История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины
Шрифт:
На Даниловском же кладбище сохранилась могила родителей знаменитых меценатов. Вернее, сохранился их памятник. Лежат ли под ним какие-то останки, и если лежат, то обоих ли родителей, точных сведений нет. Слева от главной дорожки, почти сразу за мемориалом погибших в Великой Отечественной, стоит широкий и крепкий обелиск с иконой Спаса в нише. На нем надпись золотом:
Михаил Захарович
Третьяков
Московский купец
скончался 1850 г. Декабря 2 дня.
Жития его было 49 лет. 1 м. и 6 дней.
Александра Данииловна
Третьякова
родилась в 1812 году.
скончалась 7-го
Казалось бы, кому может прийти в голову потревожить кости старших Третьяковых? Перенесение на элитное кладбище основателей крупнейшей картинной галереи как-то еще понять можно. Их как редкостные дорогие экспонаты из захолустного музея передали в столичный музей. Но вот что еще придумали тогда почитатели династии Третьяковых. В архиве Третьяковки хранится т. н. «Гарантийное письмо», согласно которому Мытищинская скульптурная фабрика № 3 обязуется произвести «На Даниловском кладбище: а) Изъятие праха Третьякова П. М. и погребение его на Ново-Девичьем кладбище, б) Изъятие праха Третьякова М. З. и погребение в могилу вместо праха Третьякова П. М., в) Передвижка памятника Третьякова М. З. на место памятника Третьякова П. М.»
Памятник на могиле купца М.З. Третьякова. Даниловское кладбище
Досталось же Третьяковым! И старшим, и младшим. Кстати, в «Гарантийном письме» почему-то ни слова не говорится о матери основателей галереи — об Александре Данииловне. Отца, выходит, перезахоронили на место сына (если перезахоронили?), а мать нет? Если судьба останков самих меценатов более или менее ясна, то их родителям эта волюнтаристская рассортировка по местам на кладбищах сослужила недобрую службу: покоятся ли несчастные старички теперь под своим «именным» надгробием, наверно утверждать невозможно.
Многие годы участок, на котором стоит этот монумент, оставался в полном запустении: ограда прогнила и местами вообще разрушилась, сам памятник накренился, крест на нем был сбит. Лишь летом 2010 года третьяковский мемориал сделался подлинным украшением всего кладбища: памятник был выровнен, надписи на нем вызолочены, кроме того, в новой ограде появился кенотаф — памятник погребенным здесь некогда П. М. Третьякову, С. М. Третьякову и В. Н. Третьяковой.
Довольно далеко от родительского монумента, в глубине Даниловского кладбища, находится еще одна могила Третьяковых. У самой апсиды Никольского храма-часовни стоит едва приметный памятник — низкая колонна розового гранита. Там похоронены братья и сестра Павла Михайловича и Сергея Михайловича, умершие почти одновременно в младенчестве в 1848 году от эпидемии скарлатины — Даниил, Николай, Михаил и Александра. Это единственная могила рода Третьяковых, на которую никто никогда не покушался — не откапывал останков, не передвигал памятника.
Есть на Даниловском кладбище еще одно захоронение, имеющее непосредственное отношение к братьям Третьяковым и к их галерее. Это могила известного художника, коллекционера, попечителя Третьяковской галереи и друга П. М. Третьякова — Ильи Семеновича Остроухова (1858–1929). Кроме того, что Остроухов прославился как талантливый живописец и реставратор, а он лично участвовал в работах по реставрации кремлевских соборов, других храмом, он собрал уникальную коллекцию живописи, скульптур, икон, церковной утвари. Среди авторов собранных им произведений были Федотов, Саврасов, Поленов, Серов, Левитан, Врубель, Репин, Дега, Ренуар, Мане, Матисс. Его коллекция была столь велика и имела столь важное художественное и просветительское значение, что Остроухов создал и открыл для свободного посещения музей в собственном доме в Трубниковском переулке. После революции музей был национализирован, а Остроухов назначен его пожизненным хранителем. Когда же он умер, музей упразднили, а собранные им произведения разошлись по другим фондам, в основном — в Третьяковскую галерею.
Могила Остроухова, находящаяся у юго-западного угла церкви, представляет собой просторную довольно-таки площадку, огороженную гранитным сплошным парапетом, в восточной части которой, «в ногах», стоит потрясающий, выполненный в древнерусском стиле, каменный крест с изображенным на нем распятым Спасителем. Право же, стоит побывать на Даниловском кладбище хотя бы только для того, чтобы увидеть этот крест. Увы, ухоженной могилу Остроухова назвать никак не возможно.
