История о том как моя тётя-извращенка стала моей девушкой
Шрифт:
– Ваш муж не будет против? – эти слова вырвались у меня по мимо моей воли. Но её побледневшие щёки почему-то принесли мне садистское удовлетворение.
– Нет! – отводя глаза, сказала Марисе, сдавленные узкой юбкой, её бёдра конвульсивно сжались.
– У нас возникли некоторые проблемы в отношениях. Мы решили пока пожить отдельно, – сказала она, полностью овладев собой. Щёки её постепенно розовели, она разгладила на бёдрах юбку нервным движением, потом подняла глаза и посмотрела на меня. Каждый раз когда она так смотрела мне казалось, что она уже на пределе. Этот взгляд молил о помощи, я растерялся не зная что и думать. Марисе опустила глаза, на секунду она закусила нижнюю губу. Я почувствовал, что спина у меня взмокла и это меня разозлило.
– Странный он. Я бы не отпустил от себя такую красивую девушку! – пристально глядя на Марисе, сказал я. Щёки Марисе залила краска, сделав над собой усилие, она посмотрела на меня и сказала строго:
– Что это за вопросы такие? Тебе не кажется, что неприлично говорить такое своей тёте? – голос её слегка дрожал.
– Прошу меня простить! – я несколько нарочито склонил голову, глядя на неё из подлобья, отлично осознавая, что извинения прозвучали довольно фальшиво. Марисе нервно поёрзала в кресле и встала.
– Мне нужно переодеться!
Дождавшись пока она выйдет я вскочил и крикнув:
– Тётя Марисе, я ушёл!
Я поспешно натянул кроссовки и выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. Стараясь производить, как можно больше шума я сбежал вниз по лестнице, в парке поблизости уселся на скамейку, вертя в руках свой проездной. Потом сунул его в рюкзак, какая-то сила как-будто подталкивала меня в спину. Выждав около получаса, я поднялся со скамейки и пошёл обратно к своему дому. Стараясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька, я поднялся на галерею и остановился около своей двери. Я прислушался, за дверью была тишина. Осторожно отперев замок, я бесшумно проскользнул внутрь. Во всяком случае, мне казалось, что бесшумно. Прислушавшись, я уловил шум льющейся воды, Марисе принимала душ. Сняв кроссовки, я прокрался к двери в ванну. Возможно, я не совсем отдавал себе отчёт в том, что делаю. Увидеть её обнажённой, этому желанию я не мог противиться, да и не хотел, если честно. Это конечно было очень по-детски, но я ничего не мог с собой поделать. Сердце моё бешено стучало, я приоткрыл дверь. Марисе стояла спиной, запрокинув кверху лицо, вода лилась по её плечам, спине и попе. Её белая подтянутая попка выглядела чертовски соблазнительно, выглядела так, как я себе и представлял. Сперва я не понял, что она делает, Марисе провела рукой между своих ягодиц, я подумал, что она моет себя там, но рука её задержалась в ложбинке между ягодицами. Я догадался, что Марисе ласкает свою попу, присев она повернулась ко мне боком, второй рукой она сжимала свою грудь. В первый раз я толком не рассмотрел её грудь, но теперь она показалась мне невероятно красивой, такой, какие бывают только у моделей или айдолов, что касается размера, то для японки очень большой. Но даже дело не в размере, грудь Марисе была очень красивой формы, если не соврать такая форма груди была у Мерэлин Монро или Джейн Мейнсфилд, у какой-то из них. Или у них обеих? Не помню. Короче говоря, обнажённая Марисе выглядела так, что можно было умереть только мельком взглянув на неё! Во всяком случае, для меня не было, нет и не будет женщины красивее чем она! Но я отвлёкся. Присев на корточки, и прогнувшись в спине Марисе самозабвенно ласкала себя, закрыв глаза, она закусила нижнюю губу, щёки её сильно покраснели. Несколько раз она облизывала свои пальцы и снова погружала их между своих ягодиц, похожих на круглые ягодицы девчонки. Я смотрел на неё не в силах оторвать взгляд, член у меня так сильно встал, что мне стало больно. Марисе протолкнула два пальца себе в попу и сильно застонав, сжала сосок своей левой груди, задышала прерывисто и глубоко. Спина её изогнулась как струна, мне казалось, что я могу пересчитать все её крохотные трогательные позвонки. Невозможно было оторвать взгляд от её нежных круглых плечей, мокрых волос, эротично прилипших к шее, напряжённых ягодиц между которыми двигались её тонкие пальцы. Некоторое время Марисе ласкала себя, потом вдруг всхлипнула, опустилась на колени, закрыв лицо руками, и заплакала, плечи её трогательно вздрагивали. По правде сказать. Я хотел уже войти в душ и наброситься на неё, мне почему-то казалось, что застигнутая в таком состоянии, она не сможет отказать мне, но когда она вдруг разрыдалась, меня словно в печень ударили. Я отпрянул от двери в душевую, меня била странная дрожь, сердце гулко стучало в висках, я осторожно прикрыл дверь, ступая на носках, вышел из квартиры, руки мои дрожали, громко щёлкнувший дверной замок привёл меня в чувство. Я испуганно замер, прижавшись к стене подле входной двери. Вода в ванне смолкла.
