История катастрофических провалов военной разведки

Хьюз-Уилсон Джон

Другая загадка Перл-Харбора также не получила удовлетворительного объяснения. По мере приближения войны разведслужбы союзников по понятным причинам стали налаживать более тесные связи друг с другом. Британские службы, особенно дальневосточный отдел Государственной шифровальной школы, расширяли свое присутствие в США; так же поступали и их голландские союзники. Нидерланды, захваченные немцами в мае 1940 года, оставили голландской Ост-Индии хорошо отлаженную и эффективную колониальную администрацию. Что еще более важно, именно она получила признание как представляющая голландское правительство в изгнании.

Одним из чиновников администрации был капитан Королевского флота Нидерландов Йохан Раннефт. Обязанностью капитана Раннефга как голландского

военно-морского атташе в Вашингтоне было дать понять своему правительству, что оно не ошиблось с назначением. Его основной миссией была продажа 40-миллиметровых зенитных пушек «Бофорс» американскому флоту. Это и приводило в ярость шведских обладателей патента (Bofors AG), зато приносило доход еще одному производителю этих орудий, голландской компании Signaal. Флот Соединенных Штатов был очень доволен новыми противовоздушными пушками, поэтому Раннефт получил доступ ко многим секретам, которые находящиеся на особом счету атташе так часто ищут, но так редко находят. Дело в том, что Раннефт не только находился на особом счету, но и был, в глазах военно-морских офицеров США, коллегой, старшим офицером, другом Соединенных Штатов и, в придачу ко всему, «своим парнем». Как результат, голландский военно-морской атташе зачастую видел больше, чем положено иностранцу. Также Раннефт вел официальный дневник: некоторые выдержки из него интересны для нас.

6 декабря 1941 года капитан Раннефт был вызван в отдел военно-морской разведки, на «третью палубу» здания штаб-квартиры флота. Там шла оживленная дискуссия по поводу дислокации японских военных кораблей. Раннефт, знавший о том, что Голландская Ост-Индия была в списке вероятных целей атаки японцев и регулярно делившийся с американскими коллегами информацией, поступавшей к нему из Батавии и Ост-Индии, тут же включился в профессиональную дискуссию.

Несколькими днями ранее, во время обычного своего посещения «третьей палубы», Раннефт ознакомился с передвижениями японского флота в северной части

Тихого океана по карте, показанной ему двумя простыми офицерами военно-морской разведки. К изумлению голландца, суда направлялись к востоку от Японии, в сторону Аляски и Алеутских островов. Пораженный Раннефт записал в своем дневнике: «В здании морской разведки видел карту с маршрутом двух японских военно-транспортных кораблей. Они следуют на восток от Японии».

Поэтому сейчас, через несколько дней, Раннефт буквально набросился на шефа военно-морской разведки адмирала Уилкинсона: «Как обстоят дела с двумя японскими транспортами? Где они?» Кто-то из присутствовавших (Раннефт не помнил, кто именно) показал на точку в 400 милях к северу от Гавайев. Голландец был потрясен, но предположил (запись в дневнике от 6 декабря), что «все в Гонолулу и в офисе военно-морской разведки пребывают в стопроцентной готовности».

В этот же день Раннефт по официальным каналам сообщил о том, что ему удалось узнать, голландскому правительству в изгнании. Как читатели, наверное, догадались, записи Раннефга так и не были включены ни в один отчет американских комиссий по расследованию катастрофы Перл-Харбора. Вашингтонский офис военно-морской разведки решительно дал понять, что там и не подозревали о местонахождении двух транспортных судов противника. Естественно, нет никаких свидетельств того, что военно-морская разведка сообщила адмиралу Киммелу о приближении мощного японского флота, который находился всего в 400 милях к северу от главной базы Тихоокеанского флота США.

