если бы в культурах и цивилизациях не происходило упадка? Такое невозможно. Люди – не роботы с программой постоянной поддержки одного существующего порядка. И культуры, и цивилизации – живые организмы, они рождаются, расцветают, и умирают, но лишь для того, чтобы остался жив сам человек. Это диалектика природы. Не было и не может быть живого организма с навсегда заданной формой бессмертия. Любая система в процессе жизнедеятельности накапливает противоречия, и отмирает сама собой, изображая, порой, вспышку Сверхновой звезды. В трудах Шпенглера, Бердяева, Данилевского, Леонтьева прослеживаются наблюдения постоянной цикличности истории, но ограниченность исторического материала их времени не позволили сделать им исторически длинные выводы. Но сегодня историческая наука почерпнула многое из смежных дисциплин: палеогенетика, археология, лингвистика, палеоантропология, геногеография, ономастика, этнография. Доступность достижений этих наук с помощью интернета увеличили в разы познавательные способности человека. Мы шагаем в техногенную цивилизацию. Во многом мы становимся более механистичны.
История имеет искусственное происхождение. И творцом её является человек зажатый в рамки природы. Человек- есть Демиург истории. Каждый раз отталкиваясь от природы, возвышаясь над ней, он вынужденно, под тяжестью непреодолимых противоречий (как сейчас, когда развитие техники идёт с опережением этики) возвращается в её лоно. Так филогенез повторяет онтогенез и наоборот. То есть, историческое, родовое развитие повторяет индивидуальное, человеческое, а оно в свою очередь повторяет первое. Так, эволюция человека есть результат эволюции его мозга, а эволюция человечества – результат эволюции коллективного разума. Результатом техногенной эволюции человека станет Искусственный Интеллект, этика применения которого станет залогом либо процветания, либо ещё больших порабощений на вершине волны.
За свою жизнь человек переживает рождение, буйство юности, поисков себя, места под Солнцем, максимализм, драки со сверстниками. Затем идёт период поиска упорядоченности, домостроя, заведения семьи, ограждения, создания прочного фундамента. Буйство сменяет уравновешенность и надёжность. Зрелость сменяет старость. Её эпитеты – мудрость, тишина, спокойствие. Почитание старости – этика техногенной эпохи. Взращивание новых всходов, которые станут обязательно отрицанием прежнего, отжившего.
В этом и сеть истинный ключ к пониманию истории о поисках которого сокрушался Шпенглер, и в то же время – волновое понимание истории находит золотую середину между марксовым «не личности творят историю» и шпенглеровским «проблема судьбы, проявляемая как подлинная проблема истории (времени)»
Таким образом, творящий человек как индикатор собственного времени. Если он творит сообразно направлению волны (Ленин), то это имеет положительные прогрессивные последствия. Если творит категориями отжившего Рейха (Гитлер), то и последствия этого печальны. Так, раз за разом западная цивилизация вызывала на ристалище истории своих демонов: Барбароссу, Македонского, Наполеона, Фридриха, Карла 12, Гитлера. Кто следующий?
Итак, если мы представим себе историю как волну, то нам легче будет разглядеть её эволюционную непрерывность, преемственность динамических процессов. Нам легче будет понять почему в разных фазах происходят свойственные им процессы, и благодаря этому предполагать своё будущее.
Кто-то скажет, что заключение истории человечества в Волну есть фатальность, судьба от которой не отклониться. Отвечу: как раз наоборот! Волна представляет собой множество инвариаций. И, наоборот, множество теорий, которые вы знаете заключают в себе фатальность: христианство ограничивает историю вторым пришествием и концом света, марксизм-ленинизм – неизбежной сменой формации капитализма коммунизмом. И от этой неизбежности у людей опускаются руки – мол, всё равно всё предрешено. Да нет же! Берите мотыги, молотки – и работайте, трудитесь, только так обретается свобода выбора и рушится отжившее. Фатальность в волне заключена для тех, кто не понимает сути её свободы. Это как гребень волны для сёрфера – умеешь лавировать – и ты на волне, не умеешь, идёшь против природы – и ты погиб, выброшен из этой истории.
Момент пассионарного толчка – акт смерти предыдущего этноса, распада предыдущего состояния, когда накопленная масса уже неспособна удерживаться общим центром. Так, примерно в 1750-м году до н. э. произошёл распад арийского этноса на русов и ведийских ариев, толчок 1-го века привёл к распаду этноса русов-расенна на славян. Толчок 1917-го года привёл к распаду этноса великороссов на русских, украинцев и белорусов, а Югославы окончательно распались на сербов, хорватов, боснийцев, черногорцев, словенцев и македонцев. Пассионарный толчок – это взрыв этноса, опасное состояние, когда братья способны на гражданскую войну и изгнание друг друга.
В истории меня интересует не сама история, а то, как с нашим отношением к ней меняется наше будущее. История никогда не станет точной наукой. Любая часть её может быть подвергнута интерпретации. Но всё же в своей преемственности, в этом постоянном детерменизме ступенек прошлое-будущее и прослеживается её истинная поступь. Только так может быть достигнута её правдивость. И там, где белые пятна всё равно остаются важна наша прагматическая договорённость: мы признаём, что было так, только лишь потому, что мы потомки этих людей, и имеем на это право, потому, что от этого зависит наше будущее.
Глава 5. Тема фатальности и свободы в истории
«Zig et zig et zig» и «Zig et zig et zag»
Камиль Сен-Санса «Пляски смерти»
Предвижу ехидство критиков по поводу того, что заключение истории человечества в волну есть некая фатальность, судьба от которой не отклониться. Идеи абсолютной человеческой свободы сегодня популярны. Но не более того. Экзистенциализм утверждает: раз человек делает сам себя, в результате своей эволюции, то и история – тоже продукт его деятельности. А никто с этим и не спорит. Художник берёт холст и краски, и начинает писать портрет. Он свободен намалевать что угодно, но несвободен в холсте и красках, несвободен в том – будет ли кому это интересно? Композитор сочиняет музыку, и она становится прекрасной симфонией, но в ней всё равно семь нот, или двенадцать полутонов. Следует всегда разделять свободу и необходимость через осознанность. Вот философская триада, которая является мерой человеческих возможностей в истории.