История Крестовых походов

де Виллардуэн Жоффруа

Также я передал четыре куска камлота ее величеству королеве. Рыцарь, который преподносил их, завернул камлот в белую льняную ткань. Королева, увидев, как он входит в ее покои, встала перед ним на колени, а он, в свою очередь, преклонил колени перед ней. И королева сказала ему: «Встаньте, мой благородный рыцарь, не подобает вам преклонять колени, когда вы несете реликвии». — «Мадам, — ответил рыцарь, — это не реликвии, а куски камлота, которые вам шлет мой сир». Услышав это, королева и ее дамы начали смеяться. «Скажите вашему сиру, что я желаю всех бед на его голову, — сказала королева моему рыцарю, — потому что он заставил меня встать на колени перед его камлотом».

Во время пребывания короля в Сайде кто-то принес ему камень, который расслоился на пластинки. Это был самый

удивительный камень в мире, потому что между двумя пластинками было изображение морской рыбы. Она вся сплошь была каменной, но у нее все было на месте — форма, глаза, кости, расцветка, — так что она выглядела как живая. Король дал мне один из этих камней. Внутри я нашел линя; он был коричневого цвета, но со всеми подробностями, которые вы предполагали бы найти у линя.

Будучи в Сайде, король получил известие о смерти своей матери. [20] От скорби он впал в такую прострацию, что два дня никто не мог заговорить с ним. Затем он прислал за мной одного из слуг. Когда я предстал перед Людовиком IX, он в одиночестве сидел в своей комнате и, едва только увидев меня, простер ко мне руки и сказал: «Ах, сенешаль, я потерял мать!» — «Сир, — сказал я, — это не удивляет меня, потому что она должна была умереть. Но я удивлен, что вы, мудрый человек, так скорбите из-за этого. Ведь, как вы знаете, один мудрый философ сказал, что, какую бы печаль человек ни испытывал в сердце своем, на лице его ничто не должно отражаться, потому что, показывая свою скорбь, он радует своих врагов и огорчает друзей». За морем король провел много торжественных служб в честь королевы-матери и отослал во Францию целый короб писем ко всем церквам с просьбой молиться за ее душу.

20

Королева Бланш (Бланка) умерла в ноябре 1252 года. Сообщение о ее кончине шло очень медленно и пришло к королю Людовику не раньше июня 1253 года. Возможно, Жуанвиль в своих воспоминаниях ошибается.

Мадам Мари де Вертю, очень добрая и благочестивая женщина, пришла сказать мне, что королева погружена в печаль, и попросила меня прийти к ней и успокоить. Явившись к ней, я застал королеву в слезах. «Женщина, — сказал я ей, — которая так ненавидела вас, мертва, а вы так печалитесь». Она ответила, что льет слезы не по королеве Бланке, а из-за той скорби, которую испытывает король, узнав о ее кончине, а также потому, что ее дочь — потом она стала королевой На-варрской — осталась на попечении одного мужчины.

Королева Бланш (Бланка) относилась к королеве Маргарите настолько нетерпимо, что даже не позволяла своему сыну находиться в обществе своей жены, пока вечером он не отправлялся спать с ней. Дворец, в котором молодой король и его жена больше всего любили находиться, стоял в Пон-туазе, потому что в нем покои короля находились на верхнем этаже, а королевы — под ними. Им приходилось встречаться и разговаривать на спиральной лестнице, которая вела от одной комнаты к другой. И как только швейцарцы видели, что приближается королева Бланка, они стучали в дверь древками своих алебард, и королю приходилось быстро бежать в свою комнату, чтобы мать застала его там. Постельничий королевы Маргариты делал то же самое, когда королева Бланка являлась к своей невестке, чтобы она могла застать молодую королеву в одиночестве.

Однажды король находился рядом со своей женой, когда ей угрожала большая опасность и она могла умереть после родов. Королева Бланка вошла в ее комнату и, взяв короля за руку, сказала ему: «Уходи. От тебя тут нет никакой пользы». Королева Маргарита, увидев, что королева-мать уводит короля, закричала: «Увы мне! Буду ли я жить или умру, вы не даете мне увидеться с моим мужем!» Она потеряла сознание, и все решили, что королева умерла. Король, считая, что его жена умирает, вернулся к ней, и с большим трудом ее удалось вернуть к жизни.