Вся история видится в еще более трагическом свете, так как Киммел, очень компетентный двухзвездный адмирал, которого только что повысили до четырехзвездного (что представляло собой невероятный карьерный скачок), 2 декабря обсуждал со своим штабом маршрут японских транспортов. Услышав, что расположенный на Гавайях штаб разведки флота не имеет представления о местонахождении врага, Киммел сухо осведомился: «Стало быть, они могут показаться из-за Даймонд-Хед [вулкан

на Оаху] в любой момент?» На это один из штабистов, как сообщалось, ответил: «Они выражают надежду, что смогут обнаружить их раньше, господин адмирал». В создавшихся обстоятельствах такой обмен «мнениями» был весьма показателен.

Годы спустя (в 1960-м) вышедший в отставку адмирал Раннефт во время своей последней поездки в Вашингтон по линии НАТО пытался обсудить с адмиралом Старком (высшим военно-морским офицером в Вашингтоне во время работы там Раннефга в 1941 году) так волновавший его вопрос. Когда Старк узнал, зачем Раннефт хочет видеть его, он без всяких объяснений отменил встречу и отказался принять голландского офицера.

Прежде чем закончить разговор о загадках Перл-Харбора, упомянем еще о любопытном свидетельстве одного подростка — разносчика газет. Рано утром 7 декабря 1941 года шестнадцатилетний Том Николс собирался отнести экземпляр воскресного номера Washington Times-Herald одному из постоянных подписчиков, японскому военно-морскому атташе, проживавшему в Вашингтоне по адресу 3601, Коннектикут-авеню. К удивлению Тома, газету у него взяли два американских морских пехотинца в полной выкладке, стоявшие на часах у дома атташе. Никто так никогда и не объяснил, от кого же исходил приказ выставить охрану у дома японского атташе в столь ранний час, ведь к моменту утреннего разноса газет даже президент Рузвельт еще не прочел роковую четырнадцатую часть закодированной дипломатической депеши. Эти данные были пока только в распоряжении капитан-лейтенанта Крамера и некоторых лиц из верхушки морского командования. Однако в обычной жизни морские пехотинцы подчиняются военно-морскому министерству Соединенных Штатов. Этот любопытный факт также остался без объяснений.

Для разведчика-аналитика ситуация, подобная той, что окружала Перл-Харбор, является уникальной, трагической сагой об упущенных возможностях, проигнорированной ценной информации и бюрократической путанице. Ситуация эта тем загадочнее, что ее сопровождали неубедительные, зато постоянные попытки обнаружить заговор или же замести следы. Правительство США санкционировало ряд расследований, которые должны были дать ответ на вопрос: кто и что знал о ситуации и в какое именно время. Было не менее шести комиссий, проводивших такие расследования:

1. комиссия Робертса (1941, Робертс — судья Верховного суда США);

2. комиссия Харта (1944, Харт был на тот момент старейшим адмиралом);

3. армейская комиссия по Перл-Харбору (1944);

4. следственная комиссия флота (1944);

5. комиссия Конгресса (1945—1946);

6. комиссия Клозена (1945).

Из всех этих комиссий только последняя, сверхсекретная миссия полковника Клозена, по гражданской специальности адвоката, имела доступ к коду «Мэджик», ко всем фактам и, что самое важное, к сохранившимся радиосообщениям. Поэтому неудивительно, что выводы, сделанные Клозеном, в некоторых аспектах радикально отличались от вердиктов предыдущих служебных и политических расследований, имевших прежде всего цель установить виновных или найти козлов отпущения. К сожалению, как и многие другие свидетельства времен Второй мировой войны, факты оставались засекреченными, пока Клозен в 1992 году не прервал свое почти пятидесятилетнее молчание.

Комиссия Клозена разделяла официальную точку зрения Вашингтона, согласно которой невезучие командиры на местах — адмирал Киммел и генерал-лейтенант Шорт — являлись главными виновниками трагедии. Кло-зен строил свою критику на четком понимании того, кто что знал и за что нес ответственность. В 1945 году он шаг за шагом восстанавливал картину событий, путешествуя по всему миру, причем на его теле был закреплен механизм уничтожения документов на случай попадания в руки врага. Клозену стало понятно, что многие из тех, кого допрашивали официальные комиссии, знают гораздо больше, чем они рассказали, к тому же эти комиссии не имели доступа к данным радиоразведки.