История моей жизни
Шрифт:
— Оть, добре, шо приихав. Есть до тебе дало одно: треба конюшню принарядить. Уж я за цие тебе награду дам таку, шо помираты будешь — добрым словом меня вспомянешь.
И мы вместе с единственным работником Цыбульского — долговязым Петрухой — чистим конюшню.
Конечно, никакой награды не получаю, но не обижаюсь. Хозяин до того мил и приятен, что подчиняешься ему охотно и без мысли о вознаграждении.
Для меня приходят самые тяжелые и неприятные дни.
Прекращается съезд, и я становлюсь оседлым жителем Севастополя и вынужден ежедневно сталкиваться с женой Миши.
Она смотрит на меня как на услужающего и заставляет меня работать по дому. Мою лестницы, бегаю на базар и в лавчонки, чищу вадькииы сапоги, а нередко Лина заставляет меня гулять с мальчишкой и следить, чтобы он не озорничал и не пачкал новый костюмчик.
Вообще хозяйка моя не любит, когда я сижу без дела.
Сейчас же что-нибудь выдумает и заставит взяться за ту или иную работу.
Если бы не глубокая осень со злыми ветрами и хмурым небом, я обязательно ушел бы из Севастополя.
Однажды, когда мое раздражение достигает предела, я заявляю Мише:
— Если Лина не прекратит надо мною своих издевательств, я брошу все и уеду в Одессу.
— И ты-таки сделаешь большую глупость, — говорит Миша.
— Почему? — вырывается у меня вопрос. — Почему?..
— Потому, что ты не успеешь как следует высморкаться, как снова придет весна, и мы опять заживем. Ты меньше на эту дуру обращай внимания. Возьми себе пример с меня: когда она ругается, я себе молчу, а когда плачет — я себе смеюсь. И у ней-таки да, чахотка, а у меня нет.
Кончается тем, что мы с Мишей посмеемся, и я на время утихаю.
Миша прав. Зима здесь не держится долго. В конце февраля и в начале марта уже начинается весенний слет богатых и больных людей.
Миша узнает, что в ближайшие дни в Крым приезжает знаменитый французский миллионер барон Ротшильд. Когда Миша произносит это имя, его лицо принимает гордое и счастливое выражение.
— Вот это богач!.. — восклицает Миша и при этом прищелкивает языком.
— Разве и Ротшильд поедет на наших лошадях?
— А ты думаешь, что уж если Ротшильд, то он должен ехать на козлах? Конечно, на коиях… И чем мои лощади плохи?. Я их покупаю у самых лучших помещиков, когда они по пьяному делу продают их почем зря…
И Ротшильд действительно приезжает. Миша в большой ажиотации.
Именем Ротшильда полна сейчас вся его жизнь. Меня он не перестает поучать и рассказывает все, что сам успевает узнать о знаменитом банкире.
— Вот это, я понимаю, человек!.. Каждую минуту он имеет десять тысяч рублей прибыли! Понимаешь ты, что это значит? Теперь подумай — сколько надо иметь ума, чтобы получать такие доходы?
— А зачем он приезжает? Разве во Франции нет своего собственного Крыма?
— Ой, ой, еще какой Крым! Дай бог каждому… Он едет сюда по любопытству. У него имеется хорошее дело в Баку. Он себе закупил все наши нефтяные фонтаны. Но раз он хозяин — ему хочется посмотреть на свою покупку. А уже заодно прокатиться по южному берегу Крыма… Понял?
Проникаюсь уважением к знаменитому миллионеру и жду с нетерпением моей поездки с ним по хорошо знакомой мне дороге.
Наступает долгожданный день, приезжает Ротшильд с женой. Я разочарован: никаких признаков миллионера не замечаю в наружности, одеянии и обращении этого длинного сухощавого человека с рыжими, горизонтально лежащими усами. А его жена — молодая, небольшого роста, круглолицая женщина — одета в простое гладкое платье цвета венгерской сливы. Ни в ушах, ни на руках, ни на шее нет никаких бриллиантов, жемчуга и золота.
Моментами кажется, что Миша принимает этих простых и с виду небогатых людей за Ротшильдов по ошибке.
Барон и его супруга не говорят по-русски. Меня это очень огорчает: хотелось бы в пути наговориться со знаменитыми пассажирами. Миша мне советует:
— Попробуй поговорить с ним по-немецки…
— Я не знаю немецкого языка…
— Э, брось, пожалуйста… Каждый дурак может говорить, когда знает язык. А ты попробуй себе поговорить по-еврейски, но чтобы это выходило, как по-немецки… Вот тогда ты-таки да, будешь хороший проводник. Не забудь Ротшильд настоящий еврей и должен понять, когда с ним беседуют на немецко-еврейском языке… Что тут особенного?..
В сияющий полдень южной весны мы с кучером Данилой подаем к гостинице самое «шикарное» ландо, запряженное четверкой лошадей.
Барон с баронессой в присутствии собравшейся толпы Любопытных садятся в открытый, по случаю хорошей погоды, экипаж.
Я взбираюсь на козлы, и мы трогаемся.
Разговор с Ротшильдам у меня начинается, когда проезжаем мимо французского кладбища! Я оборачиваюсь лицом к седокам. Стараюсь придать лицу игриво-веселое выражение и, чудовищно коверкая еврейский язык, говорю:
— Вот тут французское кладбище.
Ротшильд при первых звуках моего голоса расправляет пальцами усы, улыбается карими глазами и спрашивает:
— Почему французское?
— Потому что здесь была война, и всех убитых французов похоронили, отвечаю я, радостно взволнованный тем, что знаменитый человек меня понимает.
Жена тоже заинтересовывается, и. все, что я говорю, Ротшильд немедленно переводит ей. Таким образом у нас завязывается оживленная беседа. Стараюсь быть как можно более интересным.
Особенно хочется смешить миллионера, и, разыгрывая наивного человека, я задаю ему вопрос:
— Окажите, вы настоящий Ротшильд? Да?
Пассажир немедленно переводит жене заданный мной вопрос я, смеясь, отвечает:
— Да, я настоящий… А почему вы сомневаетесь? (Это первый пассажир, говорящий мне «вы».)
— Все утверждают, что вы богаче царя, а этого совсем не видно… У вас даже часы простые, и вы их носите в кармане брюк. И на вашей жене ни одной брошки…
Ротшильд смеется во весь голос, и жена прыскает, когда он переводит мои слова.