Глава 17

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ФРАНЦИЮ

Февраль—декабрь 1254

года

Когда укрепления Сайды были почти закончены, король приказал, чтобы через лагерь прошло несколько процессий. После каждой из них легат призывал людей молить Бога, чтобы начинания короля завершились в соответствии с Его желаниями, чтобы король творил лишь то, что захочется Ему, вернется ли он во Францию или же останется за морем.

После того как все процессии прошли своим чередом, король подозвал меня из компании заморских дворян и провел во двор, где заставил встать спиной к ним. Затем ко мне обратился легат: «Королю очень нравится, как ты ему служишь, сенешаль, и он очень рад, что служба принесла тебе и доход и почести. Более того, чтобы твое сердце успокоилось, король поручил мне сказать, что к грядущей Пасхе он собирается возвращаться во Францию». — «Да благословит Бог его желание», — ответил я.

Поднявшись, легат попросил проводить его, что я и сделал. В своем жилище он отвел меня в отдельную комнату, в которой никого, кроме нас, не было. Закрыв дверь, легат взял мои руки в свои и стал горько плакать. Едва только обретя способность говорить, он сказал мне: «Я предельно рад, сенешаль, и благодарю Господа, что и король, и вы, и другие пилигримы избежали большой опасности, которая угрожает вам здесь. Но я до глубины сердца опечален, что мне приходится покидать общество таких выдающихся людей, как вы, и возвращаться ко двору в Риме, где так много двуличных людей. Тем не менее скажу, что я собираюсь сделать. Я хочу сделать так, чтобы после вашего отбытия остаться тут еще на год и потратить все, что у меня есть, на укрепления пригородов Акры. Таким образом я смогу доказать этим людям в Риме, что не привез с собой никаких денег, и, если мои руки будут пусты, они оставят меня в покое».

Как-то я рассказал легату о двух грехах, которые доверил мне один из моих священников. Он сказал в ответ: «Никто лучше меня не знает о всех грехах злобы и предательства, совершенных в Акре. Вот почему Господь обрушит месть свою на Акру и омоет улицы кровью ее жителей и тех, кто придет жить на их место». Пророчество этого доброго человека исполнилось лишь частично; город в самом деле был омыт кровью его обитателей, [21] но те, кому довелось потом жить здесь, еще не появились. (Позже город снова был заселен. Сейчас город Акра (Акко) находится в Галилее (Израиль). — Ред.) Господь позаботился, чтобы те, кого он прислал сюда, были хорошими людьми, чьи деяния отвечали Божьей воле!

21

Город был разграблен сарацинами в 1291 году.

Какое-то время спустя король послал за мной и приказал вооружиться. Когда я спросил его, в чем дело, он объяснил, что надо сопровождать королеву и детей в Сур (Тир), который лежал примерно в семи лье отсюда. Я не сказал ни слова в ответ, хотя он доверил мне очень опасное поручение, потому что в то время между нами и сарацинами Египта или Дамаска не было ни мира, ни перемирия. Слава Богу, к сумеркам мы спокойно, без всяких помех добрались до Сура, хотя нам дважды пришлось спешиться и развести костер, чтобы приготовить еду и дать детям поесть или покормить их грудью.

Прежде чем король оставил Сайду — укрепленную высокими стенами, башнями и широкими рвами, вдоль и поперек очищенными от грязи, — патриарх и местные сеньоры пришли к нему и сказали следующие слова: «Ваше величество, вы укрепили Сайду, Кесарию и город Яффу, которые хорошо послужат Святой земле. Кроме того, вы отменно усилили оборону Акры, возведя вокруг нее стены и башни. Мы поговорили между собой и не видим, пойдет ли на пользу Иерусалимскому королевству ваше дальнейшее пребывание здесь. Поэтому мы убедительно советуем вам к приходу Великого поста ехать в Акру и готовиться к возвращению домой, чтобы после Пасхи вы могли вернуться во Францию». Последовав совету патриарха и вельмож, король оставил Сайду и направился в Сур, где находилась королева. Отсюда мы двинулись в Акру, куда король прибыл к началу Великого поста.