До революции на купеческо-крестьянском Даниловском кладбище почти не было захоронений ученого сословия, по нынешнему — интеллигенции. Самым значительным, а, может быть, и единственным, таким захоронением здесь была могила профессора Московского университета Петра Николаевича Кудрявцева (1816–1858) — одного из лидеров «западничества», крупного общественного деятеля, историка, товарища и преемника Т. Н. Грановского. Увы, могила этого крупнейшего для своего времени ученого не сохранилась.
На кладбище можно еще отыскать несколько могил лиц благородного звания: например, здесь похоронен директор коммерческих училищ действительный статский советник Александр Николаевич Глаголев (1851–1906). Впрочем, это не более чем чиновник, хотя и довольно высокопоставленный, но отнюдь не интеллектуал и мыслитель, как Кудрявцев. Зато могила Глаголева вполне сохранилась до нашего времени. Черный гранитный обелиск этого государственного служащего и сейчас в прекрасном состоянии стоит у северного фасада Свято-Духовской церкви. Или вот могила еще одного «статского генерала» в глубине кладбища: невысокая, можно сказать, не по-генеральски скромная, беломраморная часовня. Надпись на ней: Доктор медицины Действительный Статский Советник Гавриил Михайлович Воздвиженский. Скончался 10 ноября 1896 г. на 63 году от рода. А впереди могилы доктора медицины стоит гигантский восьмиконечный крест, какие можно увидеть разве на старообрядческих кладбищах, с надписью: Профессор Московского университета протоиерей Александр Михайлович Иванцов-Платонов. Скончался 12 ноября 1894 года. На Даниловском был также похоронен известный пианист, преподаватель Московской консерватории, Николай Сергеевич Зверев (1832–1893), — среди его учеников были Скрябин, Рахманинов, Зилоти.
Некоторые старые памятники на кладбищах и особенно надписи на них могут вызвать недоумение. Но тем интереснее отыскивать ответы на возникающие вопросы. Например, неподалеку от немалого обелиска д. с. с. Глаголева стоит гораздо больший черный обелиск — искусно выделанный в виде часовенки камень почти в два человеческих роста, на котором золотом написано, что… Здесь погребено тело Крестьянина Ярославской губернии Ростовского уезда села Поречья Александра Алексеевича Королькова, скончавшегося 10 декабря 1910 года. Жития его было 63 г. и 9 месяцев. В Супружестве жил 43 года. Не имея представления о дореволюционной российской системе сословий, невозможно понять, как это крестьянин удостоился такого величественного памятника. А дело в том, что до революции понятие «крестьянин» означало не профессию сельского жителя, как позже стало означать, а сословную принадлежность. Крестьянин не обязательно был лишь хлебопашцем. Он мог быть кузнецом, например, или еще каким-нибудь мастеровым и жить при этом в городе. Он мог быть ремесленником, заводчиком собственного малого или большого дела и даже эксплуататором. Например, известнейший в России книгоиздатель И. Д. Сытин, владелец нескольких типографий, на которых в 1913 году трудилось в общей сложности 1300 человек, и выпускавший четвертую часть всех отечественных книг, так и считался до самой революции крестьянином. То есть принадлежал к крестьянскому сословию по рождению.
К началу XX века уже не знатная родословная, а, прежде всего, величина состояния определяет положение человека. В 1912 году богатейший промышленник П. П. Рябушинский на банкете по случаю столетия текстильной фирмы Коноваловых подвел некоторым образом итог установившейся власти капитала. Между прочим, он тогда сказал: «Русскому купечеству пора занять место первенствующего русского сословия, пора с гордостью носить звание купца, не гоняясь за званием выродившегося русского дворянина». Разбогатевшие купцы и крестьяне к этому времени решительно во всем превзошли «благородных» — у них были богаче дома, шикарнее выезды, и, что самое удивительное, они зачастую были и более образованными, более просвещенными, потому что могли позволить себе, или своим детям, получить образование в лучших учебных заведениях Европы. Достаточно, например, вспомнить, что строитель и владелец железных дорог Савва Мамонтов учился пению у самых известных преподавателей Миланской консерватории.
Это «первенствующее место» занятое «третьим сословием» отчетливо заметно и на кладбищах: надгробия разбогатевших купцов и крестьян рубежа XIX–XX вв. не только дороже, как правило, дворянских надгробий, но нередко представляют собою и более высокохудожественные образцы. Потому что богатый крестьянин мог заказать памятник своему умершему родителю или склеп над его могилой у самого лучшего скульптора, у самого известного архитектора. Вот почему у крестьянина Королькова на Даниловском кладбище памятник больше и дороже, чем у покоящегося по соседству действительного статского советника.