История Мадлен
Шрифт:
Такая навязчивость мне очень не понравилась. По идее, я должна сейчас рассыпаться в благодарностях, но делать этого совсем не хотелось. Слишком вызывающим было поведение барона. И тут на помощь мне пришла моя дорогая Софи:
— Оу, дорогой господин барон! Мне так кстати будут ваши советы! Вы же понимаете, мадмуазель де Вивьер во всех хозяйственных вопросах всегда полагается на меня! Так что рассказывать столь юной девушке о том, что и как будет происходить во время дороги — бессмысленно! Я буду просто счастлива, если вы навестите меня завтра во второй половине дня! Скажем,
Я стояла потупившись, граф едва сдерживал улыбку, а растерявшийся Бобровский покорно кивнул головой.
— Прекрасно, месье Бобровский, прекрасно! Вы так великодушны! Значит завтра я жду вас после пяти вечера! — Софи послала ему искреннюю и радостную улыбку, после чего, подхватив меня под руку, стала прощаться и объявила, что — ” юной девушке вредно засиживаться в гостях!”
С тем мы и отбыли.
_____________________________________________________
Обшлаг (от нем. Aufschlag — отворот, манжета) — отворот на рукаве мужской одежды, обычно, нарукавный отворот, заворот, обшивка. Термин используется обычно при описании военной формы.
Глава 46
Я ходила из угла в угол. Благо, вопрос с моим «женихом» решился, но все следующее утро я не могла собраться с мыслями, не находила себе места. Мне казалось, что что-то обязательно пойдет не так, и все мои планы рухнут. Ну не может все быть так гладко!
Софи сначала присматривалась ко мне, а потом велела приготовить ванну с травами.
– Софи, ну не с утра же ванну! – удивилась я и хотела было отказаться, но, увидев её поднятую бровь, поняла – спорить бесполезно.
– Если вы знаете средство от нервов лучше, мадемуазель, то расскажите мне, прошу вас! – заявила та, и подтолкнула меня к комнате. Расстегнула на спине пуговицы, помогла снять платье, что я надела пару часов назад, расслабить корсет.
– Сейчас я расскажу вам о России, дитя мое. Вы хоть и умны, хоть столь изящно можете нарисовать и пошить платье, но ничего не знаете об этой стране, – она говорила, словно пела колыбельную.
Скорее всего, она считала, что я боюсь этой поездки, но на самом деле, это ожидание больше походило на ночь невесты перед венчанием с любимым – я не могла дождаться этого момента, чтобы “опустить голову на родное плечо”.
– Расскажите, Софи, – я села в ванну, наполненную отваром – в воде плавали листья и сухие цветы, которые раскрывались прямо у меня на глазах. Если она начнет рассказывать о том, что это дикая страна, в которой водится множество диких обезьян, я окачу её водой.
– Если рано утром выйти в мороз на улицу и поднять голову, можно увидеть, что небо – как синий сатин, а звезды в небе – как тысячи свечей. Это из-за мороза воздух столь прозрачен. В Париже, да и не только здесь… говорят, что ни в Англии, ни в Испании нет такого, – она говорила именно то, что я хотела слышать.
– Нам нужны шубы, Софи. Большие, прямо в пол, шубы. А еще теплые шапки и валенки… – выдала я.
– Что? – переспросила меня компаньонка, перестав намыливать плечи.
– Ва-лен-ки, – по слогам повторила я, и тут
– Но куда же вы? – Софи, видимо, не поняв моего импульса и находясь в замешательстве, делала все, что я ей велела. Застегнула платье, накинула шаль на плечи и побежала за мной в кабинет, чтобы подкинуть дров в камин.
– Там уже валяют пимы, там вовсю уже производят войлок. Да это же просто песня! – бурчала я себе под нос и шагала так быстро, как могла.
– Мадемуазель, к вам прибыл некто Архип, говорить не может на французском, но передал записку от графа, – как черт из табакерки выпрыгнула передо мной служанка.
– К черту Архипа, – на автомате сказала я на русском, но потом потрясла головой, и продолжила: – Архипа накормить, напоить и усадить в гостиной, скажи, что через пару часов я выйду к нему.
– Да как я ему скажу, коли он ни слова не понимает, – заныла служанка.
– Нарисуй ему часы, и покажи во сколько я выйду, – пошутила я.
Валять шерсть единым полотном много проще, нежели валять на формы, как и делалось с пимами, а вот сшивать из них удобные ботики, украшать их стеклярусом и прочим бисером еще не догадались. Валенки были обувью крестьян. А мы сделаем так, чтобы при дворе глаза на них загорелись у самых привередливых модниц.
Не удобны они тем, что даже подшивая валенки, чиня дырки в подошве, никто не делал пяток – каблучков, и от этого долго в них ходить было нельзя – тянуло икру. А мы сделаем каблучки из нескольких слоев войлока, а потом, нижним слоем сплошную войлочную подошву. И тем самым получим некое подобие танкетки. Средние слои можно провощить, и они будут оставаться сухими.
Ай да разгул для идей, только успевай рисовать – думала я, кропя над десятым по счету рисунком с высунутым языком, когда Софи кашлянула за спиной:
– Архип странно себя ведет, мадемуазель.
– Кто? – удивленно переспросила я.
– Архип, ну, тот человек, что нашу карету поведет, помните, вы велели служанке часы рисовать? – со странным видом, медленно переспросила Софи.
И только тогда я вернулась на землю из своего модного экзерсиса, осмотрелась, отметив отличные рисунки, описания к ним, выдохнула, поняла, как затекла спина.
– Все, я иду, подайте чаю, и еще чего-нибудь, – в животе урчало. Надо полагать – время шло к вечеру. И тут до меня дошло все, что касалось Архипа! Граф по нашей же просьбе отправил его, чтобы тот донес до наших голов, которые были погружены только в модные новинки и варианты избавления от женихов, что нам потребуется в дороге, сколько на это уйдет времени.
Из гостиной доносился смешок – сначала мужской, басовитый, с кряхтеньем, потом женский – высокий и явно не лишённый ноток флирта. Когда мы с Софи вошли, служанка сидела рядом с мужчиной, что казался в этих стенах совсем чужеродным: светлые волосы пострижены «под горшок», окладистая борода цвета льна, рубаха, поверх нее легкая, но теплая безрукавка.