– Роман, это ты? – услышал я испуганный голос Марисе. Мне показалось, что её голос дрожит. Держа кроссовки в руках, я сбежал по лестнице вниз, надел обувь и быстро пошёл к станции. В себя я пришёл уже в вагоне. Мысли в моей голове путались. Кажется я уже говорил, что у меня был уже некоторый сексуальный опыт, но ни разу я не испытывал такого сильного сексуального влечения как сейчас. Всё время пока я работал, принимал товар, расставлял коробки, мыл пол, я думал о Марисе. Благо работа у меня голову особо не загружает. Если так рассудить она уже взрослая, а я еще, по сути, ребёнок. То есть я изначально в невыгодном положении. Было очень странно, что такую красавицу отпустил муж, похоже, он вообще не ценил её, не считал красивой. У меня это в голове не укладывалось. Меня охватывала тоска при мысли, что Марисе никогда не будет моей девушкой. По дороге домой, у меня опять встал при одной мысли о ней, пришлось мне прикрываться рюкзаком, чтобы скрыть сильнейшую эрекцию. Это было раздражающе по-детски и я злился на себя.
– Я дома!
– Привет! Хорошо поработал? – на Марисе была простенькая домашняя одежда, застиранная футболка, видимо из запасов Акари, сильно обтягивала грудь.
– Очень мило выглядишь! – сказал я тихо.
– Что?
– Ничего. Спасибо всё хорошо.
– Будешь ужинать? Я приготовила такояки!
– Буду, спасибо.
Во время ужина опять повисло тягостное молчание. Теперь оно больше не радовало меня, не давало мне чувство превосходства над Марисе. Я смотрел, как она сидит, держа спину прямо, словно отвечает урок и ест аккуратно, не спеша, тщательно пережевывая, как двигаются её тонкие пальцы, изящные кисти её рук, а перед моими глазами всё время возникало видение её голого мокрого тела, и этих пальцев, бесстыдно ласкающих свою попу.
– Сегодня днём, ты возвращался в квартиру? – спросила вдруг Марисе, в голосе её появилась какая-то тоска и напряжение.
Я едва не подавился, закашлялся, аж слёзы на глазах выступили.
– С чего ты взяла?
– Мне показалось, что я слышала, как ты приходил, – она смотрела на меня так, как будто я был судьёй, а она обвиняемой. Мне захотелось спросить, кончает ли она когда ласкает свою попу, но мне сразу же стало стыдно, ведь это я за ней подсматривал.
– Тебе показалось. Я не возвращался.
За оставшееся время ужина мы ни разу не взглянули друг на друга. На следующий день Марисе ушла куда-то рано утром. Едва за ней закрылась дверь, я уже сидел в её комнате и читал дневник, который лежал на том же месте. На последней странице я прочёл:
«Мой племянник, кажется хороший человек. Он почему-то волнует меня. Ловлю себя на том, что постоянно думаю о нём. Интересно член у него такой же большой?»
