История любви одного парня
Шрифт:
заменяя имена «Таннер», «Тан» и «Себастиан». Таннер становится Колином. А Себастиан –
Эваном. Все, кто ходит со мной в школу получают новые имена. Отэм становится Энни. Фуджита
– Франклин, а занятия становятся почетной химической лабораторией.
Я понимаю, что это занятие бесполезно. Даже если я сохраню книгу в новой версии, где
«Колин» на самом деле заинтересован в «Йене», одном из учеников– мормонов в классе, я
понимаю, что все мои изменения неряшливы
В пятницу после занятий, с первыми четырьмя главами, распечатанными и засунутыми под
мою руку, я иду от своей машины к входной двери дома Себастиана. И могу поклясться под
присягой, что их дверной звонок самый громкий из существующих. По крайней мере, так кажется,
как только я вдавливаю кнопку. Мой пульс срывается, не глядя по сторонам, мои нервы бросаются
под фуру.
Но теперь нет пути назад. Я собираюсь войти в дом Себастиана. В дом епископа.
Серьезно, это не первое мое «родео». Я был до этого в доме Эрика, но там облегченная
версия «мормонов». Его фотография с выпускного класса теперь висит там, где должен висеть
портрет Спасителя. У них по– прежнему висит снимок храма в рамке на стене, но и еще у них есть
кофеварка, как у цивилизованных людей.
Все это означает, ту часть ожидания схожую с чувствами археолога перед большими
раскопками в Египте: придется много чего раскапывать здесь.
Тяжелые шаги опускаются на деревянный пол внутри дома. Они настолько тяжелые, что
заставляют меня задумываться был ли это мистер Бразер по ту сторону двери, а затем во мне
взрывается паника, потому что я уложил волосы и одел самую лучшую одежду, и что если вместо
того, чтобы сносно выглядеть для мормона, а выгляжу слишком по– гейски?
Что если отец Себастиана сразу же разглядит мои намерения и отправит домой, запрещая
своему сыну вообще разговаривать со мной?
Моя паника раскручивается. Я выгляжу прилично, но не достаточно опрятно; по мне
заметно желание к Себастиану; мой папа еврей – это плохо? В Прово не так уж много евреев, но
поскольку мы больше не практикуем веру, я никогда не считал, как это может сильно выбивать
меня в аутсайдеры. Боже, да я даже не знаю, когда правильно использовать слово «завет». Я
чувствую, как пот покалывает на тыльной стороне моей шеи, и дверь открывается…
Но за ней только Себастиан, с ребенком в стальном захвате его руки.
– Это – Аарон, – произносит он, слегка разворачиваясь, чтобы я смог получше разглядеть
его брата. – Это Таннер, – его брат долговязый, улыбающийся
мини– версия своего старшего брата. Отличная работа, генетика.
Аарон вырывается и выпрямляется, протягивая мне руку для рукопожатия.
– Привет.
– Приятно познакомиться.
Ему тринадцать, и вот мне интересно, достаточно ли моего рукопожатия? Мормоны,
кажется, чертовски хороши в этих делах.
Я отпускаю руку и улыбаюсь, сопротивляясь желанию извиниться. С ругательствами
нужно заканчивать, даже если они только в моей голове.
И как будто он понимает, что внутри меня бесшумно разворачивается Чернобыль,
Себастиан провожает Аарона обратно в дом, и затем кивает головой для меня, чтобы я следовал за
ним.
– Входи, – говорит он, а затем ухмыляется. – Ты не сгоришь.
Внутри безупречно. И очень, очень по– мормонски. Интересно, маме будет это знакомо из
ее детства.
Впереди гостиная с двумя диванами повернутыми лицом друг к другу, а справа пианино, и
огромная картина Храма в Солт– Лейк– Сити. Помимо нее есть, портрет Джозефа Смита. Я
следую за Себастианом по коридору, мимо шкафчика с безделушками с белой статуэткой Христа с
распростертыми руками, рамки с фотографиями их детей и свадебного фото его родителей,
которые одеты полностью в белое. Такое ощущение, что эти двое только вышли из пубертатного
периода, если честно, а свадебное платье затянуто чуть ли не до ее подбородка.
На кухни, ожидаемо, нет кофеварки, но к моему бесконечному восторгу, на стене большой
снимок Себастиана, стоящего на безупречной, зеленой лужайке, с улыбкой от уха до уха, и
непринужденно держащего в руке копию Книги Мормонов.
Он ловит меня на рассматривании снимка и прочищает горло.
– Хочешь попить чего– нибудь? Рутбир, сок…лимонад?
Я отрываю свое внимание от снимка, чтобы посмотреть на него во плоти – каким– то
образом настолько отличающегося сейчас передо мной: взгляд более настороженный, кожа чистая
даже без фотошопа, щетина оттеняет его челюсть – и как и всегда, мой взгляд притягивают его
алеющие щеки. Он смущен или взволнован? Я хочу изучить все до единого его румянцы.
– Воды будет достаточно.
Он разворачивается, и я наблюдаю, как он отходит, а затем возвращаю свое внимание к
каждой диковинке в рамках в этом доме. Например, к документу в тяжелой, позолоченной рамке с
заголовком «СЕМЬЯ – ПРОКЛАМАЦИЯ МИРУ».
Я никогда не видел ничего подобного. В нашем доме, вы скорее всего увидите