История, которая меняет
Шрифт:
– Дружище, я бы на твоем месте так не рисковал. Давай по домам. Нам нужно хорошенько выспаться и собраться с мыслями.
Медленно автомобиль двинулся в сторону комфорта и уюта. Каждый из мужчин думал о своем.
– Так почему Додо?
– внезапно переспросил Сайлен.
Немного помолчав, Ричард протянул:
– Додооо — маврикийская птица, беззащитный комочек счастья, бегущий к человеку в своей доверчивой простоте. Особенность этой птицы в том, что она была абсолютно лишена страха перед человеком, который, естественно, отблагодарил ее за такую доверчивость, отведя ей особое место на черных страницах в красной книге.
Ричард про себя прочел молитву, в которой он действительно просил дать Додо силы купить еды, а не наркотиков. Он очень редко обращался к Богу. Почему-то, в те места, куда его вызывали по работе, Бог зачастую опаздывал. Но в такие мрачные моменты он вспоминал слова его любимой жены, которая тихо шептала ему на ушко, что сомнения - это путь к вере. На самом деле верить не нужно, необходимо знать. А как можно узнать о чем-либо, не усомнившись в этом?
23
– Доброе утро, мистер Майерс. Как вам спалось на новом месте? Я вижу Вы уже на ногах.
Несмотря на то, что Сальве пришел гораздо раньше чем того позволяют приличия, подчеркнув таким образом привилегированность его положения, все же ему не удалось застать меня врасплох. Учитывая то, как мне пришлось провести сегодняшнюю ночь, я совершенно не хотел, чтобы кто-либо застукал Стефана Майерса распластанного на шершавом, твердом полу и укрытого при этом старым ковром. Не важно в какой ситуации мы находимся. Важно правильно расставить приоритеты и идти к ним несмотря ни на что.
– Доброе утро.
– Приподняв к верху руки, я показал свои запястья.
– Свобода стоит тысячи подушек. Так что мой сон был превосходен.
Немного склонив голову, мой гость улыбнулся.
– Вы мне искренне нравитесь. Позвольте пригласить вас пройтись со мной, а заодно по-дружески угостить чашечкой ароматного черного кофе.
Улыбнувшись в ответ, я согласился. Предложение Сальве казалось мне более чем заманчивым:
– Я с удовольствием составлю Вам компанию, особенно если мы пойдем вверх. Нет ничего приятнее утренней разминки.
Сальве рассмеялся.
– Только вверх, ни шагу вниз.
Выходя за пределы своего жилища, я весело заметил, что когда в доме нет ничего по- настоящему ценного, кроме себя, это имеет определенные преимущества. К примеру, не надо заботиться о наличии входной двери, а это, вообще, роскошь в наше время. Сальве усмехнулся, пытаясь понять к чему я клоню.
– У меня есть несколько недавно замороженных объектов недвижимости. А в управляющих я не вижу никакого смысла. И меня временами терзали сомнения по поводу того, запер ли я двери и окна после последнего посещения.
– Мне нравится как Вы настроены. Люблю людей, которые в состоянии запустить свои когти под толстую шкуру жизни и показать кто именно хозяин этой совершенно небезопасной, но стоящей свеч игры.
Пропустив Сальве чуть вперед, я, с легким уколом зависти, наблюдал как легко он преодолевает подъем. Будучи приблизительно одного возраста с ним я подумал о том, что если бы мне пришлось убегать от Сальве это погоня закончилась бы так и не начавшись. Его походка была упругой, а дыхание ровным. Пыхтя как тюлень, я порадовался тому, что иду сзади, успокаивая себя тем, что причиной моей усталости была не плохая физическая подготовка, а бессонная ночь и последствия пережитых событий. Хотя в душе я дал себе слово, что если мне удастся выпутаться из этой передряги я обязательно... А дальше последовали все те обещания, которые мы даем себе оказавшись в «заднице». Обернувшись и заметив мое отставание, Сальве остановился и, чтобы дать мне отдышаться, сказал:
– Мистер Майерс, вот еще одно преимущество Вашего пребывания в фавелах. Навещая меня, Вы сможете поправить свое здоровье.
– И улыбнувшись, подбодрил меня.
– Мы уже почти пришли.
Дом Сальве разительно отличался от моего жилья. Добротное двух этажное строение, с массивными оконными рамами и тяжелой надежной дверью, как-бы подчеркивали принадлежность хозяина к местной элите. Дважды стукнув в дверь, Сальве громко сказал:
– Сара, у нас гости.
