История легенды
Шрифт:
– Ладно, - пожал я плечами и закинул в рот следующую таблетку.
Так и шли мы по коридорам к известной только Акисато цели, он, посматривая на номера дверей, я, похрустывая таблеточками, словно поп-корном.
А пришли мы в некую комнату. Точнее зал, круглый, с металлическими стенами, полом и потолком. Высота его была около восьмидесяти метров, а диаметр около двухсот пятидесяти. В верхней части матовое стекло. В стене у пола одна дверь-ворота, через которую я и вошел. Собственно - все.
Опустевший пакет я выбросил в урну перед тем как войти - таблетки кончились, а "приход" так и не наступил. Даже
И началось.
Не торопясь, без тех ужасов и перегибов, что в первый день. Просто упражнения, базовые удары, захваты, техники, снова упражнения.
Занимался мной не сам Акисато. Точнее не только он сам. Еще десятка полтора разных инструкторов я насчитал, что постоянно сменяли друг друга, не давая мне и минуты передышки. Постепенно темп, сложность и болезненность занятий нарастали.
Потянулся бесконечно длинный день, без часов, без солнца, без неба, без имен...
Описывать все, что они со мной делали, бессмысленно. Подобное описание заняло бы столько же, сколько занимает большая медицинская энциклопедия. А это скучно. Скажу только, что усилия их не были бесполезны.
* * *
А однажды все закончилось.
Я выполнял очередное ката, уворачиваясь от время от времени постреливающих автоматических крупнокалиберных пулеметов, включавшихся в произвольном порядке, когда дверь открылась. Заглянул мужичок в белом халате, посмотрел по сторонам.
– Слыш, парень, заканчивай!
– крикнул он мне и нажал на кнопку отключения пулеметов. Крикнул он на японском, но это проблемой уже не было - за прошедшее время язык я выучил. И даже не один: инструктора очень органично вплетали теоретические занятия в мои тренировки, заставляя напрягаться не только тело, но и мозг. Алгебра, геометрия, языки, химия, медицина, физика... И все это под аккомпанимент пулеметов, бесконечные ката, спарринги, упражнения, звон клинков, прохождение бесконечных полос препятствий, акробатических этюдов и фритрейс-прыжков.
– Центр расформировали. Ты в здании последний остался!
– Че, правда что ли?
– как-то не сразу поверил я.
– Ну, да. Выматывай давай. Через час оборудование демонтировать и вывозить начнут. Так что не стой столбом!
И я вышел.
Парень шел впереди меня. Я спросил у него какое сегодня число. Он назвал. Я прикинул про себя и ошарашенно замер: выходило двадцать три года! Он свернул за угол. Я кинулся за ним, чуть придя в себя от потрясения, и вышел в коридор своего универа, с диким недоумением разглядывая спину Ритки (ну или не совсем спину), на коленях что-то ищущей на полу. Хорошо хоть одет был, а то оконфузился бы по полной программе (часть тренировок я проходил голым, так как одежду было жалко - не выдерживала она купаний в кислоте, струй напалма, взрывов реактивных гранат и так далее). А так на мне красовалось простенькое белое кимоно с белым же поясом.
– Рит, потеряла чего?
– удивленно спросил я, продолжая любоваться... спиной девушки. Правда совсем не долго. Она от моего голоса подскочила, как ужаленная.
– Ты! Как ты? Здесь? Ты же? Там? Как?...
– огорошила она меня градом слабосвязных вопросов, активно при этом жестикулируя.
Я поднапряг мозг, анализируя поток информации.
– То есть, ты спрашиваешь, как я оказался здесь, если упал там?
– кое-как сформулировал ее вопрос я. Она согласно кивнула и требовательно уставилась на меня, ожидая ответа.
– Что тут сказать... Тебе повезло, а я провалился еще раз. Слава Богу, вот вернулся, - пожал я плечами.
– То есть "провалился"?
– Ну, снова попал в другой мир, - пояснил я.
– Расскажешь?
– заинтересовалась она.
– Да, чего там рассказывать, - отмахнулся я.
– Выпал в какой-то версии Японии рядом с залом Карате. Только и успел, что с Мастером о занятиях договориться, как сюда попал, - максимально упростил я свою историю, исключив всяческие "лишние" подробности.
– Прическа у тебя поменялась, - заметила она.
– Постригся, - улыбнувшись, поворошил я свой по-военному короткий ежик волос.
– Держи, - протянула она мне боевой нож Дара.
– Выпал у тебя, когда ты провалился.
– Спасибо!
– обрадовался я ему, как родному. Я-то думал, что он вместе со всем в метеоритном взрыве сгорел, ан вон оно как! Уцелел подарочек!
Я полез запазуху и нащупал кожаный кошелек с монетами. Хорошо, что захватил его из ящика для личных вещей на выходе из зала, где он все то время и лежал. Надо же! Целых три трофея: нож, кимоно и кошелек. Прям можно коллекцию открывать.
– Пошли по домам?
– предложил я девушке, запрятав нож рядом с кошельком.
– Точно!
– хлопнула себя по голове Ритка. Потом скептически меня осмотрела.
– А ты так босиком и пойдешь?
– Пойду, - пожал плечами я.
– Вариантов-то все равно нет, - и мы пошли.
Я проводил ее до остановки. Она спросила из какой я группы. Я сказал. То же самое спросил у нее. Она тоже ответила. Попросила не теряться больше и прыгнула в свой троллейбус.
А я потопал домой.
Домой... В этот раз действительно Домой! Как же сладко это звучит...
* * *
глава 11
У меня дома есть большое зеркало. Почти в полный рост человека. И именно перед этим зеркалом я сейчас стоял, внимательно разглядывая себя. За прошедшие тридцать лет я основательно отвык от собственного отражения.
Подумать только, тридцать один год шлялся невесть где. Добавить мои восемнадцать, которые были на момент попадания, что получаем?
Получаем сорок девять лет! Почти полтинник! А в зеркале отражается "вьюнош со взором горящим". Симпатичный такой мальчонка: ростом в метр семдесят пять, весом в шестьдесят восемь кило, худощавый и даже тощий, без ярко выраженной мускулатуры. Не сказать, что она совсем не выражена, нет, но в глаза не бросается. Непонятные каре-зеленые глаза, темные короткие волосы, подвижная мимика, лицо без морщин, гладко выбрито, без шрамов и прыщей. "... не красавец, чтобы все с ума сходили, да и не сходят, это даже веселей..." - как поется в одной веселой песне жизнерадостного мужчины. Что ж, мне эта строчка вполне подходит, решил я и отсалютовал зеркалу стаканом апельсинового сока, подмигнул отражению и пошел на кухню доедать большую сковородку яичницы с колбасой и сыром, аж из двенадцати яиц.