История Мариан
Шрифт:
– Надо устроить праздник.
– Не понимаю, - сказал Элладан, зная, что объяснение его жены, зачастую непостижимое, было верным.
– Мы устроим танцы, - сказала Аллиндэ, - в честь вступления Аннавен в совершеннолетие. И сделаем это как раз к тому времени, когда корабль Халдира вернётся в гавань. Будучи её крёстным, ему придётся присутствовать. Это прекрасная возможность. Когда Халдир увидит её взрослой, когда потанцует с ней, ему придётся признать свои истинные чувства.
– Как может танец с нашей дочерью заставить Халдира признать, что он любит её?
– Как ты думаешь, почему
Она взяла две тарелки и отправилась в гостиную, где ожидали тёплый огонь и мягкие подушки.
– Каждая девушка знает, что мужчины редко танцуют ради самих танцев, - прошептала Аллиндэ, взмахнув перед ним ресницами.
Элладан смотрел, как его жена исчезает из виду. Сердце его забилось быстрее. Так случалось всякий раз, когда она говорила с ним таким тоном. Он последовал за Аллиндэ. Опрокинув её на подушки, он подумывал о лучшем применении крема на его нетронутых пирожных, как входная дверь без стука распахнулась. Элладан поднялся и увидел Халдира, а у него на руках – свою дочь. Мысли обо всём остальном мгновенно испарились.
– Мы попали под дождь, - начал объяснять Халдир, относя Аннавен в её спальню.
– Какой дождь? Что случилось? – спросила Аллиндэ, бросившись к дочери. Сегодня был прекрасный солнечный день с ещё более прекрасным закатом. Дождя не было. Халдир с Элладаном уложили Аннавен на кровать, а Аллиндэ укрыла её одеялом, скромно прикрывая её промокшее платье.
– Я вспомнила… - пробормотала Аннавен с закрытыми глазами.
– Что ты вспомнила, Аннавен? – спросил Элладан, гладя её по голове. В его мыслях пронеслось предупреждение Элронда: воспоминания могут настолько не соответствовать эльфийской натуре его дочери, что не пройдут для неё без вреда.
– Боюсь, что я явился причиной её нездоровья, - честно ответил Халдир, готовый признать всё и избавить себя от роли её крёстного. Но в этот момент Аннавен открыла глаза и, к своему удивлению, обнаружила себя в собственной комнате.
– Прямо как Элли и волшебник, - пробормотала она, глядя на родителей. Потом она увидела Халдира и густо покраснела. – Как долго я здесь? – спросила она его.
– Всего лишь несколько минут, - ответил он, присев на край кровати и взяв её за руку.
Элладана, кроме всего прочего, заинтересовало, о каком таком волшебнике говорит Аннавен. Но они с Аллиндэ видели, что их дочери и их верному другу нужно поговорить наедине. Объяснения подождут. Аннавен очнулась и пытается веселиться, несмотря на эмоциональный дискомфорт – этого пока достаточно.
– Останьтесь, - настаивал Халдир.
– Я вспомнила, - обратилась Аннавен к Халдиру, - прежде чем упасть в обморок. Мариан – я – занималась с тобой любовью. Почему ты не веришь мне? – ответила она на молчание Халдира. – Я не лгу, я тебе никогда не лгала. Мама, скажи ему, что вы с отцом знаете: я говорю правду!
– Мы верим: её фэа и Мариан – одно и то же, - сказал Элладан в защиту своей дочери. – Как иначе она могла знать о подобных вещах?
– Разве это не чудесно? – мягко сказала Аллиндэ Халдиру. – Пусть сердце твоё наконец исцелится.
– Я всё тщательно обдумал, - ответил Халдир, на мгновение прикрыв глаза. – Ваша дочь никогда нарочно
Он отвёл Элладана и Аллиндэ в сторону.
– Владыка Элронд, твой отец, предупреждал, что с воспоминаниями о прошлой жизни приходит замешательство. Аннавен слышала рассказы о Мариан от нас и от других, от меня в том числе. Безо всякого умысла она могла желать быть ею, когда на самом деле это не так. Я не смею ошибаться ради благополучия вашей дочери.
Халдир повернулся к своей крестнице.
– Аннавен, не убеждай себя в том, что ты – Мариан для моего удовольствия. Ты – самая сильная и прекрасная девушка. Тебе нет нужды стремиться к большему, чем ты есть на самом деле.
– Я не стараюсь быть кем-то другим, я хочу, чтобы ты принял меня. Я знаю, у тебя есть чувства ко мне, хоть ты и не желаешь их признавать. Я видела это сегодня в твоих глазах… и в твоих объятиях, - сквозь слёзы настаивала Аннавен. – Почему ты отрицаешь их? Разве ты не должен быть правдивым перед собой?
– Я их не отрицаю, - тихо ответил Халдир. – Ты говорила со мной честно, pen-muin, и на этот раз я открыто говорю с тобой.
Он открыл всем своё сердце. Он рассказал о своей внутренней борьбе, снах, сомнениях и страхах. Впервые за все века он не видел ясно свой путь. Он не должен их подвести. Он должен быть уверен, без всякой тени сомнения.
– Что даст тебе уверенности, Халдир? – спросила Аннавен. – Потому что я уверена, без вопросов и сомнений.
Халдир посмотрел на Элладана и Аллиндэ. Они молча кивнули. Выждав довольно долго, Халдир ответил, глубоко сожалея о том, что он просил у Аннавен:
– Если по какой-то непостижимой милости Илуватара в тебе возродилась Мариан, тогда ты должна помнить, какой дар она получила от меня.
Аннавен напряжённо вспоминала. Она вспомнила уже многое, но не всё.
– Я помню… Ты хотел что-то дать мне. Это… подожди. Я…
Аннавен силилась вспомнить слова, которые Халдир прошептал ей тогда, но не получилось.
– Я вспомню. Обязательно! Просто не могу сделать это прямо сейчас. Я вспомню!
– Аннавен, я сожалею, что так жестоко с тобой обошёлся, - Халдир обнял её, стараясь смягчить горе, которое он причинял ей и её родителям, своим друзьям. Потребовать от неё такое не привело ни к чему хорошему.
– Я вспомню, - прошептала Аннавен в его плечо. – Обещаю.
***
Халдир мрачно ходил по палубе корабля, но команда не замечала в его поведении ничего, кроме терпения и уверенности. Доверие и уважение к Капитану было настолько полным, что каждый без колебаний доверил бы ему свою жизнь. Большинство из них уже не раз так делали, ибо путешествия с Халдиром были не из лёгких. Он ничего не боялся. Среди эльфов Валинора ходили слухи, что только глупец может потерять страх. Некоторые утверждали, что его неколебимая смелость порождена отсутствием беспокойства за собственную безопасность из-за некой трагедии в его прошлом, сделавшей его мрачным и упрямым. Хотя внешнее хладнокровие компенсировалось справедливостью и внимательностью к благополучию его команды. Никто не мог назвать, какая трагедия с ним случилась. И поскольку Капитан никогда не подвергал команду неоправданному риску – а отдалённые моря были достаточно опасны – то кривотолки прекратились.