Переступив порог вслед за хозяином, я оказался в большой, уютной гостиной обставленной хорошей, современной мебелью. Все говорило о том, что в этом доме есть художник этого уюта. На окнах слегка волновались нарядные, веселые, идеально выстиранные, цветные занавеси, придававшие большой гостиной некую легкомысленность и игривость, а пушистые ковры, поглощающие шум шагов, подчеркивали атмосферу удивительного покоя, такого несвойственного фавелам.
– Сара, позволь тебе представить Стефана Майерса. Теперь, насколько я понимаю, он окончательно принял решение остаться и стать хоть и временно, но частью нашей общины. Не так ли мистер Майерс?
– Вы совершенно правы. Я постараюсь быть человеком достойным Вашего гостеприимства. Про себя я отметил, что Сара и Сальве очень подходили друг другу. Не смотря на довольно существенную разницу в росте, они выглядели очень гармонично.
– Рада видеть Вас, Стефан. Располагайтесь, а я сейчас накрою на стол.
– И с этими словами Сара, улыбнувшись мне, отправилась на кухню.
Оставшись вдвоем, мы переглянулись.
– У Вас очаровательная жена.
– Спасибо, а Вы состоите в отношениях?
Я задумался. С одной стороны мне очень хотелось бы утвердительно ответить на этот вопрос, но я понимал, что это будет ненужная хитрость с моей стороны.
– И в этом вопросе у меня все довольно сложно.
– А по вам и не скажешь. Вы производите впечатление полностью довольного жизнью человека.
– Ну, скорее это профессиональная, выработанная с годами привычка. Мы с Вами уже можем себе позволить такую роскошь как «горизонт личности».
Сальве неопределенно кивнул головой.
– К счастью ли это? Иногда меня терзают сомнения по этому поводу.
– И немного подумав, продолжил.
– Человек по своей природе, или, если хотите задумке, являет собой своеобразную, организованную систему. Что-то на подобии Государства, в котором действуют свои законы. Эти законы помогают нашему внутреннему миру сосуществовать в гармонии с отображающей, все без исключения, поверхностью. Начиная злоупотреблять никотином и алкоголем, мы отражаем в себе индустриальный век, со всеми ему присущими дымящимися производствами, загрязнением жизненно важных рек, озер и так далее. Вроде первоначальный видимый ущерб небольшой. Но это только на первый взгляд. Тело отзывается недовольством на нарушенную гармонию и как результат происходит нарушение на всех ярусах внутреннего взаимодействия. В итоге начинаются митинги и забастовки. Все как в обществе. И у нас есть несколько вариантов. Мы можем полностью отказаться от вредных привычек. Но почему-то этот путь люди выбирают редко. Путь компромисса оказывается более предпочтителен. С одной стороны, нам хочется подавить восстание, сохранив при этом все удовольствия, но при этом возникает угроза еще большего хаоса. Мы выбираем второй, менее радикальный путь. Путь договоренности, а если сказать точнее, переговоры. С помощью фармакологии убираем все то, что вызывало волнения и выжидаем. Ждем столько, сколько понадобиться, а затем постепенно начинаем вводить старые причины, постоянно прислушиваясь к волнующим нас откликам.
– Простите Сальве, но я не совсем понимаю, к чему Вы ведете.
– А Вы послушайте, ведь время располагает. Следствия наших внутренних компромиссов начинают постепенно отображаться на поверхности, и соответственно, привлекательности нашего Государства. С каждым новым признаком мы придумываем все новые и новые аспекты жизни, тем самым бесконечно усложняя изначально открытые и понятные процессы. Это может длиться на протяжении очень длительного времени, но осознание неминуемой трагедии, как и страх быть пойманным за руку, заставляет нас еще более изощренно ввергать то ,что мы с такой заботой создавали в очевидную социальную бездну. Возможность выбора становиться все меньше и, в итоге, нам , просто на просто, не хватает пространства для очередного маневра, и вот тут приходится выбирать. Совершенно не героическая возможность погибнуть в осаде собственных страхов и слабостей, либо же выпустить наружу всю накопленную мощь решений и волевых поступков. Два человека - это уже люди. Но человек ли каждый из этих двоих? Вот та самая загадка, на которую мы можем найти ответ только в выражении собственных решений и деяний. У каждого из нас есть выбор и он, как ни странно, заключается всего лишь в том, признаем ли мы его существование или же нет.