История любви одного парня
Шрифт:
– И я понимаю, что твоя церковь не позволяет такого рода чувства.
Он ждет, по– прежнему замерев, как будто задерживает дыхание.
– Не позволяет парням испытывать подобные чувства…к другим парням.
Он едва слышно выдыхает.
– Нет.
– Но я не мормон, – произношу я, едва ли громче, чем он. – В моей семье это не считается
плохим. И я не знаю, что делать с этими чувствами или как остановить их в отношении тебя.
Я был прав.
затуманиться по другому поводу. Каждая черта напрягается. Интересно, может, он сожалеет, что я
вообще что– то сказал, или хочет, чтобы я просто притворился, что он мой новый, любимый друг,
и я буду скучать по платоническим встречам и копошению с этой дурацкой книгой следующие два
года.
– Я… – начинает он, а затем выдыхает контролируемым потоком, как будто каждая
молекула воздуха несет в себе что– то.
– Ты не обязан что– то говорить, – сообщаю ему. Мое сердце бешено несется. Оно бьется
удар, за ударом, за ударом внутри меня. Глупо, глупо, глупо. – Я просто хотел объяснить, почему
расстроился. И, – добавляю я, желая, чтобы разверзлась земля под ногами и поглотила меня. –
Еще моя книга в основном о том, каково это влюбляться в тебя.
Я слежу за его горлом, как он густо сглатывает.
– Думаю, я знал.
– Я тоже так думал.
Его дыхание становится таким быстрым и тяжелым. Его щеки – розовые.
– Тебе всегда…нравились мальчики?
– Мне всегда нравились все, – говорю я. – Я, на самом деле, би. Здесь дело в личности, а
не в половом признаке, полагаю.
Себастиан кивает, а затем не останавливается. Он просто кивает, и кивает, и кивает,
уставившись в свои руки между коленей.
– Тогда почему ты просто не стал встречаться с девушкой? – спрашивает он тихо. – Если
они тебя привлекают? Не было бы это намного проще?
– Это не то в чем приходится выбирать.
Это намного хуже, чем я мог представить. Это даже тяжелее, чем говорил мне отец. В том
смысле, что когда я открылся, я мог сказать, что он волновался о том, как мир может обращаться
со мной и с какими рода препятствиями я мог столкнуться, в которых он не сможет мне помочь. И
я видел, что эта реакция замаскирована под жесткую дисциплину. Он хочет, чтобы меня
принимали и сделает все, что в его силах, чтобы скрыть свои страхи от меня.
Но сейчас…Я настолько ошибался в этом. Я не должен был ничего рассказывать
Себастиану. Как мы вообще сможем остаться друзьями после этого? У меня есть
мелодраматические мысли, что это, как оно есть, приведет к разбитому сердцу. Не будет никакого
разрыва; просто медленная, болезненная трещина, которая образуется
– Думаю…мне всегда нравились парни, – шепчет он.
Мои глаза взлетают к его лицу.
Он опускает веки, потяжелевшие от слез.
– В смысле, я знаю это.
Боже мой.
– Меня даже не привлекали девочки. Я завидую тебе в этом. Я продолжаю молиться, что
окажусь в таком же положении, – он выдыхает. – Я никогда не произносил этого вслух, – когда
он моргает, слезы соскальзывают по его щекам. Себастиан запрокидывает голову вверх, глядя в
облака и грустно смеется.– Не могу сказать хорошо это или ужасно.
Мои мысли – ураган; моя кровь – река, вышедшая из берегов. Я пытаюсь придумать, что
лучше всего сказать, что бы мне хотелось услышать в такой ситуации. Проблема, в которой он
признался мне, огромна. Это не похоже ни на что, с чем мне приходилось сталкиваться раньше,
даже со своей семьей.
Я действую по своему первому порыву, так, как говорил мне мой отец:
– Я могу рассказать тебе, как хорошо, если ты доверишься мне.
– Да, – он оборачивается ко мне с влажными глазами. – Но я никогда… – он качает
головой. – Те есть, я…хотел, но никогда…
– Ты никогда не был с парнем?
Он снова качает головой, быстро.
– Нет. Ничего.
– Я целовался с мальчиком, но честно…я никогда не испытывал ничего…подобного.
Он погружается в это на мгновение.
– Я пытался измениться. И… – он щурится. – …даже не позволял себе представлять
каково бы это было…быть с…
Это как удар по моему солнечному сплетению.
– Но потом я встретил тебя, – произносит он.
Его смысл добивает меня еще сильнее.
Меня выбивает из тела, как будто я наблюдаю за этим с другой стороны тропы. Мы сидим
на камне, бок о бок, касаясь руками, и я понимаю, что этот момент отпечатается в моей жизни
навсегда.
– В первый раз, когда я увидел тебя, – начинаю я, и он уже кивает, как будто знает, что
именно я собираюсь сказать.
– Да.
В груди сжимается.
– Я никогда не испытывал такого раньше.
– Я тоже.
Я поворачиваюсь к нему, и все происходит так быстро. Одну секунду он вглядывается в
мое лицо, а в другую – его губы оказываются на моих, теплые и гладкие, и это так здорово. Боже.
Я издаю какой– то неподконтрольный горловой звук. Он издает его в ответ, и рычание
превращается в смех, потому что он отстраняется от меня с самой большой улыбкой, которую
когда– либо видели небеса, а затем он возвращается, целуя меня сильнее и глубже, его ладони