Последнее предложение было тщательно замазано, но посмотрев на свет, я смог его прочитать.
«Боже мой, до чего я дошла? О чём я только думаю?! Если он узнает, кто я на самом деле он будет презирать меня! Неужели я никогда не буду счастлива? Иногда кажется, что лучше мне умереть!»
Мне стало не по себе, я вернулся к тому месту, на котором остановился в прошлый раз и погрузился в чтение. Постепенно передо мной развернулась вся её, довольно несчастная жизнь. Это ощущение тоски ещё более усиливалось тем, что писала она хорошо, очень хорошо. Каждая страница этого дневника отражала натуру тонкую, чувствительную и очень ранимую. Марисе подробно описывала каждый свой сексуальный опыт, который впрочем, был невелик и скучен. Единственным мужчиной Марисе был муж, который совершенно не стремился понять её. Постепенно секс с ним начал вызывать у неё отвращение. Последние полгода сексом они не занимались вовсе. Марисе с тоской писала о его упрёках. Муж обвинял её в том, что она никак не может забеременеть. Даже для этого ты не годишься! – это было самое мягкое из того что он ей говорил.
«Я совершенно бесполезна! Я не могу удовлетворить своего мужа! Я даже не могу родить ему ребёнка!»
Несколько страниц были пропущены. Потом следовали несколько бессмысленных бессвязных предложений. Я продолжал читать.
« Там ничего нет, там темно и страшно. Очень страшно! Меня никто не любит, никто не будет грустить обо мне…»
Я отложил дневник, и некоторое время сидел, глядя перед собой. В голове у меня царил порядочный бардак. Постепенно я смог сформулировать для себя вопрос на который мне предстояло ответить. Я уже не мог больше прятаться за цинизмом и равнодушием. После прочтения дневника Марисе мне стало очевидно, что она находится на грани. Возможно, на грани самоубийства. Если я…, то есть если я стану её парнем…, я хочу сказать, что мне придётся нести ответственность за неё. Это грубо прозвучало, прозвучало так словно она собака какая-то. Но из её дневника я понял, что она очень остро нуждается в ком-то, кто о ней позаботиться. О ком-то кто никогда её не бросит. Это я понял. Мне, конечно, нравится Марисе, я, похоже, даже люблю её, но готов ли я нести ответственность за её жизнь? В конце концов, я ещё даже школу не закончил! Не хочется признавать, но в тот момент я просто сдрейфил. Повёл себя, как жалкое ссыкло, придумавшее себе оправдание, чтобы не принимать никакого решения! Марисе, я любил тебя всегда! И тогда любил! Прости мне, что я такой трус! В тот момент мне захотелось куда-нибудь свалить. Я собрал рюкзак, кинул в него смену белья и зубную щётку, вышел из дома и пошёл к автобусной остановке. Я успокаивал себя тем, что мне надо было всё хорошо обдумать, а когда я видел Марисе, я совсем не мог думать. Был только один человек, к которому я мог бы пойти. Ну, кроме Акари, но к Акари я бы не пошёл, даже если бы знал, где она находится. Как я и ожидал, Сакура появилась около своего дома ближе к вечеру. Мы не виделись два года, но я узнал её ещё издали. Хотя она и здорово изменилась. Короче она стала красавицей, но от неё теперь ещё сильнее веяло каким-то отстранённым холодом, как от Снежной Королевы. Сакура словно бы замораживала всё на своём пути. Она остановилась около меня сидевшего на корточках у забора и молча, разглядывала несколько минут. Когда она узнала меня, лицо её исказилось на секунду, но лишь на секунду.
– Привет Сакура, – выдавил я заискивающе.
– Смотрите, кто пришёл! – сказала она язвительно. На ней была тёмно синяя школьная форма, которая очень ей шла, гладкие чёрные волосы спускались ниже плеч, она презрительно смотрела на меня из-под длинных чёрных ресниц.
– Какой школы эта форма? – я неловко поднялся, отряхиваясь и, как не сутулился, сразу оказался на голову выше неё, хотя для японской школьницы она была очень высокой. Во всяком случае, она была значительно выше Марисе.