История на ночь
Шрифт:
Я лежал, тупо разглядывая потолок, и перебирал аргументы, почему не стоит завтра же утром уехать домой. Их было мало. Разве что постараться не слушать дядины наставления, да устроить себе перерыв в суетной городской жизни. Лучше будет не задерживаться в особняке и подольше гулять по посёлку. Может ещё кого-нибудь из старых знакомых встречу. Или с Настей поговорю. Почему бы и нет. Волнение спало и теперь это уже казалось не такой плохой идеей. Не буду же я с ней в постель прыгать.
За этими размышлениями я всё же уснул. В один момент узоры догорающего пламени
Снилось мне что-то странное. То, что видишь в тревожных снах после трудного дня. Свежая роса превращалась в битое стекло, жёлтое солнце пряталось за кроваво-красной луной. И люди. Кругом толпы людей. Знакомых и нет, старых и молодых, женщины, мужчины, дети. Все что-то хотели, о чём-то галдели, но их голоса сплетались в неразборчивый гул.
Внезапно всё это оборвалось на самом интересном, и я потерялся. Секунду видел лишь белый, ослепительный свет.
Маяк.
Первое, что пришло мне в голову. Я был совершенно уверен, что свет исходил именно от него. Но не успел опомниться, как от дикого грохота содрогнулась комната. Даже стёкла в окнах завибрировали.
И темнота заполнила всё.
– Не так. Не так. Не так! Всё не так! – раздалось чьё-то нервное бормотание.
Ужас охватил меня, приковал к постели и не позволял шелохнуться. Я бешено метался взглядом по комнате в поисках говорившего. До боли всматривался в бледные тени и пытался угадать в них незваного гостя.
Ночь обманывала. Представляла даже безобидные стулья в образе демонов из преисподней, а шкаф замещал им короля. В ужасе я готов был поверить и в это, да и голос никак не замолкал.
И вдруг сердце замерло, по телу пробежала ледяная волна. Там, в дальнем углу, ничем не притворяясь, не особо прячась, находилось нечто. Сгусток темноты, вобравший в себя всё зло, всю подлость и мерзость мира. Он пульсировал и переливался, тянулся ко мне сплетёнными из своей сути щупальцами.
– Опять не так! – бормотал голос. – Опять всё не так. Что ж ты такой упрямый? Ничего не видишь, ничего не слышишь.
Я попытался сказать хоть что-то – получился лишь хрип. Вторая попытка оказалась более успешной. Я собрался и через силу произнёс:
– Кто ты?
Голос замолчал, а вместе с тем замер и сгусток.
Новая вспышка света заставила зажмуриться. Маяк сделал новый оборот. Когда глаза получилось открыть, сгусток уже был возле кровати, но теперь его форма походила на человеческий силуэт.
– Какого хрена!? – потрясённо выдохнул я.
– Снова врёшь. Сам себе не веришь, но врёшь. Пойми наконец. Пойми!
Дикий рокот содрогнул весь дом. Я повернул голову к окну и увидел, как с улицы на меня смотрят белые, мелованные лица, а тела им заменяли извивающиеся тонкие щупальца.
Я заорал, что было мочи и рывком сел.
Наваждение растаяло, словно и не бывало. Дождь барабанил по стеклу, ветер завывал в щелях старого дома. И бормотание дяди в кабинете за стеной. Страх окончательно превратился в истерический смех, когда сверкнула молния и следом, с задержкой в несколько секунд, недовольно проурчал гром.
«Ну, конечно, маяк.» – мысленно упрекнул я себя.
Да и тени… Теперь, трезвым взглядом осмотрев комнату, я увидел, как много вокруг того, что спросонья можно принять за неизвестное существо.
Я расслабился и снова лёг. Вскоре стало ясно, что монотонное бормотание в соседней комнате бьёт по ушам сильнее грома. Если бы дядя иной раз не вскрикивал, я бы решил, что в стенах поселились мыши и активно работают над демографической ситуацией. Или, как думал пару минут назад, что кто-то пробрался в мою комнату.
Попытки улечься поудобнее и закрыть уши быстро мне надоели. К тому же созрела необходимость добраться до уборной. В конце концов я выбрался из тёплой постели, наощупь отыскал под кроватью тапки и пошаркал, хлюпая носом, в туалет.
В коридоре бормотание стало разборчивее. К нему прибавился шелест бумаги и счёт метронома. Дверь в кабинет дяди была приоткрыта, и из неё бил мягкий зеленоватый свет, тонкой полосой разрезая ночную темноту. Я беззвучно подошёл ближе и заглянул внутрь.
Святая святых Виктора Бурина хранила извечный творческий беспорядок. Множество книг, дешёвых и драгоценных, в кожаных обложках и в мягких картонных, бездарная беллетристика на один вечер и глубокие труды корифеев философии, психологии и десятка других наук. Всё это лежало, где придётся, потому что скудные два стеллажа были забиты под завязку, и тонкой брошюры с речью какого-нибудь великого правителя туда бы не влезло. Кипы книг погребли под собой диван, замуровали окно до самого потолка, лесенкой выстроились на стремянке, где на верхней ступеньке примостился глиняный горшочек с засохшим цветком. Даже стол, за которым работал дядя, и тот скрылся под книгами почти полностью. Остался свободным лишь небольшой пятачок, но его занимали исписанные бумаги. Дядя изучал их, случайно хватал первый попавшийся лист и гневно правил. Результат он почти всегда мял и отбрасывал в другой конец кабинета, подальше от глаз, приговаривая:
– Не так! И это тоже не так.
Во всей комнате горела лишь одна настольная лампа. Она гордо возвышалась на трилогии Ивана Ефремова и нависала круглым зелёным плафоном над черновиками дяди. Всё остальное пространство заполняло изумрудное свечение.
Дядя не заметил меня, слишком увлёкся работой в ритме модерато, и метроном не позволял отвлечься. Старая писательская привычка. Под мерный, неспешный стук думается лучше, и мысли не успевают закостенеть.
– Ты до сих пор не спишь? – спросил я.
Дядя вздрогнул и поднял голову.
– Стучаться разучился? – раздражённо спросил. – Герой никак не хочет идти по сюжету. Не знаю, что с ним делать. Шаг вперёд и два назад. Надо понять, что я упустил, что должен был вложить ему в голову, чтобы он наконец перестал врать хотя бы самому себе.
– Ты же его пишешь, – предположил я. – так сделай, как тебе надо. В чём проблема?
Дядя пристально смотрел на меня какое-то время, потом с тяжёлым вздохом отложил ручку и наставительно сказал: